Глава 13

Элоиза

— Элоиза, не могла бы ты, пожалуйста, побыть лапушкой и подогреешь мне чай? Боюсь, он остыл во время нашей увлекательной беседы. — Говорит миссис Прайс, которая настаивает, чтобы я называла ее настоящим именем, Джудит, протягивая мне свою кружку.

Я улыбаюсь, радуясь возможности помочь, и несу кружку на кухню.

Мистер Прайс-старший спрашивал меня, не составлю ли я компанию его жене, пока он руководит установкой кучи оборудования, которое я совершенно не распознаю. Знаю, что оно для Джудит и ее болезни, но не понимаю для чего именно.

Здесь был бы Айзек, чтобы составить компанию своей матери, но в настоящее время он работает над сценарием, помогая всем подготовиться к «Ночи страха», о которой, как и ожидалось, говорит весь город. Моя нервозность зашкаливает.

Сочувствую мистеру Прайсу-старшему. У него столько всего происходит, интересно, выпадет ли ему хоть когда-то шанс отдохнуть. Хотя не уверена, воспользовался бы он им, если бы это произошло. Вы можете видеть, что он очень любит свою жену, а я могу только надеяться, что однажды найду такую любовь.

Когда чайник закипает, я готовлю Джудит свежий напиток, а потом несу его обратно в комнату на подносе с несколькими бисквитами, украденными из банки сбоку, и кладу ей на колени.

— Что это за шум в столовой? — охает она, прижимая руку к груди, когда звук удара молотка о стену сотрясает дом.

Несмотря на то, что я была в гостях всего пару раз, я поняла, что лучше не указывать Джудит на ошибки в памяти, а вместо этого просто повторить снова. В противном случае она расстраивается, зная, что что-то забыла. Не уверена, что это самый здоровый способ лечения, но на данный момент это единственный известный мне способ.

— Это ваш муж устанавливает какое-то новое оборудование, чтобы облегчить вам жизнь.

— Ох. — Она моргает, явно шокированная. — Как оно облегчит мне жизнь?

Я пожимаю плечами и смеюсь, отвечая:

— Честно, понятия не имею. Я не спрашивала, но уверена, что мистер Прайс позже вам все расскажет.

— Что ж, надеюсь, это продлится недолго. У меня раскалывается голова.

— Если к завтрашнему полудню оно не будет готово, дайте мне знать, я возьму вас с собой на прогулку в вашем кресле. Мы можем пойти выпить кофе в «У Кристал» и съесть те шоколадные твисты, которые вы любите.

Она кивает, наконец-то довольная.

— Это было бы восхитительно, не так ли?

— Определенно.

— Черт побери! — кричит мистер Прайс из соседней комнаты. Слышу, как двое рабочих начинают смеяться.

Когда он выходит с пылью и штукатуркой в волосах, я смеюсь вместе с ними.

Судя по всему, я буду оставаться после уроков до конца года. Я позволяла его жене грабить его кошелек вновь и вновь, а теперь смеюсь над ним.

Но это все пустые слова.

Я надеюсь.

Айзек

Я вхожу в дом моего отца вместе с Кэтрин, мы оба измучены и готовы к обещанному ужину. Моя мама терпеливо сидит в гостиной, положив ноги на подставку для ног.

Кэтрин следует за мной в комнату и ждет, пока я целую маму в щеку.

— Папа готовил? — Я указываю на тарелку с едой у нее на коленях, обращая внимание на нарезанную баранину, лежащую на подушке из картофеля и баклажанов. Пахнет божественно.

— Моя дорогая Элоиза приготовила ужин перед уходом. Еда изумительная. Жаль, что вы только что с ней разминулись, но уверена, она оставила вам немного. Она сказала, что еда в кастрюле на плите. — Мама откусывает кусочек от своего ужина и медленно кивает. — Безумно вкусно.

— Элоиза? — шепчет Кэтрин, нахмурив брови.

— Она иногда навещает мою маму. — Я протискиваюсь мимо нее и направляюсь в столовую, где папа сметает пыль с деревянного пола. — Все еще не закончили?

— Завтра, обязательно. — Мой папа постукивает по стеклянной коробке, которая исчезает в потолке. — Им нужно только правильно подключить его и выполнить несколько проверок.

Недавно установленный лифт, который невелик по сравнению с обычным лифтом,

стоит в углу комнаты, но занимает большую ее часть.

— Выглядит хорошо.

— Просто загляденье! — сердито шипит отец, выбрасывая собранную пыль из совка в открытый мешок для мусора. — Лишь надеюсь, что она не сильно это возненавидит.

— С ней все будет в порядке. — Я выхожу из комнаты. — Ты поел?

— Нет, Элоиза оставила нам кое-что на плите. В духовке есть хлеб.

— Я положу тебе на тарелку.

Папа замечает Кэтрин и вежливо ей кивает, после чего возвращается к своей работе. Я иду на кухню и начинаю накладывать стряпню, которая находится в металлической форме для запекания.

— Она часто приходит? — Кэтрин достает хлебные багеты из духовки и начинает нарезать их на разделочной доске у раковины.

— Иногда. Моей маме нравится ее компания.

— Думается мне, у твоей мамы бывает много посетителей? Надеюсь, Элоиза ей не докучает.

Волосы у меня на затылке встают дыбом.

— Никто не приходит, потому что всем на это наплевать. Многое говорит о характере этой молодой девушки, когда она находит время в своем плотном графике, чтобы навестить смертельно больную женщину. Тебе так не кажется?

Кэтрин ощетинивается и быстро пытается извиниться.

