42 КАМИЛА

Я в беспорядке. В полном адском бардаке.

— Дорогая, что случилось? — спрашивает Бри, как только слышит мой голос по телефону. — Что случилось?

— Это Исаак.

— Он причинил тебе боль? — немедленно требует она, ее тон становится твердым, как кремень.

— Не… я… нет, — хнычу я. — Не таким образом.

— Господи, Ками.

— Что?

— Это было совсем не убедительно.

Я делаю глубокий вдох, но не успеваю собраться с мыслями, как разражаюсь слезами. Я не могу вспомнить, когда в последний раз я так плакала. Большие, булькающие слезы, которые заставляют меня чувствовать, что мне снова семь лет.

Я слышу, как Бри вздыхает и плюхается на их скрипучий диван. — Ками, дорогая, я могу позвонить Эрику. Я могу сказать ему, где ты. Ему потребуется некоторое время, чтобы добраться до тебя, но…

— Нет, нет, — быстро говорю я. — Прости, это было… Я чувствую себя идиотом.

— Хочешь начать звонок сначала?

Я слабо улыбаюсь и киваю.

— Ты киваешь, Ками? Потому что ты знаешь, что я не могу тебя видеть, верно?

Я смеюсь, задыхаясь на мгновение, прежде чем мне, наконец, удается взять себя в руки. — Извини. Да, я кивала.

— Так и думала.

— Откуда ты так хорошо меня знаешь?

— Я практически вырастила тебя, помнишь?

Вот так, снова наворачиваются слезы. — Я знаю, что ты это сделала. А теперь ты воспитываешь моего ребенка.

— Эй, ты же знаешь, что я люблю эту девочку, как родную.

— Конечно, ты делаешь. Ты обладаешь замечательной способностью любить. Это одна из твоих сверхспособностей.

— Дорогая, ты начинаешь меня беспокоить.

— Потому что я пою тебе дифирамбы?

— Потому что ты ведешь себя так, как будто позвонила, чтобы попрощаться.

Это на мгновение ошеломляет меня, и я понимаю, что столько же, сколько я переживаю, Бри проходит по-своему — задерживается на окраинах, беспокоясь обо мне на каждом шагу, но не имея возможности сделать все, чтобы помочь.

— О Боже, нет. Нет, конечно нет, Бри.

Она выдыхает. — Ну, спасибо, черт возьми, за это.

— В последнее время у тебя действительно язык моряка, — замечаю я.

— Я думаю, что нынешнее время в нашей жизни требует этого.

— Расскажи мне об этом.

Там короткая пауза. — Ты хочешь рассказать мне, что происходит? — спрашивает Бри. — Это связано с тем, что ты сказала Исааку правду?

— Нет, — говорю я. — Я не говорила ему о Джо. И я решила не делать этого.

— Действительно? — спрашивает Бри. Я не упускаю нотки разочарования в ее голосе.

— Думаешь, я ошиблась?

— Как я могу, если я не знаю всей ситуации? — размышляет она. — Я предполагаю, что у тебя есть веская причина или две.

— Да. По крайней мере, я так думаю.

— Хочешь рассказать мне, что это было?

— Я не могу ему доверять, — говорю я Бри. — И я тоже не доверяю его миру. Он дон Братвы, Бри. Как ни странно, ставки высоки. Я не хочу, чтобы Джо запуталась в этом мире.

— Она уже запуталась в этом, Ками. В тот момент, когда Исаак узнает, все изменится.

— Он не узнает.

Бри долго молчит. Слишком долго.

— Что? — Я спрашиваю.

— Я просто думаю, что это немного нереально. У него есть ресурсы, Ками. И как только он присмотрится поближе, он все поймет. Это только вопрос времени.

Я подавляю дрожь. Только вопрос времени. Это навязчивые слова.

— Меня уже много лет используют как пешку в двух мужских играх, — говорю я. — Я не хочу, чтобы Джо использовали таким же образом.

— Джо — дочь Исаака, Ками. Если ей придется запутаться в этом мире, по крайней мере, у нее будет защита.

— Что заставляет тебя так говорить?

— Просто инстинкт, наверное. Все, что ты рассказала мне об Исааке, заставляет меня поверить, что он из тех людей, которые защищают своих. И Джо определенно возглавляет этот список.

Внезапно я просматриваю каждый разговор, который у меня был с Бри, пытаясь понять, что я сказал об Исааке. Мое сердце грохочет в груди.

— Бри?

— Да?

— Ты… ты думаешь, у меня есть чувства к Исааку?

В конце строки длинная пауза. — Я имею в виду, не так ли?

— Бри.

— Дорогая, конечно, я думаю, что у тебя есть чувства к нему. Это вроде как, я не знаю… очевидно.

Я горько вздыхаю. — Трахни меня.

— Я знаю, что все это немного нетрадиционно… — Я фыркаю на это. — Преуменьшение чертового тысячелетия.

— Ладно, это все чушь собачья», — поправляет Бри. — Но это не значит, что это не может работать.

— Не может, — немедленно отвечаю я, не позволяя даже семени надежды прорасти во мне. — Абсолютно не может.

— Почему?

— Если я останусь с Исааком, я потеряю себя, Бри.

— Как ты это понимаешь?

— Он… больше, чем жизнь. Он мощный, сильный и уверенный в себе. Он контролировал всю свою жизнь. И это не изменится со мной. Так что не имеет значения, что я чувствую или не чувствую к Исааку. Он лишил меня выбора. Я не могу оставаться с таким мужчиной.

— Значит, если он тебя отпустит?..

— Я пойду, — говорю. — Я вернусь домой и стану той матерью, которую заслуживает Джо.

— А когда он узнает о ней?

— Я позабочусь об этом, когда придется.

