Глава тридцать вторая

Джейкоб

Завтра спектакль, и я чертовски волнуюсь. Эти дети так старались, и я не уверен, что мы все не окажемся в полной неловкости, но сегодня мне все равно. После того как я увидел их, стало ясно, что все это не имеет значения. Для них это действительно любовь к актерству, и я могу только надеяться, что в следующий раз, когда попаду на съемочную площадку, буду испытывать такую же радость.

Я хватаю свой телефон, когда на него приходит сообщение.

Кэтрин: Привет, я хотела показать тебе фотографию, которую мы выбрали. Она просто потрясающая.

Она появляется на экране, и я не могу сдержать ухмылку. Я не знал, что они фотографируют, когда мы с Бренной не обращали внимания, но вот она. Это был момент сразу после того, как я признался ей в любви. Ее глаза смотрят мое лицо, ее руки лежат на моей груди, и она смотрит на меня так, как будто я сделал ей самый удивительный подарок. В ее волосах оранжевые отблески солнца, и она сияет. Конечно, это совсем не похоже на то, как она выглядела вчера вечером. Этого не могла запечатлеть ни одна камера.

Я: Вау.

Кэтрин: Точно! Я так рада, что мы с фотографом были внимательны, когда вы оба не были. Эта фотография будет говорить о глубине ваших чувств друг к другу. Я думаю, это будет хорошо, Джейкоб.

Я: Я очень надеюсь на это. Я не хочу, чтобы она попала в какую-нибудь медийную историю.

Кэтрин: Все средства массовой информации – это дерьмо, мне просто нужно контролировать, это дерьмо. Ты можешь позвонить? Мне нужно кое-что обсудить, и Ноа тоже хочет конференц-связь.

Вместо того чтобы ответить, я просто звоню ей.

– Ну, это было эффективно.

Я смеюсь.

– Я подумал, что так будет проще.

– Так и есть. Слушай, я просто хочу сказать... Я работала со многими актерами, и их вступление в новые отношения – это не то, с чем я не сталкивалась. Ной и Кристин познакомились несколько лет назад, когда он был в центре громкого скандала. Было много драмы, и мы справились с ней. Никто не беспокоил Кристин. Мы позаботились о том, чтобы она была под защитой. И хотя я не ставлю это во главу политики, я всегда буду делать все возможное, чтобы защитить людей, которых ты любишь, Джейкоб. Часть моей работы как твоего публициста – держать твою жизнь подальше от таблоидов, но другая часть – убедиться, что ты счастлив, потому что, если ты счастлив, ты лучше работаешь. Бренна делает тебя счастливым, я это ясно поняла, когда увидела тебя с ней.

Я ценю ее слова.

– Она и дети – мой главный приоритет. Я могу справиться с прессой, но она не выбирала этого.

Кэтрин на минуту замолчала.

– Может, и нет, но она выбрала тебя.

– Выбрала, но я все равно сделаю все возможное, чтобы сохранить ее жизнь нормальной. Как Ноа смог сделать это для Кристин.

– Я понимаю. Кстати о Ноа, он прислал письмо с просьбой срочно позвонить через пять минут. Ты сможешь это сделать?

– А у меня есть выбор?

– Не совсем, – говорит Кэтрин.

Я так не думаю. Мы еще немного поговорили о фотосессии и статье. Кэтрин решила, что лучше не давать интервью и просто выпустить заявление. Я склонен говорить глупости, когда я на записи. Мы собираемся избежать этого.

– Сейчас он подаст сигнал, и я подключу конференцию, – объясняет Кэтрин.

Через несколько секунд они уже оба на связи.

– Джейкоб, рад, что ты смог выйти на связь. Извини, что так быстро. Мне позвонили совсем недавно, и, похоже, у нас возникла проблема.

В его голосе звучит почти сожаление.

– Что случилось?

– У нас возникла проблема с одним из серверов, на котором хранится сцена, необходимая нам для третьей версии трейлера к фильму «План полета».

– Что за проблема? – спрашиваю я.

– Та, из-за которой ты сегодня вечером должен лететь на самолете, чтобы переснять главную сцену.

У меня сводит желудок.

– Сегодня вечером?

– Извини, но да, сегодня. Завтра ты нужен мне в студии.

Нет, я не могу. Я не могу поехать в Калифорнию сегодня вечером. У меня завтра спектакль.

– Ноа, я бы хотел, но у меня завтра обязательства, которые я не могу пропустить.

– Клянусь, я не пытаюсь быть придурком, но у нас действительно нет выбора. Завтра нам придется переснимать весь день. Поверь мне, я тоже не хочу здесь находиться. У Обри в эти выходные день рождения, у Кристин дедлайн, а мне нужно было лететь на самолете, как только я узнал. По контракту ты обязан быть готовым для пересъемок.

Я испускаю долгий вздох, полный разочарования.

– Это ночь премьеры школьного спектакля.

– Того, который ты ставишь? – спрашивает Ноа.

– Да.

