Он поправил рукав своего черного пиджака, и я перевела взгляд на его рубашку, на несколько расстегнутых верхних пуговиц. А потом еще выше. Прямо к его темным глазам. Глазам, которые смотрели на меня.

Может быть, ты и плохой парень, но...

— Ты действительно думаешь, что сможешь убедить Энцо оставить свою шикарную, богатую жизнь здесь, чтобы проводить изнурительные часы на кухне в качестве твоего шеф-повара? — спросила я, вместо того, чтобы продолжать давить на нее своим желанием поцеловаться с Коста.

Я облизала губы, когда Энцо сжал свою шею сзади, как будто расстроенный чем-то или кем-то, и, учитывая, что его глаза все еще были прикованы к моему лицу...

— Я надеюсь, что так и будет. Его мама и сестра считают, что Энцо может стать тем человеком, которым он был до смерти Бьянки, если уедет из этого города, — сказала Наталья, наконец-то завладев моим вниманием. — Но сегодня твой день рождения. — Она моргнула, вероятно, пытаясь избавиться от негативных мыслей. Давай пойдем в какое-нибудь место попроще, где мы сможем потанцевать и найти тебе горячий поцелуй. — Она резко встала, указывая на меня. — Никакого Коста.

Я проворчала:

— Ладно, — и тоже поднялась. — Любой парень в Нью-Йорке должен быть лучше, чем тот, с кем мама пытается свести меня дома.

— О нет, она опять играет в сваху? — Наталья допила остатки своего мартини. — Она до сих пор умоляет меня вернуться к Энтони. Я надеялась, что она оставит тебя в покое, ведь тебе не так много лет, как мне.

— Ладно, тебе всего двадцать семь, не такая уж ты и древняя. И ты не говорила мне, что она подталкивает тебя к тому, чтобы ты снова с ним встречалась. — Я не была поклонницей бывшего парня-хоккеиста моей сестры. Они встречались в колледже, но я всегда думала, что горячий брат Энтони, морской котик, был бы лучшей парой. Хотя он был старше ее и всегда находился за границей.

— Ну, ты ее знаешь. Она хочет, чтобы я как можно скорее вышла замуж и обзавелась детьми. И с кем же она заставляет встречаться тебя?

— О, да с каждым банкиром между Шарлоттой и Нью-Йорком. Она беспокоится, что я никогда не найду занятие по душе, поэтому считает, что мне нужен мужчина, который будет меня содержать. — Я взяла со стола свой черный клатч и засунула его под мышку. — Мы должны научиться говорить ей «нет», не так ли?

Наталья вздохнула.

— Когда-нибудь научимся.

Но я была пессимисткой и сомневалась, что мы сможем противостоять ей в ближайшее время, учитывая то сильное влияние, которое она имеет на нас.

— Я схожу в женский туалет, и можем идти.

— Я скажу парням, что мы готовы. — Она бросила взгляд в сторону Алессандро. — И попробую оторвать женщин от этого мужчины.

— Удачи тебе, — поддразнила я и направилась в коридор, надеясь найти уборную. Но как только завернула за угол, я врезалась в кого-то. — Черт, извините, — сказала я, почувствовав, как на меня вылилось что-то мокрое.

Мой клатч упал на пол, и мы оба одновременно нагнулись, чтобы поднять его, чуть не столкнувшись головами.

— Это я пролил на тебя свой напиток, — сказал он, первым дотянувшись до моего клатча. — Я должен извиняться. — Его глубокий говор был гораздо более южным, чем у меня дома в Северной Каролине.

Мы оба медленно встали, и я взяла у него свой клатч, глядя в его невероятные голубые глаза.

— Это моя вина. Я шла слишком быстро, — ответила я, наконец-то проверив пятно на своем золотистом топе без рукавов, и, судя по запаху, на мне был виски.

— Почему бы тебе не зайти ко мне в офис? У меня есть содовая, и мы можем попробовать оттереть это пятно.

— Твой офис? — Уйти с незнакомцем? Нет. Это было в моем списке «Не делать никогда».

— Я владелец клуба, — заметил он, словно почувствовав мою нерешительность.

— Я могу попросить одного из барменов принести салфетку и содовую. Это не проблема. Спасибо. — Я отвернулась в сторону, приготовившись бежать, но потом вспомнила, что мне нужен жаркий нью-йоркский момент, и если Коста были вне зоны доступа, а этот человек действительно владел клубом, что ж, может быть, я могла бы ему довериться? Но сначала ему придется доказать, что он не врет.

Когда снова повернулась к нему, я быстро оценила его внешность. Никаких признаков Джеффри Дамера¹. Мускулистый. Лет тридцати, но борода, возможно, добавляет ему возраста. Вызывающий доверие и в то же время растерянный взгляд. Темные джинсы и белая рубашка на пуговицах. Я проверила его палец. Кольца нет.

— Как тебя зовут?

— Хадсон. — Он улыбнулся, как будто это должно было что-то значить.

О-о-о. Бар назывался «У Хадсона».

— Значит, ты владелец клуба? — Я расслабилась при этой мысли. Но он мог это выдумать. Да. Я никогда не смогу сделать это одна в Нью-Йорке.

Он весело рассмеялся.

— У меня есть код для входа в офис, чтобы доказать это.

