Я прижимаюсь губами к ее лбу.

— Увидимся в два.

***

Кэссиди впивается ногтями в тыльную сторону моей руки, сжимая ее так сильно, что перекрывает мне доступ крови.

— Тебе нужно успокоиться, принцесса, — говорю я, обхватывая ее пальцы. — Ты не делаешь моему ребенку ничего хорошего.

Она вдыхает воздух через нос и выдыхает его обратно через губы.

— Я нервничаю. Я не была в одной комнате с твоей семьей со дня рождения Талии, и это не прошло даром.

Я притягиваю ее к себе и целую в макушку, потому что понял, что мои губы действуют на нее как успокаивающий бальзам.

— Теперь все по-другому.

По правде говоря, я не знаю, чего, черт возьми, ожидать. Мы здесь только потому, что я не смог выдержать умоляющих ноток в голосе матери. У меня не было сил сказать ей «нет», когда слезы заливали ее глаза, но я не буду верить ее словам, пока она не подтвердит их действиями.

Я не изменил своего мнения. Маме не хватит яда, чтобы навязать мне свое мнение. Я схвачу Кэссиди и увезу ее отсюда без оглядки.

Она — мой приоритет, и ничто и никогда этого не изменит.

Дверь распахивается. Тео снова размахивает сотней перед моим лицом, ухмыляясь от уха до уха.

— Нико подумал, что Кэсс может притащить твою задницу сюда раньше.

Я закатываю глаза.

— У него слишком много денег, — я протискиваюсь мимо него, увлекая за собой Кэсс. — Мы должны найти ему сладкую малышку, которую он сможет баловать сумочками от Шанель и каблуками от Лабутена. Кэсс готовится дольше, чем я.

— А ты? — спросил он, не чувствуя ни капли сдержанности в своем голосе. Они прояснили ситуацию, когда он и Нико приехали на прошлой неделе, чтобы забрать Призрака. — Не может быть.

Кэссиди слабо улыбается.

— Открою тебе секрет. Логан не начинает собираться, пока не придет время уезжать.

В доме стоит странная тишина: в воздухе не слышно фортепианной музыки, что бывает нечасто. Мама всегда играет, когда рядом Нико. Либо мы опоздали на концерт, либо он еще не начался.

— Что бы ты ни сделал... — Тео хватает меня за плечо и притягивает к себе для короткого объятия. — Спасибо.

— Что ты имеешь в виду?

Он указывает на окна гостиной, и я, любопытствуя, направляюсь туда, заглядывая в сад, где все мои братья стоят, разбросав вещи, разговаривают и пьют пиво. Маленький Джош с дедушкой гоняет мяч на теннисном корте, Шон и Джек помогают бабушке накрывать на стол, Нико разговаривает с папой у барбекю, а тройняшки лежат в бассейне на надувных матрасах, надвинув на глаза темные тени.

Не сразу доходит, но когда Тео снова похлопывает меня по спине, я понимаю, что он пытается мне показать. Мама с Талией на трехместных качелях, напитки в руках. Они погружены в беседу. Более того, мама улыбается во весь рот.

— Я же говорил, что в какой-то момент она возьмет себя в руки. За что ты меня благодаришь?

— Не прикидывайся дураком, — говорит Тео, потрепав меня по затылку. — Мама разрыдалась, когда мы вошли в дверь. Я подумал, что кто-то, блять, умер, пока она не начала извиняться. Она упомянула, что ты открыл ей глаза сегодня утром.

Похоже, так и было, потому что через десять минут мама снова плакала, обнимая Кэссиди за плечи, трогая ее живот и шепча поздравления.