Официантка убегает, по ее щекам текут слезы.

Проходит секнда, и я надеюсь, что сидящие за столом чувствуют хотя бы долю того стыда, который я испытываю от того, что ассоциируюсь с этим безумием.

Но это слишком большая надежда.

Рядом со мной Фрида давится смехом. — Вот идиотка.

Остальные женщины бормочут свое согласие.

Взгляд Екатерины снова падает на меня, в ее глазах сверкает вызов. Вот кто я, - говорят ее глаза. Смеешь ли ты сомневаться во мне?

Мои ладони вспотели. Кислота подступает к горлу.

Я ничего не могу сделать. Даже если мне хочется швырнуть тарелку ей в голову, я должна сидеть здесь и притворяться, будто то, что только что произошло, совершенно нормально.

Эти люди извращенны и жестоки. И разве я лучше? В конце концов, причина, по которой я не могу ничего сказать, заключается в том, что я не могу позволить Екатерине думать, что я из тех женщин, которые будут уговаривать своего мужа не предавать свою сторону.

Мне приходится притворяться, что у меня нет никаких моральных принципов.

Чем дольше я остаюсь в этом мире, тем меньше узнаю себя.

Вот почему мне нужно выбраться отсюда.