Повернувшись к Райану, с легкой паникой на лице, я прошептала:

— Помоги мне.

— Наталье нужна Мария на кухне. Не возражаете, если я уведу ее? — Он протянул руку, чтобы помочь мне встать.

— Конечно, но, кажется, скоро мы будем петь и резать торт? Нельзя, чтобы именинница это пропустила. К тому же Киара захочет помочь тебе задуть свечи, — сказала мама, указывая на внучку.

— Конечно. Это займет всего минуту или две. — Райан дважды постучал меня по спине, как сигнал к тому, чтобы я поторопилась и сбежала.

— Спасибо, — сказала я, оказавшись в заднем коридоре. — Ты официально стал моим героем. — И Райан действительно был героем. Он прослужил морским котиком двадцать лет и ушел в отставку только по медицинским показаниям. В детстве его семья жила по соседству, а теперь он счастливо женат на моей сестре.

Мне до сих пор казалось странным, что Наталья вообще начала встречаться с Райаном, ведь сначала она встречалась с его братом. Энтони ей совсем не подходил. К тому же был обманщиком. Мама, конечно, была виновата в этих отношениях.

А вот Райан был далеко не плохим парнем. Он скрывал свои чувства к моей сестре более десяти лет, делая все возможное, чтобы не переступить черту, даже когда она была одинока. А потом судьба снова свела их вместе.

— Я действительно нужна Наталье? — спросила я, когда он открыл дверь на кухню, и мое сердце подскочило к горлу при виде Энцо. Он стоял спиной ко мне, разговаривая с моей сестрой. На нем был черный поварской халат, как будто он что-то делал на кухне, хотя сегодня мы были закрыты на вечеринку, и Наталья наняла кого-то другого для обслуживания, чтобы никто не работал.

— Так и есть, — ответил Райан, когда Наталья выглянула из-за Энцо, улыбнулась и помахала мне рукой. — Эй ты. Как ты держишься? — Он подошел к Наталье, опустился перед ней на колено и поцеловал беременный живот моей сестры, после чего поднялся во весь свой рост — шесть и два фута³.

Он смотрел на мою сестру влюбленными глазами и вел себя так, будто не расстался с ней и их будущим сыном пять минут назад, и мне это чертовски нравилось.

Наталья провела рукой по животу и вздрогнула, как будто ее толкнули под ребра. Ее сын в шесть месяцев был таким же активным, как Киара в моем животе в свое время.

— Я хотела показать тебе торт, прежде чем мы его вынесем. Мы с Энцо придумали его вместе.

— О? — Я огляделась вокруг, но ничего не увидела.

Энцо наконец встретился со мной взглядом, и затем его глаза скользнули вниз по моему бело-розовому открытому платью. Он рассматривал меня в дюйм за дюймом, и от этого взгляда мурашки разбегались по моим голым рукам.

— Я сейчас принесу. — Он направился к одному из промышленных холодильников на другой стороне кухни, и я не могла оторвать глаз от его высокого мускулистого тела, пока он удалялся.

Высокий, темноволосый «сердцеед», покрытый татуировками.

— Выглядишь бледной. Ты в порядке? — Наталья шагнула вперед и приложила тыльную сторону ладони к моей щеке, как будто проверяя температуру.

— Со мной случилась мама, а ты знаешь, как это бывает. — Я вздохнула, а Наталья убрала руку и быстро переглянулась с Райаном. Он пожал плечами, имея в виду, что мама вряд ли когда-нибудь изменится.

Но ведь люди меняются, правда? Хотя, видимо, не наша мама.

Я перевела взгляд на Энцо, когда он подкатил в нашу сторону тележку, на которой стоял торт.

— Что скажешь? — Наталья засияла и отошла от мужа, чтобы взять меня за руку.

Я перевела взгляд на другую сторону тележки, где стоял Энцо, засунув руки в карманы и пристально глядя на меня.

— Это была идея твоей сестры. Я не могу приписывать себе эту заслугу.

— Он скромничает. — Наталья толкнула меня локтем. — Ну? Что ты думаешь? Ты молчишь.

Я изучала огромный торт, на котором глазурью был нарисован книжный шкаф. На каждой полке стояли книги с названиями на корешках.

— Двадцать девять книг на твой день рождения, — продолжала Наталья, так как я все еще подыскивала слова. — Я порылась на твоей книжной полке дома. Я решила, что те, которые были наиболее потрепанными, были твоими любимыми, поэтому выбрала именно их. Плюс несколько старых книг, которые, как я помню, ты читала в детстве.

— Это невероятно, — прошептала я. — Спасибо. — На верхней полке стояла книга «Голодные игры». И я снова оказалась в кабинете Хадсона, вспоминая, как обращалась к своей внутренней Китнисс, чтобы сразиться с мужчиной, стоящим сейчас передо мной. — Я... — Я сейчас заплачу. На средней полке стояла книга «Клуб нянек» — напоминание о Бьянке. Она познакомила меня с этой серией на выходных в Хэмптоне, когда мне было десять лет.

— Можете дать нам минутку? — От хриплого голоса Энцо я подняла на него глаза, в которых стояли слезы: неужели он прочитал мои мысли? Он знал, что я думаю о его сестре?

— Да. Просто выкати тележку, когда будешь готов, и мы сможем спеть. Я уверена, что все ждут с нетерпением. — Наталья улыбнулась, и Райан взял ее за руку, когда они уходили.

