ГЛАВА 4

ГЛАВА 4

Логан

— Давай, Эм Джей! — кричит кто-то в саду, и я невольно поворачиваю голову в ту сторону, внимательно разглядывая троих ребят в бассейне. — Залезай. Вода отличная, — добавляет он.

Тео пожимает плечами и отмахивается от меня, когда я бросаю на него вопросительный взгляд.

— Я ожидал этого, когда Талия сказала мне пригласить всех с работы. Они учатся в колледже.

Это объясняет их наглость купаться в то время, как дом полон более и менее искушенных гостей. Мэр здесь со своей женой. Мои бабушка и дедушка тоже здесь.

Кольт присоединяется к нам с горстью пива, заменяя на этот вечер нашего бармена.

— Они в порядке, — он протягивает мне бутылку Bud Light. — Тот, что на фламинго, — диджей. Он играл на нашей вечеринке Spring Break.

— Ты имеешь в виду ту вечеринку, из-за которой Нико чуть не отправил вам троим уведомление о выселении? — Тео усмехается, бросая взгляд в сторону мужчины, который, как всегда, молча тушуется.

— Вам нужно научиться управлять толпой, мальчики, — говорю я, а затем отхлебываю треть пива. — И в следующем году не забудьте взять несколько новичков для выполнения грязной работы.

— Например, соскребать блевотину с тротуара? — спрашивает Конор, сдувая с лица свои длинные волосы. — Неплохая идея. Молодец, брат, — он ухмыляется, похлопывая меня по спине.

Маленький наглый придурок.

Тройняшкам все еще девятнадцать, но до двадцатилетия осталось всего несколько месяцев, и с каждой неделей они становятся все наглее.

Громкий всплеск доносится до моих ушей, когда кто-то — вероятно, Мэри-Джейн — прыгает в воду. Нико прерывает ее вопли, захлопывает дверь патио и массирует виски, как будто от шума у него мигрень.

Такой хрупкий. Шесть футов три дюйма и триста пятьдесят фунтов веса, но в то же время он редко бывает без AirPod или наушников в ухе, слушая инди-альтернативный рок, поп или что там это за дерьмо.

— Главный совет, — говорю я, глядя между тройняшками. — В следующем году арендуйте несколько тех синих туалетов и придумайте, как вытащить Нико из дома на ночь.

— На чьей ты стороне? — Нико зажмурился, прислонившись к стене. — Ты видел, в каком состоянии был дом после вечеринки, Логан. Почему, по-твоему, я хочу переделать первый этаж? В гостевой ванной на стене большое пятно после того, как какую-то цыпочку вырвало красным вином.

Я разразился хохотом, вспомнив фотографии, которые он прислал в групповой чат на следующее утро после вечеринки две недели назад. Этого не описать. Сломанная мебель, красные стаканчики соло на всех плоских поверхностях, три ведра конфетти и разноцветных сумасшедших ниток.

О, и пианино...

Я был уверен, что тройняшки поплатятся головой за разлитое по столешнице пиво и какого-то засранца, дремавшего головой на клавишах. Нико больше не играет, но инструмент в его гостиной священен. Никому, кроме нашей матери, не разрешается даже дышать в его сторону.

Тройняшкам понадобилось три дня, чтобы навести порядок. Они заменили плоский экран, который оказался в бассейне, и заново покрасили туалет внизу, но не смогли починить несколько разбитых плиток и дыру, которую какой-то идиот пробил в стене головой другого идиота. Сжалившись над Святой Троицей, я послал на помощь свою бригаду подрядчиков. Теперь я владею их задницами, и это пригодится, когда придет время взыскивать долг.

Я похлопываю Нико по спине.

— Ты забыл, что мы вытворяли, когда были в их возрасте? Оставь их в покое. В следующем году они поймут, что к чему. А если не поймут, ты всегда сможешь обналичить их портфели, чтобы оплатить ремонт и профессиональную уборку.

Тройняшки синхронно качают головами, совершенно потрясенные этой идеей. Через два года они получат доступ к портфелям акций, которые Нико создал для них несколько лет назад, и я знаю, что каждый из них уже имеет шестизначную сумму.

Мой к концу года снова достигнет миллиона. В прошлом году я уже обналичил миллион, чтобы купить дом по цене застройщика. На рынке они продаются дороже двух миллионов, но я спроектировал и построил их. Будет справедливо, если я получу его по дешевке.

— Я не умею плавать! — несмотря на закрытую дверь во внутренний дворик, до меня доносится истошный вопль. — Пожалуйста, я...

Я приподнимаюсь, узнавая испуганный голос Кэссиди.

Она не успевает закончить, как ее прерывает громкий всплеск. Двое парней стоят над бортиком бассейна, еще двое в воде с Мэри-Джейн, но Кэссиди там нет. От крика ее голоса тонкие волоски на моей шее встают дыбом. Беспокойство пронзает мой разум, волоча холодные ногти по позвоночнику, пока я жду, когда она всплывет.

Проходят секунды, но ее светловолосой головы не видно. Парни смотрят, ухмыляясь себе под нос, поэтому я и не двигаюсь. Они бы не стояли так непринужденно, если бы с ней не было все в порядке. Проходит еще пятнадцать секунд, прежде чем один из них толкает другого локтем, указывая на воду, и его выражение лица изображает сдержанное замешательство. Я не жду большего.

