И снова по собственной воле его тело оторвалось от пола, поднялось на ноги и повернуло направо к сетчатой двери.

Марго никогда ничего не упускала.

Поэтому, хотя она и стояла у кухонной стойки боком к двери, с трубкой настенного телефона, прижатого к уху, она почувствовала его присутствие и обернулась.

Тоби не двинулся с места.

Он просто смотрел на нее, на ее красивые светло-рыжие волосы и большие глаза, одетую в одно из ее красивых платьев (она всегда была в красивых платьях), и ощутил в животе то самое чувство.

— Джуди, мне пора. Тобиас вернулся домой из школы, и если я не принесу ему перекус, его желудок съест себя сам. — Она сделала паузу. — Хорошо. Да, конечно. Тогда и увидимся. Да, Джуди.

На этом она повесила трубку.

Но все, о чем мог думать Тоби, это то, что она сказала, что он вернулся «домой».

И он был дома.

Их у него было три.

Отца.

Бабушки и дедушки.

И Марго.

И после школы она готовила ему чертовски вкусный перекус.

Всегда.

Всегда, сколько он себя помнил, он приходил к ней.

И это дала ему его мама. Всё это.

И она сделала это, уйдя.

Не двигаясь, он смотрел, как она идет к нему.

Он пошевелился только тогда, когда она толкнула сетчатую дверь.

Она держала ее открытой, стояла в дверях и изучала его.

— Как много ты слышал, дорогой? — тихо спросила она.

— Много, — ответил он.

Ее красивое лицо приняло такое нежное выражением, как ему нравилось, а потом она прошептала:

— Дитя.

Тоби ничего не сказал.

— Я знаю, что тебе нравилась Рэйчел, Тобиас, но… — начала она.

— Ты мне нравишься.

Она замерла. Моргнула.

Затем ее рука поползла по груди и прикрыла горло, чтобы не дать ему увидеть, как она старалась не заплакать, потому что дамы не поддавались слезам и истерике на публике. Это было невежливо.

По словам Марго.

— Когда я найду женщину, она будет такой же, как ты, — заявил ей Тоби.

— Мой прекрасный мальчик, — тихо сказала она.

— Хотя ей придется носить брюки, если она собирается бегать с быками или чё там еще.

Черты ее лица стали еще мягче, но она сказала:

— «Что-то», Тобиас. Не «чёкай». Ты не из деревни.

— Я — настоящий деревенский житель. Все жители Кентукки — деревенские жители, разве ты не знала?

Ее губы шевельнулись тем самым движением, которое часто совершали при разговоре с ним. Они дрогнули, будто она пыталась не рассмеяться, а затем вытянулись в суровую линию.

— Я не из деревни, я родилась и выросла в Кентукки. И ты тоже не из деревни, — заявила она.

— Ты собираешься меня кормить или как? — спросил он.

— Марго, я проголодался. Приготовь мне, пожалуйста, что-нибудь перекусить? — поправила она.

— Я в жизни такого не сказану, — ответил он.

Ей не удалось сдержать улыбку, прежде чем она ответила:

— «Не скажу», Тобиас. — Она отошла в сторону, чтобы пропустить его в дом, и пробормотала: — Господи, дитя, что мне с тобой делать?

— Покормить меня?

Она закатила глаза, но он успел заметить в них улыбку.

Он вошел в дом.

Она заставила его вымыть руки, затем выложить на кухонный стол учебники, а сама приготовила ему сэндвич с ростбифом с расплавленным мюнстером сверху, намазанный майонезом и с тонной рифленых чипсов с боку.

На самом деле чипсов было так много, что они почти полностью покрывали сэндвич. Будто она приготовила ему полноценный обед.

И даже если он уже пообедал, и уже приближалось время ужина, ему было все равно. Это было потрясающе вкусно, и он… ну... проголодался.

Тоби ухмыльнулся и приступил к геометрии, потому что знал, что она не отпустит его домой, пока он не сделает домашнее задание.

Он съел половину сэндвича, прилично умял чипсы и почти закончил с геометрией, когда взглянул на Марго у плиты, колдующую над большим куском мяса на сковороде, который она собиралась зажарить для Дэйва на ужин.

Все их сыновья учились в колледже. Точнее, Ланс, самый старший, работал инженером в Орегоне, а Дэйв-младший и Марк учились в колледже.

Так что теперь остались только Марго и Дэйв.

Ей больше не нужно было присматривать за всеми своими мальчиками.

Папа сказал, что это ее расстраивало. И Тоби это ясно видел.

И видя это, даже если бабушка или дедушка были дома, или его манила к себе мельница, после школы он приходил к ней, и не только потому, что она готовила отличный перекус (бабушка тоже его отлично готовила).

Так ей, казалось, становилось лучше.

И он с радостью приходил к ней.

И все же.

Он смотрел на нее, потому что ощущение в его животе изменилось, и ему стало настолько не по себе, что пришлось от него избавиться.

— Единственное, что меня волнует… — начал он.

Марго повернула к нему голову.

— Что ты не уйдешь, — закончил он.

Она выпрямилась и полностью повернулась к нему.

— Я никуда не уйду, Тобиас.

— Рэйчел мне очень нравится. И мне плевать на маму, — солгал он. — Но ты никуда не уходи.

— Я никуда не уйду, дорогой.

Он уставился на нее.

Она смотрела в ответ.

Так продолжалось некоторое время.

Когда это затянулось настолько, что то самое ощущение начало угасать, он снова обратился к учебникам.

Марго вернулась к жарке мяса.

