ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТЬ

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТЬ

Эмма

Я не могла поверить, что это происходит.

Я лежала в постели, проверяя камеру безопасности в комнате отца, когда Джакомо ворвался и настоял на том, чтобы сделать мне кунилингус. Это было бессмысленно.

Но было в этом что-то, что-то в том, как этот большой, грубый мужчина стремился обслужить меня, что-то, что возбуждало меня.

И он был настолько обыденным в этом, что я не нервничала с ним. Его прямой, прямолинейный подход привлекал ученого во мне. Если бы он попробовал романтику или соблазнение, я бы никогда не поверила.

Но это был идеальный сценарий для меня, способ испытать оральный секс без всяких грязных эмоций, затуманивающих мой мозг. Это было бы чисто физически, ничего больше.

Я могла бы быть смелой. Ради науки.

Он устроился на животе между моих ног. Большие пальцы потянулись к поясу моих пижамных штанов.

— Снимай, — приказал он, его темные глаза сверкали в тусклом свете.

Я помогла ему снять шорты, но оставила трусики. Он уставился прямо на мою промежность, его губы изогнулись в легкой улыбке.

—Mamma mia ( О, Господи), посмотри на это мокрое пятно.

Его слова заставили меня занять оборонительную позицию.

— Я не могу контролировать степень возбуждения, которую вырабатывает мое тело.

— Если ты думаешь, что это меня не устраивает, ты не можешь ошибаться сильнее. Наклонившись, он прижался носом к ткани и вдохнул. — Мммм, — звук пророкотал глубоко в его груди. — Так сладко.

Больше крови устремилось в мой центр, и мое сердце бешено забилось за грудиной. У меня возникло внезапное желание провести пальцами по его густым каштановым волосам, прижать его к своему телу.

Безумие. Чистое безумие. Мне нужно было взять себя в руки.

Я начала снимать очки. Джакомо, быстрый как хлыст, схватил меня за запястье, удерживая меня неподвижно.

— Нет, bambina (малышка). Оставь их.

Он был так близко, что его дыхание согревало мою кожу и вызывало мурашки по всему телу.

— Почему? — спросила я.

— Ты выглядишь в них очаровательно.

В моих очках? Он что, сошел с ума? Я всегда думала, что немного похожа на Зои Дешанель, но Джиджи сказала, что в очках я похожа на гриб-ботаник.

У меня не было возможности возразить, потому что Джакомо стаскивал с меня трусики. Я напряглась, но не остановила его. Вместо этого я приподняла бедра и позволила ему убрать последний барьер между ним и мной. С глубоким вдохом я скинула хлопковые трусики с лодыжки на пол.

Он изучал меня, как мне показалось, самые долгие пять секунд в моей жизни.

— Ты не делаешь эпиляцию воском, — сказал он. — Мне это нравится.

— Мои сестры всегда пытались заставить меня пойти с ними на эпиляцию воском, но...

Я проглотила остаток слов, когда он протащил свой нос через мои половые губы, тыкаясь в меня, терся носом и ртом об меня. Покрывая себя мной. Это было первобытно и грязно, и стрела похоти пронзила мой клитор.

— О, боже, — выдохнула я.

Он зарычал, из его горла вырвался животный звук удовольствия. Затем он раздвинул мои бедра шире и спустился ниже, исследуя мой вход.

—Блять, — прошептал он. — Такая мокрая.

Он щелкнул кончиком языка — и я вздрогнула. Он сделал это снова, и я поняла, что он пытается поймать мою влажность в свой рот.

— Прекрасно, — пробормотал он. — Когда-нибудь я трахну тебя своим языком.

Я моргнула, глядя в потолок. Я читала об этом в книгах, но думала, что это гипербола. Фантазия, созданная женщинами. Неужели это действительно возможно? Понравится ли мне это?

Он двинулся выше, раздвигая мои половые губы большими пальцами, пока я не оказалась широко раскрытой.

— Посмотри, какая ты красивая. Не могу дождаться, чтобы поглотить тебя.

Наши глаза встретились по всей длине моего полуобнаженного тела. Он не отвел взгляд, высунул язык и провел им по моему клитору. Это было похоже на то, как будто каждое нервное окончание моего тела было сосредоточено там, и Джакомо оживил каждое из них. Шок от этого напугал меня — и я резко втянула воздух.

Он сделал это снова.

Теплое, скользкое тепло поглаживало мою плоть, гораздо лучше, чем силиконовая игрушка или мои собственные пальцы. Я чувствовала, как становлюсь все более влажной, более опухшей, мое тело отвечало на интимное прикосновение. Мы едва начали, а я уже была близка к тому, чтобы просить большего.

Длинные ресницы трепетали, когда он закрыл глаза и облизал меня. Я не могла отвести взгляд, завороженная тем, как он использовал свои губы, зубы и язык, чтобы стимулировать мой клитор. Ощущение было неописуемым. Удовольствие исходило из этого места волнами, каждое лизание и посасывание отправляло меня выше, выше, выше, пока я не начала задыхаться и дрожать.

Затем он отступил, смягчая движения, дразня меня легкими поцелуями.

Мое тело провисло на матрасе, разочарование терзало мои внутренности. Это было похоже на то, как будто меня послали наверх, чтобы подняться на половину горы. Вознаграждение оставалось недостижимым.

— А теперь ты умоляешь меня заставить тебя кончить, — тихо сказал он между поцелуями.

— Что? — Я едва могла понять его из-за звука своего тяжелого дыхания.

