ГЛАВА 17

Кайлиан

Я сижу на кухне и слушаю, как Роско скрежещет зубами по кости в гостиной у камина. Звук потрескивающих дров наполняет комнату, а аромат сосны смешивается с зажатым между пальцами суставом.

Я один, и обычно мне нравится тишина. Она необходима мне, когда в мире столько шума. Но сейчас, в этот момент, тишина громче голосов.

Я не могу выбросить ее из головы, как бы ни старался. Что я должен сделать, так это провести бессмысленную ночь с кем-нибудь другим, как это ежедневно делают мои братья, попытаться забыть о ней, хотя бы на мгновение. Но это не поможет; наоборот, станет только хуже.

Раздражает тот факт, что этот маленький котенок вцепился когтями в мой мозг.

Это бессмысленно.

Не говоря уже о следе от ожога на шее, кресте, который должен означать столько хорошего, но выжжен и зарубцевался на ее коже, и в нем столько, столько гребаного плохого. Злые люди находят утешение в вещах, которые они считают правильными, но на самом деле наполнены такой токсичностью и злодеяниями, что в их душе нет ни унции чистоты.

Это просто плохие люди, пробирающиеся сквозь плохое, и хорошие люди, притворяющиеся хорошими, когда все, чем они являются, — это гребаное презрение.

Я имел в виду то, что сказал, когда пообещал, что если наступит день, когда она захочет убить своих тетю и дядю и не сможет, то, будьте уверены, я буду стоять за ней на шаг, чтобы обезглавить их задницы. Эти отбросы земли не заслуживают того, чтобы сделать еще один вдох, и я с гребаным удовольствием позволю Роско попировать на их плоти и костях.

Мой язык в последний раз проводит по бумаге, прежде чем я сгибаю ее пальцами, создавая идеальный шов. Я засовываю его между губами, достаю из кармана зажигалку Zippo и раскуриваю ее. Мгновенный аромат марихуаны заполняет комнату, и я позволяю ему проникать в меня, мои мышцы и напряжение исчезают, хотя бы немного.

Сигнализация издает быстрый писк, и входная дверь открывается, в коридор вваливаются мои братья и родители — полная противоположность полной тишине, в которой я только что находился.

— Кайлиан, разве ты не дерешься сегодня? — Габриэль хлопает меня по спине и выхватывает косяк из моих пальцев, поднося его к губам. Я смотрю на своих родителей, одетых, как обычно, по высшему разряду.

— Что ты делаешь дома? — спрашиваю я отца, наклоняясь и ставя локти на кухонный остров. Наша кухня — это огромная поварская кухня. В этом нет особого смысла, учитывая, что мои родители редко готовят еду. Если я захочу что-нибудь съесть, мне придется идти в «Морелли».

Хромированная и черная бытовая техника — это просто показуха. Все новое и обновленное, от умного холодильника до ящиков с плавным закрыванием. Она имеет форму большой буквы U и выходит на огромную гостиную. Каждая деталь, вплоть до бамбуковых полов, выполнена в стиле хай-энд.

— Дядя Анджело сегодня вечером отправляется в Нью-Йорк. Мы отвезли его в аэропорт и собирались вернуться в ресторан, но, видимо, Убийца Кроу снова нанес удар, и в городе ввели комендантский час. Нет смысла идти в ресторан, который закрыт.

Я смотрю на него, скрежеща зубами при мысли о еще одной невинной жертве.

— Чертовщина какая-то.

— Похоже, ты чем-то озадачен, Кайлиан. Что тебе взбрело в голову? — Моя мать подходит ко мне, ее глаза сужаются, когда она смотрит на меня.

— Кайлиан расстроен из-за девушки, держу пари, — говорит Маттео, забирая у Габриэля косяк. Я скрежещу зубами, наблюдая, как он превращается в маленького жучка.

Вот и пошел по рукам мой гребаный косяк.

— Это та девушка, с которой ты был в спортзале? — спрашивает она, ее голос становится ледяным.

— Ты привел ее к нам домой? — выдавливает из себя Габриэль.

Я хмуро смотрю на него и протягиваю руку, чтобы выхватить свой косяк из пальцев Маттео.

— Я, блять, ее тренирую. Может, отдашь мне мой чертов косяк? — Я делаю затяжку и вытряхиваю косяк в раковину после одного жалкого рывка. — Ничего страшного. Не думай об этом слишком много.

— Надеюсь, ты не отвлекаешься на какую-нибудь девчонку, когда должен сосредоточиться на работе, — говорит мой отец. Конечно, его единственное внимание — это бизнес. Поиск подражателя.

Я со вздохом закрываю глаза. Черт, эту минуту молчания я бы вернул назад через секунду.

— Я в процессе получения информации. Я сообщу тебе, как только узнаю больше. — Я поднимаю брови на отца, а затем обращаюсь к маме. — Не беспокойся о Рэйвен.

Наконец, я поворачиваюсь к братьям, которые смотрят на меня так, будто я нагадил им в кашу.

— Вы оба можете отвалить и перестать думать о том, о чем не имеете ни малейшего понятия.

Мой отец вздыхает, его рука сжимает запястье моей мамы.

— Тогда мы оставим вас, ребята. Спокойной ночи. — Вместе они уходят в свою часть дома, где мы не увидим их до конца вечера. Дом разделен таким образом, что по сути это два дома, объединенных в один. Единственное общее пространство — это кухня. У них есть своя жилая зона, вход в гараж и все остальное, что им может понадобиться.