Когда Дэйв, папа и Джонни вернулись домой (Дэйв тоже работал в гараже), Марго потребовала, чтобы Гэмблы остались на ужин.

А когда Марго чего-то требовала, мужчины в ее жизни это выполняли.

Тоби не возражал.

Ее жаркое было почти такое же вкусное, как и печенье.

И им всем приходилось передавать ей блюда во время ужина, и ей приходилось притворяться, что это ее раздражало.

И, как всегда, в кругу семьи это было...

Потрясающе.

И, как всегда, когда он бывал у Марго и Дэйва, он пошел домой с полным животом.

И это было приятно.

Пятнадцать лет спустя...

Тоби опирался спиной об изголовье кровати, прижимая телефон к уху, и слушал гудки.

Было поздно, и разница во времени составляла три часа.

Он знал, что они ответят.

И они ответили.

Или точнее ответил Дэйв.

— Алло?

— Привет, Дэйв, — тихо сказал Тоби.

— Сынок, ты знаешь, который час?

— Передай Марго, что сегодня я получил лицензию пилота.

— Ох, черт, — пробормотал Дэйв.

Тоби ухмыльнулся.

— Что? — услышал он Марго на заднем фоне. — Это Тобиас? Где он? С ним все в порядке?

— Позволю тебе самому разобраться с этим, — все еще тихо сказал Тоби Дэйву. — Люблю вас обоих.

Затем он отключился.

Он посмотрел на часы и засек время.

Прошла одна минута и двадцать три секунды, когда его мобильный завибрировал.

— Привет, Марго, — ответил он тихим голосом.

— Я уже думала…

— Я отработал все часы. Справился с экзаменом, — заверил он ее. — Мой инструктор сказал, что у меня прирожденный талант.

— Когда ты проходил курсы на инструктора по гольфу, твой наставник говорил тоже самое, — ответила она.

— Ну, так и было.

— А когда ты работал на лесозаготовках на Аляске, твой бригадир сказал, что, по его мнению, ты родился на севере и был прирожденным лесорубом, хотя ты насквозь южанин.

— Ну, и это было.

Она вздохнула и объявила:

— Скажу лишь, что рада, что ты больше этим не занимаешься. Ты хоть знаешь, что лесозаготовка — первая по опасности работа в Америке?

Он этого не знал.

Хотя, проработав лесорубом два года, не удивился.

— И я подозреваю, что работа пилота стоит на втором месте, — не унималась она.

Он понятия не имел.

И ему было все равно.

— Ты станешь моей смертью, — заявила она.

А вот это его волновало.

— Ты доживешь до ста двадцати лет и будешь качать на коленях моих внуков, — тихо сказал он.

Марго не нашлась с ответом.

— Не говори папе. Я позвоню ему завтра и сообщу новости, — приказал Тоби.

— О, так своему отцу ты не позвонишь позже часа ночи? — парировала Марго.

Он еще больше понизил голос, но не смог скрыть улыбку.

— Я просто хотел проведать свою девушку.

Марго снова ничего не сказала.

— Приезжай в Финикс, я возьму тебя в полет, — предложил он.

— Когда ад замерзнет, Тобиас.

Тоби боролся, чтобы не расхохотаться.

Хотя тихого смешка сдержать не смог.

— Теперь, когда ты покорил небеса, могу ли я ожидать звонка с сообщением, что ты потратил время на поиски особенной девушки и нашел ее? — спросила она.

Она хотела, чтобы он остепенился и был счастлив.

Ладно, возможно, не остепенился. Ей нравилась его спонтанность (хотя вслух она никогда в этом не признавалась).

Она просто хотела, чтобы он был счастлив.

— Не уверен, что это хорошая идея, дорогая. Я скучаю по дикой природе. Думаю, в следующий раз я отправлюсь в Теннесси. Всегда хотел пожить в Нэшвилле. Не очень хорошая идея найти женщину, а потом ожидать, что она потащиться за мной через всю страну.

— Милостивый Господь, — прошептала она.

Это сводило ее с ума, ведь он еще ни с кем не встречался.

Вот Джонни встречался.

Конечно.

Марго потребовалось много времени, чтобы полюбить Шандру или доверять ей, и Тоби до сих пор не знал, действительно ли она ей нравилась.

Еще бы.

Никто не был достаточно хорош для ее мальчиков.

Никто.

Опять же, что касается Тоби, она не ошиблась.

Для себя он пока не нашел достаточно хорошую женщину.

Потому что ни одна не походила на Марго.

Ни одна.

— Не буду мешать тебе спать, — сказал он.

— Было бы чудесно, — ответила она, но он мог сказать, что она не хотела прерывать разговор.

— В следующий раз я позвоню в подходящее время.

— Это тоже было бы чудесно.

— Люблю тебя, Марго, — сказал он тихо.

Она колебалась лишь секунду, и он знал, что эта секунда требовалась на то, чтобы собраться с силами, а затем сказала:

— Я тоже люблю тебя, мой прекрасный мальчик.

Тоби с ухмылкой выключил телефон.

— Может, не стоит звонить своей девушке, чтобы ее проведать, когда я только что позволила тебе дважды меня трахнуть и пытаюсь заснуть, — прозвучало не только сонно, но и явно зло.

Тоби посмотрел на обнаженную женщину в его постели.

Они выпили (много), а потом трахались (много).

Он думал, что она отключилась.

Очевидно, она заснула, хоть и ненадолго, поскольку он даже свет не выключал, но также очевидно, что она не была большой поклонницей того, чтобы ее будили, и у нее не возникало проблем поделиться этим.

У нее была отличная задница. Красивые волосы.