— Все настолько серьезно? — спросил Джонни.

— Я люблю тебя, брат. Но скажу одно: обычно ты более сообразительный. Ты устраиваешь свою жизнь с Иззи и, вероятно, больше ни на что не обращаешь внимания. Но приглядись. Она — не Иззи, а я — не ты. Она — Адди, а я — это я. Подумай об этом, и сам ответишь на этот вопрос.

— Тоби…

— Я принял решение, — прервал его Тоби, чтобы покончить с хренью старшего брата и с этим разговором. — Но имей в виду, завтра вечером я не приду на вечеринку Адди. Как ты знаешь, вчера мы поссорились. Я все еще зол на нее до чертиков, и мне нужно немного пространства. Мы во всем разберемся. Устроим хороший семейный праздник. Потом я уеду.

— К твоему сведению: я не хочу, чтобы ты уезжал, — поделился Джонни. — Мне нравится, когда ты рядом.

Ему тоже нравилось быть рядом.

И он совершенно уверен, что Джонни это нравилось.

К сожалению, это ничего не меняло.

— Я вернусь.

— Хорошо, тогда еще совет. Не звони другу во Флориду. Подумай неделю и дай всему остыть. Возможно, ситуация поменяется, и что бы ни происходило с Аделиной, пройдет.

Не пройдет.

Но это он мог пообещать.

— Хороший совет, — пробормотал Тоби. — Его я приму.

— И еще кое-что, Тоби.

Дерьмо.

Джонни, не колеблясь, продолжил:

— Я тоже тебя люблю. И теперь понимаю, что был с тобой строг. Отчасти это хрень старшего брата. Но отчасти — желание папы, чтобы мы вместе управляли автомастерскими, и мне хочется его выполнить не только ради него, но и ради себя тоже. Хотя повторю: мне нравится, когда ты рядом. Я говорю это не для того, чтобы заставить тебя остаться. Я говорю это потому, что ты отметил мое мудацкое поведение, и ты был прав во всем, что сказал, включая и тот факт, что я был мудаком. Я прекращаю им быть не только потому, что ты прав, но и потому, что я люблю тебя, и мне нравится работать с тобой, нравится твое присутствие, когда ты являешься частью моего и нашего с Из будущего. И мне нравится думать, что, когда мы начнем создавать семью, поскольку моя женщина хочет пятнадцать детей, у них будет дядя Тоби.

Черт, это было приятно.

Хотя он надеялся, что Джонни не подарит Элизе пятнадцать детей. Они оба будут измотаны, а дни рождения и Рождество превратятся в полный кошмар.

Чтобы объяснить все это брату, Тоби сказал:

— Ты не мудак.

— Нет. Но я был им, и теперь это прекратится. У тебя своя жизнь, и ты прав, мне пора отойти в сторону. Начиная с этого момента.

Тоби еще раз выдохнул и пробормотал:

— Спасибо.

— Еще одно, прежде чем я тебя отпущу.

Господи Иисусе.

— Что? — подсказал Тоби, когда Джонни так и не продолжил.

— Возможно, ты не знаешь, но Иззи нравится, что ты проникся чувствами к Адди. И Марго тоже. Единственный из нашей команды, кому это не по душе, это я. Так что, пока ты тратишь эту неделю на размышления, теперь, когда мы все выяснили и ты поделился своими мыслями и чувствами, подумай о том, что тебе, возможно, захочется быть рядом, когда Аделина встанет на ноги и войдет в ритм жизни матери-одиночки.

Тоби уставился на столешницу кухонного островка, не видя ее, настолько сильным был шок, вызванный словами брата.

— Жаль, что завтра я тебя не увижу, — продолжил Джонни. — Если хочешь сегодня вечером выпить пива в «Доме», я «за». Адди позвонила Из, сообщив, что в магазине хотят, чтобы сегодня вечером она поработала еще пару часов сверхурочно. Из отвезет Бруклина домой, покормит его, уложит спать и дождется Адди с работы. Я могу быть там с ней или с тобой в «Доме». Выбор за тобой.

— Вчера я был в «Доме», брат. Весь город уже судачит о моих проблемах. Нельзя давать им повод думать, что я становлюсь завсегдатаем местного бара.

— Ладно, тогда, если хочешь, чтобы я заглянул к тебе на пиво, только скажи.

— Я уже две недели мечтаю о начос.

— Тогда я приду в шесть.

Впервые после телефонного разговора с Адди в среду вечером Тоби улыбнулся.

— Договорились. Спасибо, чувак.

— А тебе спасибо за честность. Хорошо, что мы с этим разобрались.

Таков был Джонни.

Он слушал твои претензии к нему, и если он был неправ, то не защищался и не вел себя как задница. Он признавал это и облегчал всем задачу двигаться дальше.

— Спасибо, что выслушал, брат, — пробормотал Тоби.

— Не вопрос. До встречи, Тоби.

— До скорого, Джонни.

Они отключились, и Тоби вернулся к своей бутылке с водой.

Он пил понемногу, обдумывая разговор с братом, и облегчение, которое он ему принес, и то, что это было чертовски приятно.

Но слова брата все крутились в его голове.

Подумай о том, что тебе, возможно, захочется быть рядом, когда Аделина встанет на ноги и войдет в ритм жизни матери-одиночки.

Вчера он перешел черту, выплеснув столько дерьма на Адди.