— Значит, сегодня не будет боя? — спрашивает Габриэль, почесывая живот, пока идет к холодильнику.

Я качаю головой.

— Я буду драться завтра вечером. — И вот так Рэйвен снова проникает в мои мысли.

Прошло уже несколько дней с тех пор, как я дрался, и я чувствую последствия. Сказать, что я на взводе, значит преуменьшить. Что бы ни происходило с Рэйвен, такого я еще не испытывал. Это терзает меня, как фантомная боль, от которой я не могу избавиться.

Она действительно поцеловала меня. Словно я был обычным школьником, она приподнялась на носочки и прильнула своими мягкими губами к моим. Это заставило животное во мне вырваться на свободу. Меня невозможно было сдержать, как бы я ни старался. Она заговорила со мной, и я, как в зыбучий песок, быстро угодил в ее ловушку. Один шаг — и я упал, глубоко. Дико, жестоко. Непростительно.

Ее голубые глаза кричали о пощаде, и мне ничего не оставалось делать, как дать ей ее. Я дал ей единственное наказание, которое знал, как дать, и она застонала мне в рот с таким наслаждением, что оно стекало с кончиков ее пальцев.

— Чувак. — Маттео прижимает мое плечо к своему. — Ты выглядишь больным. Ты в порядке?

Я качаю головой.

— Нормально. Чертовски длинные дни.

— Чем ты занимался? Узнал что-нибудь о подражателе?

— Кроме того, что тусовался с Рэйвен, — бормочет Габриэль, уткнувшись головой в холодильник.

Я качаю головой, не зная, как много мне следует рассказать. Дать информацию о подражателе Убийцы Кроу — это одно, но объяснять, что ты тренируешь дочь оригинального убийцы, — это совсем другая история, и я не уверен, что хочу в нее ввязываться прямо сейчас.

— Честно говоря, не очень. Меня удивляет отсутствие подробностей об этом деле. Есть много сходств, но есть и несколько различий. В оригинале жертвами были и мужчины, и женщины, в то время как подражатель выбирает только женщин. Подражатель также написал ту странную записку, которая не имеет для меня ни малейшего смысла. — Я не смогу объяснить связь, пока не пойму, с чем работаю. Что-то не так. Происходит что-то, на что я не могу повлиять, и мне нужно это выяснить. Скоро.

У меня такое чувство, что у меня не так много времени, прежде чем произойдет что-то серьезное.

— Это просто пиздец. В нашем городе происходит нечто подобное. Каков, черт возьми, мотив? Где закономерность? Это просто, блять, не имеет смысла.

Не имеет, но имеет. В этом есть смысл.

Они охотятся за Рэйвен. Я просто должен выяснить, почему. И кто это, твою мать, такой.

Сигнализация снова пикает, оповещая нас о том, что кто-то подъезжает к нашему дому. Оба моих брата недоверчиво сужают глаза и тянутся за спину, чтобы вытащить свои Глок. Я редко достаю свой пистолет. Он мне почти никогда не нужен.

Если мне нужно кого-то убить, я вполне способен сделать это голыми руками.

Роско мгновенно встает, забыв о костях, когда из его горла вырывается рык. Шерсть на его спине встает дыбом. Он тоже знает. Никто не приходит сюда ночью. Никто не приходит сюда вообще.

— Кто это, черт возьми? — спрашиваю я, обходя остров и направляясь в гостиную, чтобы включить камеру наблюдения на телевизоре.

— Без понятия, — говорит Маттео, направляясь к двери. Я переглядываюсь с Габриэлем, который пожимает плечами. Я ни хрена не знаю, кто это может быть, но я точно знаю, что если это кто-то хоть немного подозрительный, он не уйдет с территории.

Я включаю камеру, но ворота пусты. Ни машины. Никого. Ничего.

— Кайлиан здесь? — Голос рикошетом проносится по моему телу, а глаза расширяются от удивления.

Какого черта?

Я оборачиваюсь и вижу испуганную Рэйвен, в руках у которой нет ничего, кроме ключей и телефона, а в другой руке хрустит листок бумаги.

Роско подходит к ней, его волосы опускаются, когда он обнюхивает ее лодыжки. Он начинает пыхтеть, как будто понимает, насколько она напряжена.

— Что ты здесь делаешь, Рэйвен?

Ее глаза перебегают на моих братьев, а затем возвращаются ко мне.

— Могу я поговорить с тобой? Наедине?

Я моргаю, не зная, как на это реагировать. В ее глазах столько боли, столько муки. Ее позвоночник изогнулся, как будто она была избита. Она так сильно отличается от Рэйвен, которую я обычно вижу.

— Ладно, извини, если я веду себя как мудак, но как, черт возьми, ты прошла через ворота? — Габриэль подходит ко мне и смотрит между нами двумя. — Я чувствовал, что с тобой что-то не так с тех пор, как впервые увидел тебя, а теперь ты появляешься в моем доме ночью? Тебе бы сейчас не помешало объясниться, малыш.

Она смотрит на него, и я вижу, как в ней нарастает раздражение. Забавно, что мы одинаковые, но такие разные. Оба явно ненормальные, но у меня эмоции нарушены, а у нее их слишком много.

— Я припарковалась на улице. Прошла пешком. — Она говорит так просто, как будто это самое простое, что можно сделать. Может, так оно и есть, но люди никогда так не поступают, потому что мы такие, какие есть.