– Чт... что? — задыхается она, ее ногти все еще впиваются в мои плечи, ее бедра выгибаются с каждым толчком, чтобы встретить мои. Нет никаких сомнений в ее рвении: как бы она ни была выжата после тех первых двух оргазмов, ее тело все еще отвечает на мое, встречая меня каждым движением моих бедер против ее. Признает ли она это вслух или нет, она хочет этого так же сильно, как и я. Включая тот факт, что я трахаю ее без презерватива.

— Я собираюсь кончить в тебя. — Я снова толкаюсь, стону, когда мои руки сгибаются на кровати, мой член пульсирует опасно близко к краю. Я хочу, чтобы это длилось, продолжалось, но она ощущается слишком хорошо. Слишком идеально, как будто она была создана только для меня. Я не знаю, как долго я смогу продержаться. — Скажи мне, что ты принимаешь противозачаточные, прежде чем я наполню тебя своей спермой, Шарлотта.

Ее рот открывается, ее глаза так широко раскрыты, что на мгновение мне кажется, что она собирается сказать мне, что нет. Я бы остановился, если бы она это сказала. Я бы остановился. Я бы сказал себе, что я вытащу, что я не кончу в нее без страховки, не оставлю ее с еще одной потенциальной проблемой, которую я создам. Но даже когда я так думаю, я не знаю, смогу ли я. Только мучительное удовольствие от ощущения, как она трет мой член по всей длине, заставляет меня толкаться, когда часть меня просто хочет погрузиться как можно глубже в ее тепло и остаться там.

— Да, — выдавливает она, ее голос тихий шепот. — Да.

Ее ноги обхватывают мои, притягивая меня глубже, как невысказанное разрешение позволить мне войти в нее, заполнить ее. Я хочу сказать ей, что никогда не делал этого ни с кем другим, что она первая женщина, в которую я когда-либо войду таким образом, первая, по чьим бедрам будет стекать моя сперма после того, как мы закончим, но я не могу говорить. Я слишком близок к краю, ее согласие толкает меня туда еще быстрее, мысль о ее набухшей розовой киске, капающей моей спермой, заставляет мою голову кружиться от необходимости сделать именно это.

Еще немного… Боже, я не хочу, чтобы это прекращалось. Я покачиваю бедрами против ее, снова погружаясь в нее, уменьшая трение, трусь об нее в попытке довести ее до этого в третий раз. Я хочу почувствовать, как она кончает, почувствовать, как она струится по моей длине, а затем…

— О боже, Иван, я... — Ее ногти впиваются в мою кожу, ее голос стихает, переходя во вздох, за которым следует пронзительный звук, когда ее бедра подпрыгивают вверх, а рот открывается в крике. — Продолжай это делать, пожалуйста, я сейчас кончу, о боже, пожалуйста…

Я чувствую, как она сжимается вокруг меня, слышу ее стон, который превращается в крик, когда оргазм разбивает ее вдребезги, и я теряю всякое подобие контроля. Я чувствовал, как множество женщин кончают на моем члене, но никогда так, никогда, когда между нами нет ничего, кроме кожи, и боже, это неописуемо. Я чувствую, как мои бедра дергаются, мой член пульсирует, мое тело берет верх, и у меня есть доля секунды, чтобы быть благодарным за то, что она сказала мне, что безопасно войти в нее, потому что нет никакого гребаного способа, которым я мог бы вытащить свой член из нее.

Не тогда, когда это так охуено.

Ногти Шарлотты царапают мою спину, обжигая, когда она выкрикивает мое имя, и я чувствую, как мой член становится твердым, как никогда в жизни, пульсируя, когда я успеваю сделать еще один толчок, прежде чем первые горячие струи моей спермы начинают хлестать, мои яйца напряжены и болят, все мое тело напряжено, когда удовольствие, которого я никогда не испытывал, пронзает меня.

Я сказал, что собираюсь погубить ее для любого другого мужчины. Но она погубила меня для всех других женщин. Никакая другая не сравнится с ней. Нет ничего в мире, что могло бы ощущаться так же хорошо, как секс с ней, и я зарываюсь лицом в ее горло, вдыхая ее, пока мой член пульсирует и дергается внутри нее, подергиваясь, когда остатки моей спермы вырываются в нее.

— Ты моя, — выдыхаю я в ее кожу, так тихо, что не думаю, что она слышит меня, но это правда. Она моя. И хотя я не смогу удержать ее, ничто никогда этого не изменит.

В течение долгого момента никто из нас не двигается. Я чувствую, как мой член смягчается внутри нее, но я все еще достаточно большой, чтобы даже мягким, не выскальзывать. Я хочу оставаться внутри нее как можно дольше, скользкими от пота и вдыхающими воздух друг друга, и я не хочу отпускать ее.

У нас есть немного времени, прежде чем нам придется уйти, прежде чем станет слишком опасно оставаться здесь дальше. Я выбросил свой телефон, все, что могло бы позволить моим братьям легко отслеживать нас, и сделал несколько покупок по своей кредитной карте, чтобы сбить их с толку. Авиабилеты в не те места, поездка на автобусе до Нью-Йорка и тому подобное. Им понадобится некоторое время, чтобы понять, что все это тупики, и к тому времени, как они это сделают, мы уже уедем отсюда. Я заплатил за номер наличными, а в машине есть одноразовые телефоны-горелки для любых звонков, которые мне нужно будет сделать. Я намерен сделать так, чтобы им было как можно сложнее отслеживать и Шарлотту, и меня.

