ШЕСТЬ

ШЕСТЬ

ТЕЙТУМ

Я едва вижу хрупкую фигуру Макс за массивным телом Лиама. Её рост в пять футов и три дюйма ничто по сравнению с его внушительными габаритами. Я знаю, что он не раз оказывался в опасных ситуациях и легко справится с одной маленькой неподготовленной девушкой, если это понадобится. Но я просто умру, если с ней что-то случится.

— Макс, все в порядке. Мы просто разговариваем, — сквозь сжатые зубы произношу я. Захват Лиама всё ещё крепкий, как стальные тиски, и я снова пытаюсь вырваться. Он отвечает, перехватив мои запястья одной большой рукой, освобождая другую для того, чтобы разоружить Макс, если я не смогу её успокоить.

— Да, Макс, почему бы тебе не опустить пистолет, пока ты не поранилась, — упрекает он, меняя стойку. Я без тени сомнения знаю, что он готовится к атаке.

Я с ужасом наблюдаю, как она сильнее прижимает пистолет к его голове, заставляя его наклониться ко мне.

— Я опущу пистолет, когда ты её отпустишь, — рявкает Макс.

Я вижу, как он принимает решение. На его лице появляется плавная, звериная улыбка, прежде чем он молниеносно отводит свободную руку назад. С отточенной грацией он выбивает пистолет из рук Макс, отстраняется от меня и направляет своё собственное оружие на неё. Всё это время не выпуская мои запястья.

Макс ахает и отступает назад, поднимая руки. Хотя я вижу, что она заметно встревожена, я также знаю её достаточно хорошо, чтобы понять, что она в ярости. Я сверлю её взглядом, качая головой, показывая, чтобы она остановилась. Я вижу, как она бросает взгляд на мой пистолет на полу, прежде чем я снова привлекаю её внимание.

— Максин, прекрати! — кричу я, глядя ей в глаза.

— Правило номер один, малыш: если направляешь пистолет кому-то в голову, не прижимай его слишком близко. Это только подскажет им, где его выбить, — Лиам подмигивает Макс, и та показывает ему средний палец. Я замечаю слабую ухмылку на его губах, прежде чем он снова поворачивается ко мне. — Ты готова поговорить? — спрашивает он.

— Конечно, только еще кое-что, — отвечаю я с милой улыбкой. Удовлетворившись его самоуверенной ухмылкой, я внезапно бью его четырёхдюймовым каблуком в бедро, изуродованное асфальтом. Он болезненно рычит, когда его хватка наконец ослабевает, и я вырываю запястья из его рук. Обретя свободу, я резко бью его в нос быстрым прямым ударом.

Забыв обо всём, кроме боли, Ли хватается за нос и падает на колени. Я стою над ним, поправляя своё короткое платье, которое едва можно назвать одеждой, и встречаю его мрачный взгляд.

— Базовый урок самообороны: если тебя атакуют двое, сначала нужно вырубить самого опасного, — улыбаюсь я, глядя на него сверху вниз. Он может быть единственным мужчиной, которого я когда-либо хотела, но это не значит, что я буду щадить его. Утром у него будут парочка красивых синяков.

Он хмурится, убирая руку от своего теперь уже красного носа. Тонкая струйка крови вырывается наружу, прежде чем он смахивает её большим пальцем. Я качаю головой, наблюдая, как он смотрит на меня с восхищением, сверкающим в его карих глазах. Улыбка медленно растягивается на его чувственных губах.

— Как-то так выходит, что я всё время оказываюсь на коленях перед тобой. И с этого ракурса ты тоже выглядишь шикарно, малышка, — тихо произносит он, заставляя меня сдерживать улыбку. Ублюдок.

Прежде чем он успевает сказать ещё хоть слово, я смотрю на Макс. Если она потрясена всей этой ситуацией, то не показывает этого.

— Можешь нас оставить на минутку? — спрашиваю я.

Она переводит взгляд с меня на Ли и обратно. Когда кажется, что она собирается возразить, я останавливаю её протесты.

— Со мной всё в порядке, Макс. Мне просто нужно разобраться с этим.

Она закатывает глаза, хватает рюкзак с кровати и тяжело ступает обратно к нам. Бросив взгляд на мужчину, который всё ещё стоит на коленях на полу, она снова говорит:

— Мне плевать, кто ты такой и на что ты способен. Если хоть пальцем тронешь её, ты не сможешь выбить у меня пистолет второй раз.

Губы Лиама чуть подёргиваются, он явно сдерживает улыбку. Очевидно, он снисходительно относится к её угрозе. Мы оба знаем, что если бы она действительно пошла против него, то она бы не ушла целой.

Макс кивает мне, прежде чем проскользнуть мимо. Гулкий стук закрывающейся двери эхом разносится по небольшой комнате.

Проходит целая вечность, пока мы с Ли стоим, уставившись друг на друга. Я прочищаю горло, заставляя себя пройти мимо него к мини-холодильнику. Открываю морозилку и достаю контейнер с кубиками льда, затем направляюсь в ванную. Взяв чистый пакет из одной из одноразовых чашек, я бросаю в него немного льда. Собрав импровизированный пакет со льдом, я поворачиваюсь лицом к Лиаму.

— Держи, — говорю я, протягивая ему пакет со льдом.

Лиам больше не сидит на полу; теперь он устроился на краю моей кровати. Я стараюсь не зацикливаться на мысли, что он на самом деле здесь, и что он сидит на моей кровати. Этой ночью я засну с его запахом, все еще витающим на простынях.