Мой взгляд переместился на пальцы Энцо, который ловко расстегивал пуговицы своего поварского халата. Он бросил халат на стойку, и его простая черная футболка продемонстрировала его сильные руки и татуировки, которые моя мама считала опасными для моего сердца. Это было похоже на столкновение добра и зла, нанесенное чернилами на его предплечья. На одной руке были четки, на другой — черепа, меч и другие символы смерти, поглощаемой пламенем.

Я наблюдала за тем, как его рука поднялась, и ладонь погрузилась в темные волосы. Должно быть, на них был гель, потому что неидеальный беспорядок, который всегда ему шел, вернулся на прежнее место после того, как его рука покинула густые локоны.

Я наклонила голову, ожидая, когда он поделится своими мыслями.

— Ты в порядке? — Но искра хаоса в его глазах, смотревших на меня, заставила меня нервно спросить: — Ты не хочешь предложить мне еще один поцелуй на день рождения?

Его гладкая челюсть сжалась от моих слов. Я привыкла видеть его с бородой, но на днях он побрился, и он был одним из немногих мужчин, которые выглядели сексуально как с бородой, так и без.

Я подняла ладонь между нами.

— Расслабься, Энцо, я пошутила.

Его рука как-то изящно опустилась набок, когда он спросил:

— Ты не рассказывала Наталье о том поцелуе?

Подожди, что?

— Нет, не рассказывала. — Я удивленно покачала головой. — Ты помнишь тот поцелуй?

Его обезоруживающая улыбка застала меня врасплох, пока он изучал меня.

— Думаешь, есть хоть один шанс на Божьей зеленой земле, в океане или на небесах, что я когда-нибудь забуду ту ночь?

Я моргнула от удивления не только от его откровения, но и от того, как поэтично прозвучали эти неожиданные слова. Бьянка была писательницей, но, возможно, он тоже всегда владел словом, даже если никогда в этом не признавался.

— Итак, — сказала я, сглотнув, — ты помнишь.

Он постучал себя по виску.

— Это живет в моей голове, Мария. Вероятно, это выжжено на переднем плане моего сознания навечно. Так что да, можно сказать, что я помню.

Сделав шаг назад, я натолкнулась на тележку и ошеломленно замолчала.

— Но я хотел бы поговорить с тобой кое о чем, и я не уверен, захочешь ли ты дать мне пощечину или, ну, поцеловать меня за это. — Он поднял ладони между нами, как бы говоря: как ты решишь.

— Пощечина или поцелуй? — Мое сердцебиение участилось от этих вариантов. — В чем дело?

С задумчивым видом он почесал свою челюсть, словно забыв, что побрил ее.

— Я заставил Томаса признаться, что он тебе изменил.

Вот дерьмо. Мои плечи опустились от этой новости, и я отпрянула в сторону, пытаясь осмыслить полученную информацию.

Я вздрогнула, когда его сильные руки опустились на мои плечи и слегка сжали их. Ладно, может быть, от его прикосновения по моей коже побежали мурашки. Особенно потому, что его рот оказался у моего уха, когда он сказал:

— Я видел твою боль. Твое разочарование. Я слышал, как ты рассказывала Наталье, как сильно хочешь освободиться от него навсегда, а я слишком долго ждал, чтобы это произошло. Я должен был заставить его признаться раньше.

— Но ты обещал не вмешиваться. — Я протянула руку и похлопала по одной из его ладоней, прося отпустить меня. Он отступил, и мне потребовалось время, чтобы все обдумать, прежде чем повернуться к нему лицом. — Ты нарушил данное мне слово.

Он склонил голову, положив руки на тележку с тортом. Его широкие плечи расслабленно подались вперед.

— Томас уже ненавидит тебя. Но нравится мне это или нет, он в моей жизни из-за совместной опеки. — Я подняла глаза к потолку, пытаясь удержать слезы. Скорее всего, их тоже будет двадцать девять. — Я не хочу, чтобы наши с ним отношения стали еще хуже. Мы же друзья. Коллеги. Соседи.

— И ты думаешь, что я его боюсь? — спросил он, когда наши глаза снова встретились.

— Я знаю, что ты его не боишься, но что, если он...

— Если этот человек причинит вред тебе или Киаре, пощады не будет, Мария. Никакой, бл*дь, пощады, и ты должна это знать. — От его резкого тона по моей разгоряченной коже пробежали мурашки.

Он выпрямился во весь свой рост и, обогнув тележку, встал передо мной.

— Он потерял тебя. Потерял свою идеальную семью, потому что долбаный идиот, Мария. И самое меньшее, что он мог сделать, это быть честным, чтобы ты могла быстрее освободиться от этого брака. Я не мог больше видеть, как ты страдаешь, зная, что ты хочешь быть свободной от него.

В то время как он стоял во весь рост, я съежилась. Мне захотелось закрыть лицо руками и спрятаться от этого человека. От человека, который заставлял меня постоянно испытывать множество разных эмоций, и я не всегда могла разобраться в них.

После разрыва с Томасом я нелепо надеялась, что когда-нибудь у нас с Энцо появится второй шанс, ведь он жил в Шарлотте и сменил костюм на халат шеф-повара.

— Ты этого хотел? Ты хотел, чтобы я была одинока?

— Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Ты мой друг, и я забочусь о тебе.