Ее рот открывается в крике, ее бедра поднимаются ко мне, когда я чувствую, как ее клитор пульсирует против моего голого члена, ее тело вздрагивает, когда она кончает в четвертый раз. Я держу ее прижатой, пока она стонет и задыхается, и как только я чувствую, что она начинает опускаться, я отвожу бедра назад и вонзаюсь в ее все еще сжимающуюся киску, жестко.

Она мокрее, чем раньше, теперь уже полна моей спермы, и я чувствую ее вокруг своего члена, чувствую, как она капает вокруг нас, липкая на ее бедрах. Один, два, третий сильный толчок, и я не могу сдержаться. Это слишком, самая эротичная вещь, которую я когда-либо делал, лучшее ощущение, которое я когда-либо испытывал, умножающееся с каждым проходящим мгновением, каждым грязным способом, которым она позволяла мне иметь ее, и мой член взрывается во второй раз, наполняя ее, когда я чувствую, как выливаюсь из нее, мокрый и горячий, когда я кончаю так сильно, что вижу звезды.

Я едва могу дышать, когда скатываюсь с нее, измученный и выжатый досуха. Мой член вялый и истощенный на моем бедре, а Шарлотта все еще рядом со мной, одна рука тянется к ее груди, когда я отпускаю ее запястья.

— Я собираюсь принять душ. — Говорит она после долгой паузы. Она приподнимается, ее темные волосы падают ей на лицо, и она не смотрит на меня. — Блин, — выдыхает она секунду спустя. — Моя рубашка испорчена.

— У меня есть лишняя. — Я приподнимаюсь на локте, сопротивляясь желанию протянуть руку и отвести ее волосы от лица, чтобы я мог ее увидеть. Какой-то инстинкт подсказывает мне не трогать ее сейчас, что я уже оттолкнул ее дальше, чем следовало. — В верхнем ящике.

Она кивает, и по ее телу пробегает дрожь. На долю секунды мне кажется, что она плачет, и я чувствую резкий укол тревоги, но, когда она начинает вставать, и ее волосы падают назад, я вижу, что ее лицо чистое, хотя и бледное. Но она не смотрит на меня. Она собирает свою одежду, достает рубашку из верхнего ящика комода, где я вчера вечером спрятал свои вещи, и идет в ванную. И когда она уходит, я чувствую пропасть между нами, момент, когда она вспоминает, что она должна чувствовать, а не то, что она делает.

И я знаю, что проведу остаток своей жизни, снова и снова переживая этот последний час.