— Верно. Полагаю, это скрепит сделку. — Я покачала головой, немного смутившись. — Я имею в виду, не то, что ты собираешься кого-то оплодотворять… — Что я говорю? Он смотрел на меня и явно забавлялся. — Покажи мне дорогу, пожалуйста. Если ты не передумал.

— О, я хочу. — Он подмигнул, и мне чертовски хотелось, чтобы это сексуальное подмигивание вызвало бабочек в моем животе так же, как один взгляд Энцо. Ну же, дай мне что-нибудь. Что угодно. Этот мужчина горячий, горячий, горячий.

Никаких плохих предчувствий, точно. Но и никаких мокрых трусиков. Черт.

Хадсон отпер кабинет, доказав, что он не врал. Затем он подпер дверь фиксатором, похожим на якорь, отчего мне стало еще легче.

При виде всех фотографий в рамках на стене, в основном мужчин и женщин в военной форме, а также военных кораблей, меня отпустило последнее беспокойство по поводу того, что я осталась наедине с незнакомцем.

— Военно-морской флот? — спросила я, когда он подошел к небольшой барной тележке, стоявшей у его стола.

Он бросил взгляд через плечо и кивнул.

Я улыбнулась; затем мой взгляд упал на книжную полку, заставленную разноцветными корешками.

— И ты еще и читаешь?

— Да. — Он заменил свой стакан на бутылку содовой.

— Идеальный мужчина, — поддразнила я.

— Боюсь, что далеко не идеальный, — ответил он низким, хриплым голосом.

Пока он наливал содовую на салфетку, я решила отправить сестре короткое сообщение, чтобы выиграть себе время до того, как Наталья придет меня искать.

— Я так понимаю, ты любишь читать? — Он протянул салфетку, и я положила телефон и клатч на его стол, чтобы взять ее.

— Настоящая Белль в поисках Чудовища, готового поделиться библиотекой, — сказала я, чувствуя себя немного глупо, пока мои слова не вызвали у него уничтожающе красивую улыбку.

И при этом у меня в груди не защемило.

— А еще лучше — Чудовище после того, как оно снова станет мужчиной. — От литературных слов мускулистого красавца у меня не участился пульс.

Я застыла на месте, когда по моему телу пробежал жар, волоски на затылке встали дыбом, и я проследила за взглядом Хадсона, чтобы увидеть единственного мужчину, способного вызвать у меня такую реакцию.

Энцо.

— Она сестра Натальи Романо, — сказал Энцо, упираясь ладонями в дверной косяк.

— Я не знал, — извиняющимся голосом ответил Хадсон.

— Освободи комнату. — Это был приказ, а не просьба Энцо, и я посмотрела на Хадсона, удивленная тем, что он беспрекословно кивнул.

— Приятного вечера. — Хадсон наклонил голову на прощание, и Энцо отступил в сторону, чтобы дать ему возможность выйти.

Затем Энцо отбросил в сторону якорь, и дверь с грохотом захлопнулась.

— Что только что произошло? Почему он так ушел?

Энцо перевел взгляд на пятно на моем топе.

— Он друг. Неужели ты думаешь, что я позволил бы тебе или твоей сестре проводить время там, где я не...

— Что бы ты не позволил? — Я начала вытирать пятно, вспомнив, почему я в этом офисе.

— То, что считаю небезопасным, — проворчал он в ответ. — О чем ты думала, уединяясь тут с незнакомым парнем?

— Ты только что сказал, что он твой друг. Судя по фотографиям военных, я решила, что нахожусь в надежных руках.

— Хороших руках, да? — прорычал он, по какой-то причине мои слова еще больше разозлили его. — Ты пришла сюда до того, как узнала об этом, — бросил он, а затем начал говорить по-итальянски.

Мои родители родились в Италии, но они никогда не учили нас языку, и я чувствовала, что это было сделано для того, чтобы они могли разговаривать наедине, не позволяя нам понять, о чем они говорят.

Энцо переехал в США, когда ему было шесть лет, и, очевидно, он все еще свободно говорил, хотя его акцент проявлялся только тогда, когда он был расстроен. Как сейчас.

Энцо подошел ко мне ближе. Один злой шаг за другим, пока он не оказался на расстоянии вытянутой руки от меня.

— Я не смогу защитить тебя, если ты будешь ходить по темным коридорам с незнакомыми мужчинами. Что, ради всего святого, ты собиралась с ним делать?

— Во-первых, — сказала я, взяв оборонительный тон, — туалет находится в конце темного коридора, а мне нужно было в туалет. А во-вторых, он пролил на меня свой напиток и предложил содовую, чтобы оттереть. — Я помахала салфеткой, ненавидя, что она выглядит как маленький белый флаг капитуляции.

Энцо мог запугивать других людей, но я не позволю ему запугать себя. Конечно, мой опыт общения с «плохими парнями» и «разбивателями сердец» ограничивался только художественной литературой.

Он хмыкнул.

— Он слишком стар для тебя.

— А при чем здесь его возраст?

В раздражении я швырнула в него салфеткой, и он поймал ее в воздухе и сжал в руке.

Когда его взгляд упал на мой нарядный топ, я не удержалась и опустила глаза, заметив, что виски пролился на мою правую грудь. Тонкий материал топа и бюстгальтер были мокрыми, что означало, что мой сосок просвечивался через эти два хлипких защитных слоя.

— Хадсон трахается только для того, чтобы трахаться. — Слово на букву «т» прозвучало из его рта так, будто этот мужчина протянул свою большую руку между моих ног и провел пальцем по моему клитору.