Но то, что она упрямилась, отталкивала его и заставляла быть с ней засранцем, тоже выходило за черту.

Он заботился и беспокоился о ней, и, возможно, для выражения этого Тоби подобрал неправильные слова или тон, но она сорвалась и, чтобы сохранить лицо, обернула все так, будто он засранец.

Впервые с их встречи, он изменил свое мнение относительно своих чувств к Аделине Форрестер.

Возможно, они смогут преодолеть это, а, возможно, и нет.

По мнению Тоби, учитывая итог их спора, дело было за ней.

Как все пойдет дальше, он понятия не имел.

Он никогда не ожидал, что может одним разговором решить проблемы с Джонни, но это произошло.

Такова была жизнь.

Почти всегда все происходило не так, как вы ожидали.

Вы просто плыли по течению, когда борьба с ним не приносила никакого результата.

Его мать, не оглядываясь, ушла из семьи, когда ему было три года.

Дедушка и бабушка, которых он знал, поскольку родители его матери не присутствовали в их жизни, умерли слишком молодыми.

Как и его отец.

Он видел, как сильно влюбился его брат, как и их отец, только для того, чтобы его женщина предпочла ему другого мужчину. Этим мужчиной оказался ее брат, но поскольку ее брат был патологически эгоцентричным безумцем, ни одна живая душа с головой на плечах не подумала бы, что это правильный выбор. Джонни встретил Элизу и исцелился, но это была всего лишь удача, что Элиза оказалась Элизой, иначе Джонни все еще переживал бы трудности разбитого сердца, которое невозможно исцелить.

И неприятно говорить, но это правда, что Тоби связывался с неудачницами, сумасшедшими или стервами, будто влечение к женщинам, которые имели тебя, передалось ему по наследству.

Аделина находилась в затруднительном положении, но принимала неправильные решения, и так думал не он один.

Время покажет.

И, как советовал его старший брат, Тоби даст этому неделю.

Решение оставалось за ней.

Позже он узнает: примет ли она его.

И если бы все обернулось не так, как он хотел, было бы ужасно, но он бы отступил.

Если бы все пошло так, как он хотел...

Теперь на его стороне брат, Иззи, даже чертова Марго...

Это была бы совсем другая история.

Адди

Конечно, она пришла за час до окончания моей смены, когда я валилась с ног от усталости и хотела быстрее пойти домой.

Почти вся работа, которую мне приходилось выполнять, требовалавсе время находиться на ногах, и становилось очевидным, что десять часов — это мой предел.

За те месяцы, что я проработала в магазине, эта женщина встречалась мне, по меньшей мере, раз десять.

И каждый раз она не скрывала, что она плохой человек.

В основном она разговаривала по телефону или писала сообщения, вела себя так, будто меня не существовало (и моего упаковщика тоже).

Послание было ясным. Она считала меня ниже себя. Ей волшебным образом пробивали товары, укладывали их в пакеты, а затем в тележку, чтобы она могла с важным видом уйти, глядя вдаль, и не беспокоиться о мелких людишках.

Или она была в настроении придираться ко мне и требовать перепроверить цены, заявляя, что товар продается по другой цене или два по цене одного, когда это было не так, и она это знала. Она поступала так только потому, что могла.

Брюнетка. Высокая. Почти болезненно худая.

Она была красива. Великолепно одевалась. У нее явно водились деньги, если судить по дизайнерским сумочкам, которые она открыто демонстрировала, и свежему маникюру, который, несомненно, делала не сама.

Она также принадлежала к тому типу женщин, которые засовывали свои головы себе в задницы, и не признавали сестер, даже если на них наткнуться.

И ее появление у моей кассы не предвещало ничего хорошего, потому что впервые с тех пор, как я о ней узнала, она смотрела мне прямо в лицо.

Она знала Тоби.

Насколько я поняла из его прошлой репутации в Мэтлоке, она могла даже спать с Тоби.

И она слышала о ссоре.

— Привет, — весело поздоровалась она.

Проклятье.

— Здравствуйте, — ответила я, хватая первый товар с ленты, чтобы просканировать его, и уже не в первый раз замечая, что женщина никогда не покупала мороженое, и сейчас весь ассортимент ее товаров, в основном, заключался в обилии разнообразных модных марок воды в бутылках или банках.

— Наверное, утомительно работать в субботу вечером, — заметила она после того, как я просканировала пакет замороженного эдамамэ (прим.: Эдамамэ — варёные в воде или на пару незрелые соевые бобы в стручках).

— Это оплачивает счета, — пробормотала я, потянувшись за пакетом замороженного шпината с мыслью, что эта цыпочка — последний человек на земле, которому нужно это знать.

— Все равно отстойно.

Я лишь кивнула, что можно было истолковать как утвердительный ответ.

— Знаешь, просто хочу сказать... — начала она.

Я приготовилась.

И она, конечно же, не разочаровала.

— Городок у нас маленький, люди болтают. Итак, когда я увидела тебя на кассе, то вспомнила об этом. — Я посмотрела на нее после того, как просканировала упаковку воды La Croix (грейпфрут). — И решила, что после того, что тебе вчера досталось, нам, девочкам, следует поддержать друг друга. Поэтому я встала на твою сторону.

По радостному блеску ее глаз я могла сказать, что она не заботилась ни о ком, кроме себя. В моем случае, она просто получала свою ежедневную норму подлости.