ГЛАВА 4

Уор

Я оглядываюсь сквозь щели в деревьях, наблюдая, как Хален расхаживает по вечеринке, как будто она, блять, здесь хозяйка. Кажется, все достаточно умны, чтобы держаться на расстоянии, и теперь я знаю, что имел в виду Прист, оставляя их здесь. Они были бы в достаточной безопасности. И они явно в безопасности.

Прист вкладывает мокрую рукоять в мою ладонь, и я смотрю на нее. Я ни хрена не вижу, но, когда я понимаю, что это вырезанный из кости нож Малум, мне и не нужно. Кровь стекает с лезвия, когда он прослеживает мой взгляд. У каждого из нас есть фамильный нож, рукоятка которого вырезана из кости нашего настоящего предка.

— Я же говорил тебе не волноваться. Никто не тронет Ривер.

Да... Ривер. Потому что это та, на кого я злился...

Я провожу лезвием ножа по джинсам и засовываю его в задний карман.

— Ты разберешься с Кейденом?

— О да? — Прист хихикает, полностью переключая свое внимание на меня. — И как я собираюсь это сделать? Начать войну?

Я сдерживаю свой гнев.

— Стоит.

Прист выдерживает мой пристальный взгляд.

— Ты начинаешь слишком беспокоиться.

— Он, блять, нарочно выставлял её напоказ, чтобы показать, что он может, потому что время вышло.

Прсит отодвигает ветку, чтобы мы могли лучше видеть девушек.

— Пусть получит своё. Единственная причина, по которой Хален сделала это, заключалась в том, что она не знала, кто он.

— И кто им расскажет?

Вейден подходит ко мне сзади.

— Почему мы стоим здесь и крадемся?

— Потому что этот мудак так и сделал. — Прист наконец поворачивается, и мы следуем за ним, пока он не исчезает дальше в лесу.

В один прекрасный день нас должны будут поймать. Нам просто остается надеяться, что, когда мы это сделаем, это произойдет после ритуала и мы займем место наших отцов.

* * *

Я въезжаю на подъездную дорожку к Замку, откидывая голову на спинку сиденья.

— Просто переночуй здесь. — Прист вываливается из машины, когда солнце поднимается из-за острых потолков их особняка. Члены королевской семьи ничего не имеют против Хейсов. — Уор... тебе, черт возьми, нужно поспать.

Я заглушаю машину и, спотыкаясь, выхожу. Пятна крови покрывают мои джинсы и толстовку, пока мы преодолеваем сотню ступенек, необходимых, чтобы добраться до входной двери. Коридоры отдаются эхом расширяясь.

Бишоп стоит, прислонившись к лестнице, когда мы входим, потягивая кофе. Он уже в костюме, пуговицы расстегнуты, обнажая татуировки. Бишоп – это все, чего можно ожидать от безжалостного лидера жуткого, престижного ордена в качестве отца. Я слышал, что он отличается от своего отца. Поскольку Гектор и Прист похожи на двух сумасшедших маньяков, я бы сказал, что поколение что-то пропустило.

— Напряженная ночь? — Бишоп жестом указывает на нас обоих. Его волосы влажные, галстук небрежно повязан на шее.

— Почему ты не спишь? — Прист закрывает дверь, протирая глаза тыльной стороной ладони.

— Я почти не сплю. Мы с твоей мамой отправляемся в Бразилию на этих выходных, чтобы подготовиться к ритуалу.

— Да, хорошо. Что-нибудь еще?

Он переводит взгляд с нас двоих на меня, проводя рукой по бороде.

— Мне нужно беспокоиться об этом здесь?

— Нет, сэр... —категорически отвечает Прист.

Я качаю головой и улыбаюсь ему.

— Не-а, Дядя. Не о чем волноваться.

— Уор. Зная, кто твой отец, именно поэтому я и беспокоюсь об этом. — Он указывает на нашу одежду. Без сомнения, кровь.

Я обхожу его и следую за Пристом вверх по лестнице.

— Ты хотя бы убрался? Или мне нужно сообщить об этом? — Он не поворачивается, когда задает вопросы.

— Да, папа... мы это сделали.

— Мне нужны имена, Прист. Мы перепроверяем. Если что-нибудь останется, я могу позвать Хранителя Черепа.

— Я пришлю их тебе, Би, — отвечаю я Бишопу, когда мы поднимаемся по лестнице. Мы поворачиваем направо, вниз по стороне Приста второго уровня. — Тебе нужно дать своему старику поблажку. В его словах есть смысл. Того, что Вейдену пришлось уйти и расслабиться, достаточно, чтобы доказать это. Кучка долбанутых индивидуумов.

— Черт возьми, нет. Папа сказал, что они никогда не давали ему передышки, когда были молоды. — Он, спотыкаясь, входит в свою комнату, и я стою на пороге. Этот уровень для близнецов. Половина для Приста, а другая для Хален. Их спальни занимают все пространство этого уровня, так что этого достаточно, чтобы понять, насколько они велики. Бишоп и Мэдисон остаются на другом уровне и в совершенно другой части дома. Логика Мэдисон, когда она строила это, заключалась в том, чтобы держать их как можно дальше, поскольку она знала, что её ждет. Умно. Надо отдать ей должное. И поскольку их дом – это буквально гребаный замок, всякий раз, когда мы устраиваем вечеринки в этой части дома, они никогда не узнают о них.

Не то чтобы их это волновало.

Чем дольше я стою здесь, тем громче бьется моё сердце в грудной клетке. Наконец, сдавшись, я поворачиваюсь к стороне коридора, где живет Хален, её дверь прямо в конце.