Я знаю, что есть риск того, что я говорю, что я предлагаю. Но это моя жизнь. Это моя дочь. Это мое решение.

Ни Бри, ни Исаака, ни кого-либо еще. Только я.

Поэтому, если моя сестра не согласна, она даст мне возможность либо доказать свою неправоту, либо научиться на своих ошибках. Это то, что вы делаете, когда любите кого-то.

Недостаточно того, что я влюбляюсь в Исаака. Я также хочу, чтобы он влюбился в меня таким же образом. Но я просто не уверена, что он способен на такие эмоции. Он сам так сказал.

— Спасибо, что поговорила со мной, — тихо говорю я.

— В любой момент.

— Джо рядом?

— Подожди.

Я слышу, как Бри отодвигает рот от трубки, а затем зовет Джо.

Через минуту я слышу топот ног моей дочери. С каждым годом они становятся все тяжелее, и мне остается карабкаться на все это потерянное время.

— Мама?

— Детка, — воркую я. — Как дела, милая?

— Я в порядке, — отвечает она. — Дядя Джейк собирается построить домик на дереве, и мы все ему помогаем.

— Вау, повезло тебе.

— Ага.

— Как дела в школе?

— Это весело.

— В последнее время читала какие-нибудь новые книги?

— Тетя Бри вчера читала мне «Эльфов и сапожника».

— Тебе понравилось?

— Ммм. Мне нравится та часть, когда эльфы видят все свои подарки.

— Это тоже всегда было моей любимой частью истории.

Мы продолжаем говорить, но через несколько минут Джо уже начинает отвлекаться. В том-то и дело, что попытки наладить связь с детьми на расстоянии не работают.

Им нужна физическая близость. Им нужны объятия, поцелуи и качественное времяпрепровождение.

Ничего из этого я не могу ей дать.

— Держу пари, твоему дяде и двоюродным братьям нужна твоя помощь с домиком на дереве, — говорю я, позволяя ей сорваться с крючка.

— Думаю, да.

Это моя девочка. Неизменно вежливая. Я хотела бы взять на себя ответственность за это, но я знаю, что не могу. Все это достается моей сестре.

— Продолжай, моя красавица. Иди развлекайся. Я так сильно тебя люблю.

— Я тоже люблю тебя, мамочка.

Около двух лет назад она перестала спрашивать меня, когда я приду к ней.

Теперь она просто разговаривает со мной, прощается и возвращается к своей жизни.

Даже разбитое сердце становится рутиной, если вы повторяете его достаточно часто.

Я борюсь со слезами, когда Джо возвращает телефон Бри и уходит на задний двор к своим двоюродным братьям.

— Кажется, она счастлива, — говорю я Бри, не в силах скрыть дрожь в голосе.

— Она счастливый ребенок, Ками. И это потому, что ты приняла решение дать ей нормальное, стабильное детство.

— Тебе не нужно лгать, чтобы заставить меня чувствовать себя лучше из-за того, что я дерьмовая мать.

— Прекрати это прямо сейчас, — рявкает Бри голосом Мамы Медведицы. — То, что ты сделала, было смелым, Ками. Это было смело и самоотверженно, и я могла только надеяться, что сделала бы такой же выбор на твоем месте.

Слезы текут по моим щекам, когда я слышу свирепый голос Бри. Это невозможно отрицать. Интересно, знает ли она, как сильно я нуждаюсь в этом утешении прямо сейчас. — Спасибо.

— Я говорю все это не для того, чтобы ты почувствовала себя лучше. Я говорю это, потому что это правда.

— Я люблю тебя, сестричка.

Ее тон сразу смягчается. — Я тоже тебя люблю, малыш.

Малыш. Она не называла меня так с тех пор, как мы были подростками. Мне нравится, как знакомое слово звучит в моих ушах. Это заставляет меня снова чувствовать себя молодой. Это заставляет меня чувствовать, что мое будущее впереди меня.

— Я знаю, что ты сейчас переживаешь внутренний кризис с пятью тревогами, но это должно было случиться с отцом Джо на картинке. Все, что я могу тебе сказать, это то, что ты достаточно сильна, чтобы пройти через это.

— Ты уверена?

— Я никогда не была так уверена ни в чем в своей жизни. Ты сделана из стали, Ками. Просто иногда забываешь.

В тот момент, когда я вешаю трубку, это стремительное чувство изоляции начинает пробираться обратно в мое сознание. В конце концов, это выгоняет меня прямо из моей комнаты.

Я спускаюсь вниз, в библиотеку, в поисках утешения, в котором так отчаянно нуждаюсь. Я смотрю на полки, когда в комнату входит Никита.

Как обычно, она безупречно одета в черные кашемировые брюки и соответствующий свитер нейтрального оттенка кожи. Бывают моменты, когда я смотрю на нее и вижу на ее месте Исаака.

Но не сейчас. Сейчас ее черты слишком спокойны, взгляд слишком умиротворен.

— Камила, — говорит она. — Ты в порядке?

Не по-воробьевски говорить об эмоциях, поэтому вопрос меня застал врасплох. Может быть, поэтому я отвечаю честно. — Не совсем.

— Я могу чем-нибудь помочь?

Я должна помнить, что в последний раз, когда мы разговаривали, она обвинила меня в любви к ее сыну. Тот факт, что она может быть права на этот счет, в данный момент кажется несущественным.

— Нет. Ничем.

Она поджимает губы и кивает, как будто знает, что я полна дерьма. Взгляд ее устремляется вверх, на портрет Воробьевых, висящий над камином. Виталий, Никита, Исаак, Богдан. У всех одинаковый жесткий блеск в глазах, один и тот же жестокий угол челюстей.

— С ним никогда не было легко общаться, — неожиданно говорит она. — Я понимаю это лучше, чем кто-либо другой.