— Я могла бы навещать… У меня полно свободного времени.

Я не отвечаю. Не знаю почему, но ее предложение раздражает меня. Не хочу, чтобы она приходила лишь потому, что чувствует себя обязанной или ей угрожает семнадцатилетняя девушка. Это мелочно, я не потерплю, чтобы моя мать была объектом такой мелочности.

— Это и правда очень вкусно, — ворчит Кэтрин, по-видимому, недовольная тем фактом, что упомянутая семнадцатилетняя девушка умеет готовить.

Когда я откусываю первый кусочек, то не могу с ней не согласиться. Это необыкновенно вкусно, а хлеб, политый соусом, не поддается описанию.

Мы сидим с мамой в гостиной и едим, непринужденно болтая.

Кэтрин не требуется много времени, чтобы начать свою игру.

— Для меня было бы честью навестить вас завтра, если у вас нет никаких планов, Джудит?

Моя мама тепло улыбается Кэтрин.

— Было бы чудесно, но у меня уже есть планы. Юная Элоиза обещала отвезти меня в моем кресле в кафе «У Кристал». Мы собираемся съесть те потрясающие шоколадные твисты, которые она готовит.

Я ухмыляюсь, но ухитряюсь скрыть это от Кэтрин.

— Я бы присоединился к вам, но снова буду дежурить в школе.

— Все в порядке. Это в основном для того, чтобы отвлечь меня от шума. У меня раскалывалась голова.

Кэтрин сжимает челюсти.

— Могу представить. Что ж, у вас есть мой номер. Позвоните мне, когда будете свободны.

— Обязательно это сделаю. — Сердечно отвечает моя мама, ее взгляд устремлен вновь на телевизор. — Как продвигается подготовка, Айзек?

— Блестяще. Тебе нужно это увидеть; все в самом деле выглядит очень хорошо. Студенты потратили много времени на подготовку.

— Это была отличная идея.

— Это точно.

— Когда все будет готово, мы должны сделать что-нибудь приятное для учеников в благодарность.

Я и сам об этом думал.

— Мы что-нибудь придумаем.

— Кажется, большинство из них просто счастливы, что их имена появились в газете, — шутит Кэтрин, и она не ошибается. — Забавно, потому что половину детей, которые работают над всем этим, я бы назвала самыми непослушными. От них я меньше всего ожидала бы помощи в благом деле.

Моя мама тихо вздыхает.

— Это лишь показывает, что эти дети хорошие. Им просто нужно на чем-то сосредоточиться.

Она права.

Когда я отвожу Кэтрин домой, всплывает тема беременности Элоизы. Лучше бы я никогда ничего не говорил. Это был не мой секрет, чтобы этим делиться.

Кэтрин считает иначе.

— Возможно, ты мог бы оставить записку для ее отца или матери… Мне просто так плохо от осознания того, что я знаю, и от того, что ничего не могу с этим поделать.

— Не понимаю почему. Это не твое дело, оставь все как есть.

— Я подслушала, как она и ее друзья говорили о возможном ночном походе в клуб. Если она пойдет, то подвергнет опасности этого бедного ребенка.

— И снова, — огрызаюсь я, крепче сжимая руль. — Это не наше дело. Кроме того, они даже не построили планы на ее день рождения.

— О, и откуда ты это знаешь?

— Потому что, когда я доставлял костюмы, Хейли, ближайшая подруга Элоизы, сказала той составить план на свой день рождения. — Я раздражен. — Послушай, я рассказал тебе это по секрету. Если ты что-нибудь скажешь, то нарушишь студенческую тайну, что может стоить тебе работы.

У нее отвисает челюсть.

— Ты тот, кто сказал мне это, помнишь?

— Да, но потому что, как коллега-учитель, я знаю, что могу доверять тебе в том, что ты поступишь правильно в соответствии с законом. Если ты нарушишь это доверие, то это будет на твоей совести. — Наконец, я подъезжаю к ее дому, надеясь, что она немедленно вылезет из моей машины и свалит. — Спокойной ночи, Кэтрин.

— Я ничего не скажу, ладно?

— Я устал, это был долгий день. — Я наклоняюсь над ней и тяну за ручку, чтобы открыть ее дверь. Она фыркает, но, наконец, выходит из моей машины и направляется к своему дому.

Я быстро уезжаю, желая установить как можно большую дистанцию между собой и этой женщиной. Видит Бог, я больше не могу ее выносить. Конечно, она достаточно милая, заботится о своих учениках, но иногда она может быть невыносимой.

Подъехав к своему многоквартирному дому, я быстро собираю мусор, разбросанный по полу моей машины. Запихиваю его в пустую сумку-переноску и роюсь под сиденьями в поисках остального. Моя рука натыкается на что-то маленькое и мягкое.

Вытаскивая это из-под пассажирского сиденья, я хмурюсь в замешательстве.

Кэтрин оставила свою сумочку в машине?

Почти уверен, что она забирала ее, когда уходила. К тому же я уверен, что она была больше, чем эта.

Включаю верхний свет и провожу пальцами по темно-красному бархату. Это очень маленькая сумка. Сомневаюсь, что в нее поместится что-то большее, чем кошелек и телефон.

Открыв ее, я не нахожу ничего, кроме двух пачек жевательной резинки, кошелька и пустой упаковки яблочного сока. Как только вижу коробку, то понимаю, кому принадлежит находка, но открываю кошелек, чтобы проверить. Там пусто, если не считать удостоверения Элоизы и спрятанного между прорезями для карточек презерватива. Мило. Думал, только мужчины носят презервативы таким образом.