Во что, черт возьми, она играла прошлой ночью, и почему это меня так разозлило? За эти годы, особенно после её маленьких выходок «трахни меня», когда ей было четырнадцать, я подавил все мысли, которые могли всплыть у меня о ней. Но это было трудно отрицать... Я имею в виду... все они были привлекательными молодыми девушками.

Кроме Ривер. И дальней кузины со стороны Стеллы.

Однако Хален была соплячкой. Она всегда получала то, что хотела. Кроме меня той ночью.

Я хихикаю. Она ненавидела это...

— Я собираюсь переночевать на маяке. — К тому времени, как я закрыл за ним дверь, Прист уже вышел, и я возвращаюсь через дом ко входу. Пересекая сад к башне, которая стоит сбоку от замка, я нажимаю кнопку лифта и вхожу внутрь. Она поднимается на самый верх и открывается, когда я, спотыкаясь, бреду по знакомому пространству.

Окруженный окнами, выходящими на Риверсайд, я нажимаю кнопки на экране управления, пока жалюзи не опускаются, закрывая стекло.

Мой мозг то замирает, то гаснет по мере того, как усталость берет верх.

Я едва задел калифорнийского короля, когда погас свет.

* * *

Что-то дергает меня за джинсы, вырывая из сна. Я слетаю с кровати, усталость прошла.

Хален стоит, уперев руки в бедра, ее волосы собраны в высокий пучок, а ее маленькое подтянутое тело выставлено на всеобщее обозрение. На ней спортивный лифчик и спортивные шорты, которые обтягивают ее округлую задницу. По ее телу струится пот и ...

— Твои гребаные соски проколоты?

— Что? — Она опускает взгляд на свою грудь.

Я инстинктивно делаю шаг вперед, сам того не осознавая.

Она противостоит этому, отступая назад.

— Стой!

Нет, черт возьми, нет. Я не остановлюсь. Во что, черт возьми, она играет и почему у меня такое чувство, что она существовала за дымкой и зеркалами все это гребаное время?

Я тянусь к ее руке, но она снова отдергивается.

— Хален... — Это непреднамеренное рычание.

— Уор... — повторяет она тем же тоном, широко раскрыв свои ярко-зеленые глаза. — Не прикасайся ко мне.

— Что? — Это как пощечина. Мы с ней всегда были немного ближе, чем я и другие девушки, даже Ривер. Никто этого не знал, но Хален была той, с кем я разговаривал поздно ночью, если мне кто-то был нужен. Но все изменилось.

Иногда я забываю об этом.

— Я имею в виду, потому что ты весь в крови! — ругается она, опускаясь передо мной на колени, чтобы стянуть с меня джинсы.

Я широко развожу руки, двигая челюстью. Какого хрена она делает? Или какого хрена я делаю? Она и раньше вытворяла подобное дерьмо, особенно когда я спал в Маяке. Хален сделала бы своей миссией прийти и убедиться, что мы не занимаемся глупостями.

Я стону, наматывая ее конский хвост на кулак и заставляя её голову запрокинуть назад, чтобы она смотрела на меня снизу-вверх. Эта поза тоже не помогает.

— Ты не можешь опуститься на колени и стянуть с меня джинсы, Хален.

— Почему? — Она хлопает ресницами, глядя на меня, и я борюсь со всем своим нутром, чтобы не затащить её на кровать и не выебать из неё весь бунтарский дух. — Потому что ты боишься, что войдет Прист и подумает, что мы занимаемся чем-то другим? — Она пытается встать, но я заставляю её снова сесть, дергая за волосы, усилив хватку.

— Мне насрать, как это выглядит для твоего брата, Хало. Если бы я хотел тебя трахнуть, я бы трахнул тебя шесть лет назад, когда ты размазывала свое дерьмо по моему члену и умолял меня об этом.

— Пошел ты. — Она отбрасывает мою руку, и на этот раз я позволяю ей подняться, потому что, если и есть что-то сексуальнее Хален, так это сердитая Хален.

Её плечи расправляются, она смотрит мне в глаза.

— И да, у меня действительно проколоты соски, помимо всего прочего, — в моем мозгу происходит короткое замыкание, но, прежде чем я успеваю прервать её тираду, она продолжает, — и я бы тоже не стала тебя трахать, Уор. Это похоже на... инцест.

— Мммм. Конечно, малышка. — Она останавливается, когда добирается до двери, её рука на кнопке вызова лифта.

Мышцы по обе стороны её позвоночника напрягаются, и я наблюдаю, как она медленно оборачивается через плечо.

— Уор... — Она скрещивает руки перед собой, поднимая свои крупные сиськи выше. Блять. — Ты не единственный человек, которого я попросила трахнуть меня той ночью... — Моя ухмылка исчезает. — Единственная разница между тобой и им? — У сучки хватает наглости выглядеть самодовольной, когда она пятится в лифт, — ...что у него действительно были яйца, чтобы довести дело до конца.

Ярость захлестывает меня, и я бросаюсь вперед, но она нажимает кнопку, чтобы закрыть двери. Проходят самые долгие тридцать секунд за всю историю, когда они снова открываются и лифт спускает меня вниз. Она вбегает в парадную дверь как раз в тот момент, когда я выбегаю на улицу. Я бегу трусцой через поле, через парадные двери и поднимаюсь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз. Я как раз подхожу достаточно близко, чтобы схватить ее, когда она захлопывает дверь у меня перед носом, и звук её замка вибрирует в дереве.