ГЛАВА 18

Мия

Летние каникулы перед средней школой

— Неудивительно, что ты никому не нравишься, Мия. Посмотри на себя! — хрипит мама, толкая меня перед зеркалом и трогая мои волосы, словно они гнилые и отвратительные. — Ты уродлива. Боже, зачем ты носишь очки?!

Она снимает их, и мое зрение затуманивается настолько, что я не могу передвигаться по дому без посторонней помощи.

— Я не вижу, — говорю я, крутя в руках подол свитера. — Они мне нужны.

— Ерунда. Тебе нужна лазерная операция на глаза. Как ты думаешь, почему дети называют тебя четырехглазой? Потому что у тебя четыре глаза, Мия. Эти очки толще, чем дно тех баночек с Нутеллой, которыми ты себя набиваешь.

Я притворяюсь, что не слышу ее. Притворяюсь, что оскорбления не задевают. В конце концов, я уже должна была привыкнуть к этому. Надо мной пять лет издевались, высмеивали и преследовали ребенка в школе, но от мамы это еще больнее.

Ее не было рядом, когда я два года плакала из-за того, что все называли меня вшивой Мией. Ее не было рядом, когда дедушка отрезал мне волосы после того, как Блэр засунула в них три жвачки. Она не видела моих ушибленных коленей и поцарапанных локтей, когда ребенок спотыкался или толкал меня на землю.

Она ушла от отца, когда мне было четыре года, и переехала в Лондон. Сегодня я впервые с тех пор увидела ее лично. Мы общались всего несколько раз. Я никогда не была ей интересна. Она гордится только своим первенцем.

Айша — ее зеркальное отражение: красивая, популярная, чирлидерша, к ногам которой так и норовят припасть мальчишки.

Я всегда была папиной дочкой. Его тоже не было рядом, он путешествовал по миру по работе, но, по крайней мере, он знает. Он звонит и разговаривает со мной. Никогда не называет меня уродиной.

— Перестань жалеть себя и покажи им, чего они лишены. Ты — Харлоу. Это имя всегда означает многое. Я запишу тебя на операцию, и ты должна сесть на строгую диету. Ты толстеешь, Мия. Это не поможет тебе завести друзей в средней школе.

***

— Пожалуйста, перестань, — хнычет Айша с дивана. — Ты уже несколько дней репетируешь эти песни. Ты знаешь их, сестренка. Иди и приготовься. Прими ванну или что-нибудь еще. Расслабься немного.

— Я не напряжена, — вру я, поворачиваясь на своем месте. На самом деле, я — клубок нервов, размышляющий над идеей, которая пришла мне в голову сегодня утром. — Может, ты поможешь мне подготовиться к балу?

Айша вскидывает бровь, выпрямляясь на своем месте.

— Например... причесать тебя?

— Эм, да. И макияж. И, может быть, я могла бы одолжить одно из твоих платьев?

— Макияж? Ты не красилась с того самого раза в школе. Зачем тебе макияж? Ты же знаешь, что мои платья гораздо сексуальнее, чем те, к которым ты привыкла.

Я киваю, ковыряясь в ногтях.

— Я знаю. Я думаю о том, чтобы немного разнообразить образ. Я хочу быть сексуальной сегодня вечером.

Ее губы растягиваются в понимающей улыбке.

— О, ты пытаешься произвести впечатление на парня! Кто это?! — она вскакивает на ноги и хлопает в ладоши. — Нико. Я права, или я права?! У меня есть идеальное платье! — она хватает меня за руку и тащит в свою комнату, усаживая за туалетный столик. — Я видела, на каких женщин он западает. Я сделаю так, что ты будешь выглядеть в десять раз лучше, обещаю.

Я смотрю на нее в зеркало, пока она достает косметику из туалетного столика.

— Как ты думаешь, это хорошая идея? Мне кажется, я ему нравлюсь, но...

— Но ты одеваешься как школьница. Мужчинам это не нравится. Особенно таким, как Нико. Я имею в виду, ты красивая, так что, конечно, ты ему нравишься, но он тебя не хочет. — Она поворачивает стул так, чтобы я стояла лицом к ней, затем берет флакон с тональным кремом. — Он будет стоять на коленях на раскаленных углях, чтобы трахнуть тебя, когда я закончу.

Попытка не повредит. Я хочу, чтобы он видел женщину, когда смотрит на меня, а не маленькую изящную девочку.

Час спустя мои губы стали кроваво-красными, от этого цвета они стали еще больше, чем обычно, а подводка для глаз дополнила дымчатый взгляд, в котором клянется Айша. Румяна, хайлайтер, консилер, бронзер, тушь для ресниц. У меня появились скулы. Мое лицо больше не такое круглое. Удивительно, что может сделать контуринг.

Мои волосы убраны в хвост, и я ношу платье в тон губам: длиной до пола, облегающее так плотно, что я боюсь дышать. Без спины, с глубоким вырезом и разрезом, идущим от бедра.

Он начинается так высоко, что я не могу надеть нижнее белье.

Я выгляжу старше, утонченнее... сексуальнее, но мое сердце бьется о ребра, моя идея идиотская, когда я смотрю в зеркало и вижу самозванку. Это не я.

Может, я и выгляжу прекрасно, но чувствую себя ужасно.

Если Нико ожидает именно этого, то, чтобы удержать его внимание, мне придется каждый день притворяться кем-то другим.