Но в конце концов они справятся.

Мой отец умен и находчив, и он не отпустит меня так просто, особенно теперь, когда стало ясно, что я не общался с ним честно все это время. Однако все, что имеет значение, это то, что я доставлю Шарлотту в безопасное место, прежде чем они ее догонят. Я буду вести их за собой в веселой погоне до конца своей жизни, если понадобится, но мне нужно быть уверенным, что Шарлотта вне их досягаемости.

И я знаю, как это сделать.

Я чувствую, как Шарлотта шевелится подо мной, и я неохотно отстраняюсь от нее, позволяя себе выскользнуть из ее мягкого тепла, когда я перекатываюсь на бок. Дрожь удовольствия пробегает по мне от этого последнего соприкосновения между нами, и я не могу не надеяться, что, может быть, мы сделаем это хотя бы еще раз, прежде чем снова отправимся в путь, надеясь, что может быть, она не придет в себя так быстро.

Один взгляд на ее лицо говорит мне, что она уже пришла в себя. Она отворачивается от меня, закусывая губу, и сводит ноги как раз в тот момент, когда я мельком вижу, как моя сперма капает из нее, жемчужно-белая в скользких складках ее киски. Этого достаточно, чтобы мой член снова дернулся, набухая, пока я не стану наполовину твердым, и мне приходится сдержать себя, чтобы не потянуться к ней и не войти в нее снова.

Ее взгляд скользит вниз на мой член, и ее глаза расширяются.

— Уже? — Шепчет она, и мне приходится сдерживать смех.

— Шарлотта, я мог бы трахать тебя весь остаток дня, вздремнуть, а потом трахать тебя всю ночь, если ты этого хочешь. — Я подкатываюсь к ней, не в силах удержаться и не прижать ее запястья к кровати, когда наклоняюсь над ней, и чувствую, как твердею, как будто я только что не кончил. — Есть так много чертовых вещей, которые я хочу сделать с тобой.

— Например? — Шепчет она тихим голосом, и я стону, сжимая зубы, чтобы не вонзиться в нее прямо сейчас, пока я говорю ей.

— Я хочу прижать тебя и сказать, чтобы ты вылизала мой член дочиста, чтобы я мог войти в тебя и трахать тебя, пока я снова не покроюсь твоей и моей спермой. Я хочу заполнить тебя во второй раз, чтобы ты стекала по своим бедрам, пока я все еще внутри тебя. — Я двигаюсь, раздвигая ее ноги коленом, когда нависаю над ней, мой член оказывается под углом между нами. Я крепче сжимаю ее запястья, и она стонет, заставляя меня пульсировать, когда я наклоняюсь.

Мой ствол прижат к ее клитору, мокрому от ее возбуждения и моего. Я качаю бедрами, трусь об это сверхчувствительное место, и Шарлотта издает задыхающийся стон.

— Скажи мне остановиться. — Я снова качаю бедрами. — Скажи мне остановиться, и я не заставлю тебя кончить в четвертый раз. Скажи мне, что ты не подумала, когда позволила мне трахать тебя раньше. Скажи мне, что ты не поняла, пока не стало слишком поздно, что я трахаю тебя без презерватива. — С каждым предложением я скольжу бедрами по ней, потирая ее клитор стволом своего члена. — Скажи мне, и я не буду трахать тебя и снова заполнять тебя после того, как ты кончила на моем члене.

Единственный звук, который она издает, - это еще один бездыханный, беспомощный стон. Я поднимаю ее руки, прижимая ее запястья над головой, и начинаю тереться об нее всерьез, потирая ее своим скользким членом, чувствуя, как ее бедра двигаются, а дыхание превращается в жадные вздохи.

— Вот именно, Шарлотта, — рычу я. — Кончи для меня снова. Дай мне посмотреть, какая ты грязная маленькая шлюшка. Умоляющая о большем количестве моей спермы. Ты так сильно хочешь этот член, что даже не можешь сказать мне остановиться после того, как я уже трахнул тебя. Ты хочешь кончить снова. Жадная девчонка.

Она так близко. Я чувствую, как она дрожит, и вижу вину на ее лице, осознание того, что она делает то, чего не должна, и это заводит ее. С каждым толчком, каждым потоком удовольствия, каждым оргазмом она знает, что должна сказать мне нет, и должна сказать мне остановиться.

Теперь она знает половину правды. Она знает, что трахается с преступником. Сыном пахана Братвы. Она может не понимать, что именно это значит, но она понимает достаточно, чтобы знать, что не должна пускать меня внутрь себя. И она делает это в любом случае, настолько потерянная для удовольствия, что не может заставить себя остановиться.

Одна только мысль заставляет меня капать предварительной спермой, скользкой и горячей, против нее, быть сильно возбужденным, что я знаю, что мне не понадобится много времени, чтобы кончить в нее во второй раз.

— Иван. — Она стонет мое имя, извиваясь подо мной, когда ее бедра жадно выгибаются. — Я... я...

— Кончи для меня, маленькая, — напеваю я, резко толкая бедра против нее, каждый толчок также подталкивает меня опасно близко к краю. — Дай мне почувствовать, как ты кончаешь снова.