Они застыли на своих местах, словно раздумывая, каким будет их следующий шаг.

Прыгайте, мать вашу!

Страх пронзает меня насквозь, как стальной осколок. С момента погружения Кэсс под воду прошло почти полминуты. Она должна была уже всплыть. Я пихаю пиво в грудь Кольта, вскакиваю на ноги и пересекаю комнату, устремив взгляд на двух парней, стоящих над бассейном. Их лица с каждой секундой становятся все более сомнительными.

В моей голове, как заезженная пластинка, повторяется: «Я не умею плавать!» Кэссиди, заглушая все остальные звуки. Я распахиваю дверь и перехожу на спринтерский бег, бдительный и сосредоточенный, отпихивая в сторону двух придурков, все еще пялящихся на бассейн.

Не тратя времени на оценку ситуации, я прыгаю в него, целясь в девушку в красном платье, которая опустилась на дно, как якорь.

Она корчится, словно ее неистово трясут невидимые руки.

Я подплываю ближе, мои мышцы тверже камня. Я знаю, почему она так дергается. Я видел такое еще в колледже во время тренировки по плаванию. Один из парней потерял сознание от усталости и опрокинулся в бассейн. Когда он упал в воду, в его легких оставалось мало воздуха, и прошло совсем немного времени, прежде чем кислород иссяк, и он начал яростно биться, как сейчас Кэссиди, тонущая в бассейне моего брата.

Ужас захлестывает мой разум так же, как вода захлестывает ее легкие. Страх сжимает мне горло. Воспоминания смешиваются с реальностью, но адреналин подстегивает меня, все глубже и быстрее.

Три секунды. Это все, что нужно, чтобы добраться до нее, но мне кажется, что я плыву уже чертову вечность.

Три секунды, которых хватает, чтобы она перестала двигаться. Она совершенно неподвижна, в ее теле больше не осталось ни унции кислорода. Она лежит на дне бассейна, руки и волосы плавают вокруг ее головы, рот открыт, глаза закрыты. Я обхватываю ее за талию, притягивая обмякшее тело к себе, и упираюсь ногами в плитку, собирая все свои силы, чтобы подняться, — зрение затуманено, глаза щиплет от хлорки.

Когда мы отрываемся от поверхности воды, я резко вдыхаю, нагнетая кислород в легкие.

Но Кэсс не дышит.

Она не дышит.

Тяжесть неизбежного раздавливает меня изнутри.

Мои братья стоят у края, широко раскрыв глаза и подняв брови. Остальные участники вечеринки тоже снаружи, они наблюдают, как Кольт и Конор подхватывают Кэсс под руки и вытаскивают ее из бассейна.

Секунду спустя я ползу по искусственному газону к тому месту, где она лежит, ужасно бледная и неподвижная. Вода капает с моих волос, носа и одежды, а сердце колотится в груди, как будто оно чертовски пустое.

Она не дышит.

— Вызовите скорую! — кричу я, толкая Кэссиди на спину, мое ухо нависает над ее губами.

Чувство надвигающейся гибели поднимается из глубины моего желудка, захватывая мой бешеный разум. Я щиплю ее за нос, наклоняю голову и дрожащими руками открываю ей рот, а затем накрываю ее губы своими, заставляя набрать воздух в легкие.

Один раз.

Дважды.

И еще раз.

И снова.

И снова.

Ничего.

Ничего не получается.

— Давай, Кэсс, — бормочу я, проглатывая что-то горячее и горькое, застрявшее в горле. Я нащупываю пальцами ее грудную кость и кладу ладонь поверх нее, начиная сжимать грудную клетку. — Давай, дыши. Дыши, дыши... — тихо напеваю я, глухой к окружающему шуму, сосредоточившись на безжизненной девушке с синими губами и белыми, как свернувшееся молоко, щеками. Я вдыхаю в ее легкие еще пять вдохов. — Дыши, мать твою, Кэсс. — Мои мышцы горят каждый раз, когда я прижимаю ее к груди.

— Скорая в двух минутах езды, — говорит Тео позади меня, и в его тоне слышится крошечная доля ужаса, пронизывающего меня и грозящего превратиться в ярко-белую панику.

Этого не может быть.

Она не может умереть.

— Не останавливайся, продолжай..., — обрывает он себя, когда Кэссиди задыхается, борясь с желанием сделать хоть один вдох.

Ее глаза распахиваются, в голубых радужках отражается бездумная животная паника. Дрожь облегчения проносится сквозь меня, словно картинка возвращается в фокус. Она разражается приступом кашля.

— Все хорошо, все хорошо, — говорю я, возвращая ее слабое тело в положение для восстановления. — Ты в порядке, Кэсс. Все хорошо. Успокойся, просто дыши.

Она дрожит на плитке, задыхаясь от кашля, в то время как выкашивает половину проклятого бассейна. Она находит мою руку и крепко за нее держится.

Господи, что... черт! Я не могу сосредоточиться ни на одной мысли.

Я сжимаю ее пальцы, поглаживая линию позвоночника, пока она не перестает выплевывать воду, как распущенный садовый шланг, и я обретаю некое подобие здравомыслия, когда вижу, что она дышит.

Она рывком переходит в сидячее положение, дышит неровно, широко раскрытые глаза смотрят в мои. Вода стекает с ее волос и по носу, щеки испачканы крошечными реками туши.