Я хочу его, но спускать в канализацию то, что я есть, — слишком высокая цена. Я хочу нравиться ему такой, какая я есть, а не той, в кого я могу превратиться с помощью макияжа и откровенного платья.

Я сажусь на кровать, собирая свои вещи в клатч, когда раздается звонок в дверь.

Коди пришел рано.

Сейчас только пять часов. Еще есть время умыться и выбрать другое платье. Розовое с оборками или с шифоновой юбкой.

Ты не узнаешь, хочет ли он именно этого, если переоденешься.

Правда. По крайней мере, если я пойду на бал в таком наряде, то увижу реакцию Нико. Посмотрю, обратит ли он на меня больше внимания, пока я буду накрашена до блеска.

Если да, то я буду махать белым флагом.

Я обуваю ноги в черные туфли на каблуках и встаю. В дверь стучат, но она открывается прежде, чем я говорю войдите. Вместо ожидаемого Хейса в дверной проем входит другой.

Нико останавливается на полшага, медленно оглядывая меня, принимая во внимание провокационное платье — мое бедро, проглядывающее сквозь разрез. В конце концов его глаза возвращаются и встречаются с моими. Он дважды оглядывается, на его лбу проступают две морщинки.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, сжимая сумку обеими руками. — Где Коди?

— Какого черта ты надела? — отвечает он, направляясь к тому месту, где я стою. Его грудь вздымается и опускается быстрее, когда он поворачивает мою голову, осматривая работу Айши. — Я никогда не видел, чтобы ты красилась.

— Никогда не видел... Тебе нравится?

— Ты сделала это для меня?

Я уставилась на его грудь, зажав между пальцами блестки на сумке.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Ты хочешь, чтобы я был милым или честным?

— Честным, пожалуйста.

Он откидывает мою голову назад, темные глаза буравят меня.

— Я знаю, что ты сейчас краснеешь, но я не могу разглядеть этого под всем этим консилером, Мия. Я чертовски ненавижу это. — Он проводит большим пальцем по моей нижней губе. — Как я должен целовать тебя с этой помадой?

Я задерживаю дыхание, мой живот завязывается в тугой узел.

— Уверена, ты и раньше целовал женщин с помадой.

— Простой поцелуй не повысит мой рейтинг. — Он ухмыляется, проводя большим пальцем по линии моей челюсти. — Ты снова краснеешь, да? Я хочу посмотреть, Мия. Ты думаешь, я хочу, чтобы ты выглядела именно так? — он проводит пальцем вверх и вниз по моему телу.

— Ты не хотел, чтобы я была в розовых платьях.

Его черты лица искажаются, и он подхватывает меня на руки и ведет в ванную. Он ставит меня под душ и включает горячую воду.

— Вымой лицо.

Я вся мокрая, макияж, прическа и платье испорчены. Я не должна чувствовать облегчение, верно? Я должна быть расстроена. Айша целый час рисовала линии на моем лице, поправляла волосы и помогала застегнуть молнию на этом облегающем платье.

Я должна быть расстроена... но я далека от этого.

Нико уходит, закрыв за собой дверь с тихим щелчком. Через десять минут, завернувшись в полотенце, я на цыпочках возвращаюсь в спальню, где он сидит на кровати, а рядом с ним лежит одно из моих платьев. Оно грязно-розового цвета, юбка из тюля украшена серебряными кристаллами.

Мое сердце трепещет, как крылья птицы в клетке, когда он встает. Предвкушение бежит по моим венам, а губы начинают подрагивать, но Нико не целует меня.

— Одевайся, — говорит он, направляясь к выходу.

Я делаю то, что мне велено, смущенная, но любопытная. Я влезаю в платье, которое он выбрал, и нахожу под кроватью коробку с серебряными туфлями на каблуках, а затем сушу волосы, заплетая косу. Когда все готово, я обнаруживаю Нико, прислонившегося к противоположной стене в коридоре.

— Ну как? — спрашиваю я.

Он одним движением преодолевает расстояние между нами, обхватывает меня за талию и тащит в свои объятия, заталкивая обратно в комнату.

Дверь захлопывается.

И все становится на свои места, когда его губы ловят мои, чтобы коротко чмокнуть, как вчера.

— Покажи, что я тот, кто тебе нужен, — говорит он, прижимая меня к стене.

Я прижимаюсь к его плечам, мои мысли в беспорядке. Я не понимаю его поведения, но я беру то, чего жажду, раз уж он рядом. Я целую его верхнюю губу, затем нижнюю и просовываю язык между ними, целуя его нежно, смакуя чувства, которые он вызывает.

Я провожу пальцами по его челюсти и поворачиваю его голову в сторону, утыкаясь носом в его щеку, углубляя поцелуй в неторопливом темпе.

— Господи... как ты можешь быть такой сладкой на вкус? — шепчет он за секунду до того, как возвращает себе контроль, доминируя в этот момент.

Я все еще пытаюсь осознать, что это происходит. Его язык бороздит шелк моего рта, его губы горячие и требовательные, его массивное тело вжимается в меня, вызывая волну желания.

Оно интенсивное, жадное и такое, на какое я только надеялась.

Как только я вздрагиваю, Нико углубляет поцелуй, и в мою кровь устремляется поток эндорфинов. Стук моего пульса смешивается со звуком нашего учащенного дыхания и синхронной работой губ. Я тихонько стону, когда он прикусывает мою нижнюю губу и осторожно тянет за нее.

— Какой у меня сегодня результат? — он поднимает одну руку, проводя по моей припухшей нижней губе. — Все еще восемь?