— Прикрой эти зубы, или я выбью их, — прорычал он, и я подчинилась, из меня полилось еще больше слез, потому что я знала, что он это сделает, он делал это раньше.

— Глотай все, — хрипло выдохнул он, а затем застонал, кончая мне в рот, его глаза остекленели от удовольствия, когда я обхватила его член.

Патрик вышел из меня, оставляя на мне месиво из слез, слюны и крови, пока я пыталась отдышаться, безвольно лежа, побежденная болью, ими. Чарльз бросил на меня многозначительный взгляд, его пальцы сжали мою челюсть, и я сглотнула. Проглотила жидкость Патрика и старалась, чтобы меня не вырвало. Я не хотела, чтобы он был в моем теле, я не хотела, чтобы часть его была внутри меня, но он был внутри. Он всегда был, потому что он делал это каждый день, сколько я себя помнила. Я не могла никуда от этого деться, не могла это остановить.

— Прелесть, — пробормотал Патрик, и тут дверь открылась, и он повернул голову. — Ах, как раз вовремя.

Это его друг, тот, с темными глазами, он пришел снова, и я знала, что в ближайшее время я не вернулась бы в свою клетку. Знала, что это только начало дня. Чтобы они продолжали причинять мне боль и насиловать меня и...

— Волчонок? — мои воспоминания потускнели, туман рассеялся от этого голоса. — Дыши, черт возьми!

Что? Дышать? Я дышала.

— Рея! — позвал кто-то, и я открыла глаза, даже не осознавая, что закрыла их.

Светлые зеленые глаза пристально смотрели на меня, и я сморщилась. Что он делал, и почему я на полу? Почему я у него на коленях?

— Дыши, черт возьми! — Дариус потребовал и ударил ладонью по моей груди, его сила ворвалась в меня, и я ахнула, моя спина выгнулась, когда она погрузилась в меня.

Я набрала полные легкие воздуха, моя грудь горела, когда я схватилась за его плечи.

— Гребаные боги, Дариус, — закашлялась я, все еще хватая ртом воздух. — Полегче с моей грудью.

— Тогда не переставай дышать, черт возьми! — прорычал он, его рука все еще на моей груди, теперь двигаясь круговыми движениями грубо, почти в панике.

Я подняла на него глаза, тяжело дыша. Его взгляд немного дикий, а по краям чувствовалось напряжение. Я огляделась. Джош баюкал Сару на руках, а Лео смотрел на нас со своего места рядом с ним, в его глазах жалость. Я моргнула и отвела взгляд, а затем опустила глаза.

— Почему я у тебя на коленях? — прохрипела я, в горле пересохло.

— Ты не ответила, даже не пошевелилась, а потом просто упала. Я поймал тебя до того, как ты треснулась своей гребаной головой об пол! — Дариус рявкнул на меня. — Какого хрена ты продолжаешь падать в обморок?

— Нам нужно идти, — сказал Лео и достал из кармана портшез.

Я оглядела комнату, а затем посмотрела на Сару.

— С ней все в порядке? — спросила я Джоша, и он грубо сглотнул, крепче прижимая ее к себе.

— Она в отключке, но я не вижу никаких травм, угрожающих жизни.

— Идите, — сказала я ему. — Я за вами.

— Рея, просто пойдем с нами, — сказал Джош, оглядывая комнату. — Ты здесь бесполезна.

Показывать шрамы на моем теле тоже было бесполезно.

— Нет, здесь может что-то быть. Просто иди.

Я встала, покачиваясь на ногах, но Дариус поддержал меня, его руки схватили мои бедра. Я посмотрела на него сверху вниз, прежде чем отошла.

— Уходи, — приказала я Джошу, придавая своему голосу немного властности.

Лео посмотрел на Дариуса, который кивнул ему, и затем они ушли. Я подошла к столу в конце зала, отгоняя темные воспоминания, которые пытались захлестнуть меня.

— Ты собираешься рассказать мне, что это было? — спросил Дариус, подходя и становясь рядом со мной, роясь в бумагах.

— Сейчас не время, и я ничего тебе не должна, Дариус, — пробормотала я, чувствуя себя не в своей тарелке после этого воспоминания, после того, как мне показалось, что я переживала все это снова.

Я не позволю этому поглотить меня. Я отказывалась. Но если придётся, это будет на моих собственных условиях и когда я буду сама по себе.

— Давай быстренько посмотрим, а потом уйдем. Возможно, здесь есть что-то, что подскажет нам, чего Чарльз на самом деле хочет, или, может быть, что он сделал с детьми, которых забрал. Он приезжал сюда и писал всякие вещи, когда я была здесь, может быть, он все еще этим занимается или моя семья взяла верх.

— Ладно, но ты, блядь, скажешь мне, когда мы закончим, — пробормотал он и перешел к другому столику.

— Нет, если я имею к этому какое-то отношение, — проворчал я.

— Вот в чем дело, волчонок, — сказал он мне на ухо, не осознавая, что подошел ко мне сзади. — В конце концов, у тебя не будет выбора. Когда все изольется из тебя, там буду я. Не сомневайся в этом.