Встряхнувшись, заставляя себя сделать шаг вперёд. Я не могу справиться с этим сейчас, не с ним. Ни сейчас, ни когда-либо. Он никогда не простит меня за то, что я сделала, и мне нужно отпустить мысль о том, что мы могли бы вернуть то, что было раньше.

Я подхожу ближе, и он поднимает на меня глаза. В его взгляде плещется множество вопросов и что-то ещё, чего я не могу разобрать. Мой язык будто налит свинцом, когда я пытаюсь подавить желание выложить всё как есть. Вместо этого я беру пакет со льдом и прикладываю его к его носу, возможно, чуть сильнее, чем нужно. Он морщится, поднимая руку, чтобы ухватиться за пакет. Его рука чуть дольше задерживается на моей, когда он берёт влажный пластиковый пакет.

Я убираю руку, продолжая рассматривать его. Его обычно аккуратная причёска растрёпана, как будто он многократно провёл по волосам руками. У него тёмные круги под глазами, и я не думаю, что это следствие удара по носу. Он выглядит… усталым. И где-то глубоко внутри начинает зарождаться чувство вины, которое я раньше не распознавала, оно тяжело оседает в моём желудке, как свинцовый груз.

Прежде чем успеваю передумать, я поднимаю руку и провожу пальцами по его растрёпанным волосам. Я провожу пальцами сквозь шелковистые пряди, которые, как я думала, никогда больше не почувствую. Его глаза закрываются, когда он погружается в мои прикосновения, и дрожь пробегает по его телу, как будто это успокаивает опустошенную часть его души.

— Прости, что я сбила тебя машиной, — говорю я дрожащим голосом. Его глаза приоткрываются, и на губах появляется едва заметная усмешка. — И что ударила тебя по лицу, — добавляю, прикусывая губу.

Его выдох звучит как слабый смех, когда он опускает пакет со льдом и кладёт его рядом с собой на кровать.

— Я это заслужил, — отвечает он с лёгким пожатием плеч.

Я качаю головой, крепче сжимая его подбородок и заставляя его посмотреть на меня.

— Нет, не заслужил, — признаюсь я, уже не имея в виду только сегодняшний вечер. — Ты не заслужил всего этого, — шепчу я.

Его шоколадные глаза ищут ответы, которых он никогда не найдёт.

— Зачем ты вернулась? — спрашивает он, задавая тот самый вопрос, на который я понятия не имею, как ответить. Я могу солгать и сказать, что вернулась на сезон вечеринок. Но как-то я не думаю, что он купится на эту историю во второй раз.

— Всё сложно, — отвечаю я, отпуская его подбородок, зная, что этого объяснения ему будет недостаточно. И я права: его брови нахмуриваются, и он устраивается поудобнее, словно собирается сидеть здесь, пока не выбьет из меня правду. Ну что ж, у меня для него новости.

— Упрости, — его хриплый голос вызывает дрожь у меня по спине, и я всеми силами стараюсь контролировать себя. Если он даже на секунду подумает, что оказывает на меня какое-то влияние, он будет настаивать дальше и надавит до тех пор, пока я не сломаюсь под этим давлением.

Впервые с тех пор, как он протиснулся через дверь, я наконец смотрю на него. Действительно смотрю. Его уже рваные джинсы ещё больше порваны после аварии. Его окровавленная кожа оливкового оттенка просвечивает сквозь изодранные остатки левой штанины. Я ясно вижу следы от трения об асфальт, уродующие его плоть. Сморщив нос, я осматриваю его на наличие других травм.

Несмотря на засохшую кровь от падения и то, что его протащило по асфальту за мотоциклом, в остальном он выглядит ... в порядке. Его кожаная куртка приняла на себя основную часть удара по руке и спине, защитив нежную кожу под ней от сурового, безжалостного асфальта, с которым она могла бы соприкоснуться.

— Дай мне достать аптечку, — выдыхаю я, повернувшись к своему всё ещё нераспакованному спортивному рюкзаку.

— Нет, не меняй, блядь, тему.

Я нахмуриваюсь, сердито глядя на единственного мужчину, который сумел основательно проникнуть под мою кожу. Он с радостью нашёл там себе место, и, хотя прошло уже несколько лет с тех пор, как я его видела в последний раз, но он всё ещё там обитает.

Я сжимаю губы и готовлюсь к долгому разговору. Это ужасная идея — рассказывать ему, почему я вернулась, не говоря уже о том, что я здесь делаю. Если в конце этого пути меня ждёт могила, меня это устраивает. Но чёрт возьми, я не позволю утянуть его за собой.

Я вижу момент, когда он понимает, что я не собираюсь говорить. Его плечи опускаются, и его жгучий взгляд, кажется, тускнеет прямо на моих глазах.

— Что случилось? — спрашивает он, больше не касаясь наших нынешних обстоятельств. Он хочет узнать, почему я его покинула. Моё сердце трескается, и я пытаюсь найти внутри себя правильный ответ. Но у меня ничего не получается, правильного ответа просто не существует. Есть лишь полуправда и полная ложь.

— Здесь для меня больше ничего не осталось, — безразлично пожимаю плечами. Мне нужно отстраниться от него, чтобы сделать то, что нужно. Но внутри меня идёт борьба с маленьким ангелом на моём плече. Лиам заслуживает знать правду, он не заслуживает думать, что он причина моего ухода. Но я просто не могу заставить себя рассказать ему, почему на самом деле ушла. Это самое эгоистичное, что я когда-либо делала: спасая себя от его ненависти, в свою очередь, смиряюсь с его болью.