—Умоляй меня, Эмма.

—Почему?

—Потому что это сексуально. Мне это нравится. — Еще один поцелуй. — И я не позволю тебе кончить, пока ты не попросишь.

Я читала об этом в некоторых своих книгах.

— Это что-то типа доминант/саб?

— Это мое дело, — сказал он, теперь уже раздраженно.— Теперь, черт возьми, умоляй меня вылизать эту киску.

Мои пальцы ног сжались от его грубых и грязных слов.

— Пожалуйста, — тихо сказала я.

Его темный взгляд встретился с моим. Я видела, как моя смазка блестит на его губах, когда он зловеще улыбнулся мне.

— Даже близко нет. Ты должна сделать гораздо лучше. — Затем он подул на мою опухшую плоть, и я вздрогнула.

— Пожалуйста! — На этот раз мой голос был заметно громче.

Он усмехнулся в ответ.

Он провел пальцем по каждой стороне моего клитора. Это было не то, что мне было нужно. Я повернула бедра, чтобы попытаться приблизить его.

Он отстранился.

—Скажи: «Пожалуйста, лизни мою киску, Мо».

Я ни за что не могла так сказать.

— Ты пытаешься меня смутить.

— Нет, я хочу тебя научить.

Прохладный воздух был пыткой для моей перегретой плоти. Мое сердце колотилось в ушах. Смогу ли я это сделать?

Как будто убеждая меня, он провел по мне одним длинным движением языка от входа до клитора. Я откинула голову назад, блаженство отдавалось эхом в каждой клетке, в каждой поре.

Но ничего не последовало.

Я раздраженно фыркнула.

— Ты отстой.

— Сделай это, mia piccola innocente (моя невинная маленькая девочка). — Затем он начал шептать по-сицилийски, целуя внутреннюю часть моих бедер. Я закрыла глаза, плывя по невероятным ощущениям, слушая его в основном грязные слова и поощрения.

Это было слишком. Я не могла больше сдерживаться.

— Пожалуйста, Мо, — я глубоко вздохнула. — Пожалуйста, оближи меня.

— Скажи все вместе.

Он провел кончиком языка по моему клитору, и я закричала:

— Пожалуйста, полижи мою киску, Мо.

— Ты забыла одно слово.

Боже, какое это имело значение? Ему нужно было услышать, как я так сильно ругаюсь?

— Пожалуйста, блядь, вылижи мою киску, Мо.

— Va bene (Все в порядке).— пропел он, затем втянул мой клитор в рот и пососал. Это было похоже на то, как будто меня включили в розетку. Моя спина выгнулась, мышцы бедер задрожали, и я издала долгий стон, когда мгновенно устремилась к пику.

Его язык хлестал по моей плоти у него во рту. Это было слишком. Я затаила дыхание и вцепилась в него, мои пальцы пробирались сквозь его волосы. Мои бедра качнулись вверх, но сильные руки Джакомо держали меня за бедра, удерживая меня на месте. Я не ненавидела это чувство. Я была его, чтобы контролироватьмоё удовольствие.

Я была его.

— О, боже! — Я перешла через край, дрожа, мышцы сокращались, когда кульминация отправила меня в полет. Это было так, так хорошо, в тысячу раз сильнее любого оргазма, который я себе давала. И это продолжалось и продолжалось, его язык и губы работали надо мной, как будто он выжимал каждую каплю удовольствия из моего тела.

Наконец, он отступил, и мое тело обвисло на матрасе, истощенное. Я задыхалась, пытаясь отдышаться, моя кожа покрылась потом. Я не могла пошевелиться, даже если бы попыталась.

У Джакомо, судя по всему, не было такой проблемы. Уставившись на мою голую промежность, он вскочил на колени и потянулся к пряжке ремня. Прежде чем я успела спросить, что он делает, он засунул руку в трусы и вытащил свой очень твердый член.

Теперь я смотрела прямо на его эрекцию. Она была больше и толще, чем я ожидала. Я не видела много эрекций, но эта казалась ярким примером.

И невозможно было не заметить серебряные бусины вдоль макушки и низа головки.

Пирсинг. Он был проколот.

На его пенисе.

Он легко провел пальцами по пирсингу, затем начал гладить свой член. Я не могла отвести взгляд. У меня было так много вопросов — о его пирсинге, о мастурбации. Но сейчас было не время спрашивать. Он крепко сжал себя, гораздо крепче, чем я бы осмелилась, и лихорадочно двигал кулаком.

— Innocente (Невинная), — пробормотал он, все еще глядя на мою обнаженную плоть. — Ero primo. (Я был первым.)

С хрюканьем он начал оргазмировать, и струи густой белой жидкости выстрелили мне на бедра. Она была теплой и влажной, и не показывала никаких признаков замедления, поскольку струи продолжали прибывать и прибывать. Она покрывала его ствол и пирсинг и стекала в его трусы. Все это время его массивное тело дергалось и тряслось, его большая грудь вздымалась, когда он вдыхал воздух.

Ого, оральный секс со мной его действительно завел. Я не ожидала, что партнеру это тоже понравится. Я уставилась на его член, пока он трогал себя. Хотела бы я, чтобы это было у меня во рту?

Наконец, его плечи расслабились, и он отпустил свой ствол. Он висел там, не полностью стоячий, но и не мягкий, кожа была покрыта той же липкой жидкостью, что покрывала меня. В комнате пахло нами обоими, воздух был влажным от плохих решений и необратимых выборов.