— Я имела в виду пол ребенка.

— Это не важно.

Триумфальная улыбка кривит ее губы.

— Они в команде Оуэна, не так ли?

— Они из команды мальчика. Но, блядь, Оуэна не будет. Нико — единственный, кто все еще на моей стороне. Он ставит на девочку. Он поставил всем по сотне баксов.

— А разве он не проигрывает каждый раз?

— Заткнись. Это девочка. — Я притягиваю ее к себе и целую в макушку.

— Я скажу тебе, когда он, твой сын, начнет пинаться, так что, пожалуйста, перестань спрашивать каждый день. И еще, тебе нужно отпустить меня.

Я хихикаю, убирая руку. У нее сейчас объем мочевого пузыря как у младенца, и я готов поспорить, что дальше будет только хуже.

Неважно. Мне это нравится.

Мне нравится заботиться о ней. Мне нравится каждый вечер заезжать в продуктовый магазин, чтобы купить побольше лимонов или того, что она просит. Мне нравится прижимать ее к себе и гладить по волосам, пока мы смотрим кино.

И я. Люблю. Ее.

Так сильно, что иногда не могу дышать.

Мой телефон пикает на тумбочке через секунду после того, как Кэсс запирается в ванной. Сейчас только семь утра, но поскольку сегодня пятница и они собираются на работу или в колледж, я не удивляюсь, увидев уведомление из группового чата Хейсов.

Прежде чем я разблокирую экран и открою приложение, в быстрой последовательности раздается еще пять уведомлений. Первое, что бросается в глаза, — это фотография, присланная Коди. Не просто случайная картинка.

Это книга.

Точнее, «Сладкая правда» Айши Харлоу. На обложке мое лицо и пресс видны как день, моя рука перекинута через спину Мии, ее лицо скрыто за завесой волнистых светлых волос.

Кэсс показала мне экземпляр книги, как только она вышла несколько недель назад. Я совсем забыл о ней, но следовало догадаться, что рано или поздно мои братья найдут ее.

Коди: И награда «Модель года» за картину под названием «Самые низко висящие трусы» достается...

Я разразился хохотом. Из всего, что они могли бы найти неправильного в этой фотографии, джинсы, висящие низко на моих бедрах — согласно указаниям Кэсс во время съемки, демонстрирующие косые мышцы на моем животе, — это то, что Коди решил высмеять.

А не мою блестящую грудь, покрытую детским маслом.

Не беспорядок в моих волосах, как будто я только что встал с постели, потому что Айша в лучшем случае дерьмовый стилист.

Не то, как я смотрю в камеру.

Нет. Мои джинсы.

На экране появляется куча смеющихся эмодзи и гифов, и я прокручиваю вниз до следующего сообщения.

Тео: Логан. Это предупреждение. Дай нам поговорить. Мы беспокоимся о тебе.

Шон: Во-первых, ты должен понять, что мы всегда будем тебя любить, но...

Нико: Твой нарциссизм выходит из-под контроля.

Кольт: Твоя одержимость детским маслом нездорова.

Я: Вы все мудаки.

Коди: Не нужно обзываться, Логан.

Конор: Сделай глубокий вдох. Мы пытаемся помочь.

Я снова хихикаю, как раз когда Кэссиди выходит из ванной и смотрит на меня любопытными глазами.

— Чему ты улыбаешься? — она подползает ко мне и кладет голову мне на грудь, а одну руку протягивает через мою поясницу.

— Мои братья только сейчас нашли книгу Айши. Они устраивают интервью с помощью текстовых сообщений, чтобы побороть мой нарциссизм и пристрастие к детскому маслу.

Я убираю телефон в угол, давая ей прочесть сообщения, но не проходит и трех минут, как ее дыхание стабилизируется, и она снова засыпает.

Осторожно, чтобы не разбудить ее, я высвобождаюсь из ее объятий, чтобы собраться на работу. Как бы я ни ненавидел оставлять Кэссиди одну, я люблю возвращаться к ней. Это единственное, что я буду делать до конца своих дней. Я всегда буду возвращаться домой к ней.