Он снова меня поцеловал, но внезапно я поняла, что совсем не узнаю его.

Он…целовал меня нежно, почти благоговейно. Его тело двигалось точно так же, в полном противоречии с его характером.

Господи, блять, Оскар Монтак занимается со мной любовью.

Все мое тело вспыхнуло, когда я прижалась щекой к нему, закрывая глаза и наслаждаясь тем, как его худое тело ощущается поверх моего. Его бедра вжимают меня в подушки дивана, забрызгивая нас обоих кровью моей женственности. На самом деле, это очень приятно — делать это вот так. Когда бы у меня не начались месячные, я всегда чувствовала, что моя киска разбухает больше и испытывает желание больше, чем обычно. Кровь даже дает нам дополнительную смазку, усиливая скольжение и прекрасное трение.

Мы провели буквально около часа на диване, связанные вместе, двигаясь вместе, слившиеся воедино. Я кончила больше одного раза, но, потерявшись в лихорадке удовольствия и связи, сложно сказать сколько.

У меня и Оскара что-то здесь было. Я не ожидала этого, от слова совсем.

Все изменилось, когда он кончил, глубже засовывая свой член и задевая мой конец, заставляя меня крикнуть, когда он заполнил меня своей горячей спермой. Его мышцы напряглись, пальцы впились в диван по обеим сторонам от моей головы. Но после этого не происходит ни разрядки, ни обморока, ни задыхания.

Вместо этого, он как будто бы… застыл.

Черт.

Он паникует, не так ли?

— Оскар, — начала я, пытаясь отвлечь его от нездоровой эмоциональной реакции.

Он поднимается на своих локтях, чтобы посмотреть на меня сверху вниз, словно никогда раньше меня не видел, словно он даже не уверен, как дошел до такого.

— Что, — лишь одно слово, но на самом деле, в конце даже не было вопросительно знака.

Я так потрясена сменой его поведения, что просто осталась на месте, сердце бешено колотилось, мои эмоции скрутились в жестокий клубок.

Не сказав ни слова, Оскар садится и выходит из меня, смотря на кровь на его тазе, низе живота, верхней части бедер, и свирепо хмурится.

Он поднимается, натягивает трусы на член и уходит.

— Куда, блять, ты собрался? — я кричала на него, с трудом поднимаясь на ноги. Тело ощущалось тяжелым, использованным, но лучшим образом. Что бы только что случилось, я хочу больше. — Ты не можешь оставить меня одной прибираться здесь!

Оскар сделал вид, что не слышит меня, поднимаясь по лестнице и хлопая за собой дверью ванной. Мои щеки горели, когда я встала и пошла в ванную под лестницей, вытерла себя, а потом положила свои ладони на столешницу, чтобы посмотреть на свое отражение в зеркале.

— Боже, это было странно, — пробормотала я себе под нос, но я не могу отрицать, что это еще и было невероятно.

Вопрос в том, из-за чего, черт подери, Оскар так разволновался?

Я решила, что мне все равно. Но я зла. Чертовски сильно, по-королевски зла.

Он будет мне должен за это, очень даже должен.