Ноа замолкает, и я едва могу разобрать звук шаркающих бумаг на заднем плане.

– Слушай, я ничего не обещаю, но мы сделаем все возможное, чтобы закончить все до обеда и посадить тебя на самолет, чтобы ты успел вернуться вовремя. Это сократит время, и, возможно, тебе не придется его пропускать. Я перенесу пересъемки на утро, чтобы никому из нас не отрезали яйца за это.

Я закрываю глаза, уже зная, что все пойдет не так. Я разочарую их и... Бренну.

Вклинивается Кэтрин.

– Я позабочусь о том, чтобы частный самолет Джексона был наготове. Мы сделаем все возможное, чтобы доставить тебя домой, Джейкоб.

Это один из тех моментов, когда, что бы я ни делал, мне конец. Если я скажу «нет» и откажусь ехать, то потеряю контракт и, возможно, меня засудят. Я могу попасть в черный список всех продюсеров и режиссеров в Голливуде. Если я поеду, есть вероятность, что я не успею вернуться к спектаклю и подведу людей, которые мне действительно дороги. Если бы не этот фильм. Этот режиссер. Эта роль... Я бы сказал «к черту», но я не могу. Ноа, Кэтрин и я знаем это. Я отвечаю единственным доступным мне способом.

– Через несколько часов я буду в самолете. Мне нужно, чтобы ты позаботилась о том, чтобы я вернулся вовремя.

***

В моем животе сидит огромный камень, он двигается и поворачивается, вызывая тошноту. Я стою у двери Бренны, зная, что должен рассказать им и придумать, как заставить их понять. Чего в свои одиннадцать лет я точно не сделал бы. Время поджимает, поэтому я набираюсь храбрости и стучу. Проходит несколько секунд, и я несколько раз сжимаю и разжимаю кулаки, делая глубокие вдохи. Время идет, нервы напряжены.

Себастьян открывает дверь.

– Джейкоб!

– Привет, Себастьян.

– Заходи, – говорит он, прежде чем повернуться и крикнуть. – Джейкоб здесь!

Я не совсем понимаю, как правильно разбивать сердце ребенка. Должен ли я сначала сказать его матери или мы поговорим как мужчина с мужчиной? Прежде чем я успеваю сделать этот выбор, Бренна оказывается рядом, ее улыбка расцветает, и она подходит ко мне. Я быстро целую ее, и она отступает назад.

– Я не знала, что ты придешь.

– Это не было частью плана. Ничего из этого не было, но мне нужно поговорить с тобой, а у меня мало времени.

– Ладно, – говорит она, изучая меня. – Что случилось?

Деликатно сказать это невозможно, и я решаю сначала поговорить с Себастьяном. Мне невыносимо видеть ее расстроенной, но он – тот, ради кого я обещал это сделать. Именно ему я должен все объяснить.

Я приседаю и делаю все возможное, чтобы заглянуть ему в глаза.

– Я должен тебе кое-что сказать и хочу, чтобы ты знал, что, прежде чем я скажу это, мне очень жаль. Меньше всего на свете я хочу этого, и я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы все исправить, хорошо?

Себастьян смотрит на Бренну, а затем возвращает свой взгляд на меня. Ее руки лежат на его плечах.

– Хорошо.

Вот так.

– Минут тридцать назад мне позвонил мой босс. Возникла большая проблема с «Планом полета».

– О нет. С тобой все будет в порядке? Фильм состоится? Ты все еще будешь Навигатором?

Даже когда я собираюсь разочаровать его, он волнуется за меня.

– Со мной все будет в порядке, но Ноа заставляет актеров вернуться, чтобы переснять одну сцену.

Он пожимает плечами.

– Это не так уж и плохо.

Я качаю головой.

– Я должен уехать сегодня вечером. Мы должны снимать сцену завтра.

А потом его осеняет, и мне хочется что-нибудь разбить, когда я вижу печаль в его глазах.

– Завтра?

– Они заставляют нас всех вернуться, но я рассказал им о спектакле и сказал, что должен уехать к определенному времени, несмотря ни на что. Я могу немного опоздать в самом начале, но клянусь, что сделаю все возможное, чтобы вернуться вовремя.

Себастьян опускает голову, и я слышу, как он фыркает.

– Не волнуйся об этом, Джейкоб. Работа всегда на первом месте.

Не думаю, что я когда-либо чувствовал себя так низко.

– Не для меня. Мне небезразлична эта пьеса, и я так горжусь тобой. Я сяду в самолет как можно раньше, чтобы быть здесь.

Бренна прочищает горло, и Себастьян поднимает на нее глаза.

– Почему бы тебе не пойти в свою комнату и не дать нам с Джейкобом поговорить, – предлагает Бренна.

У меня сердце разрывается, и я ненавижу себя за то, что причинил ему боль. Парень прошел через столько всего, а теперь я его подвожу.

Я встаю, провожу рукой по лицу и начинаю шагать.

– Бренна...

Она качает головой, поднимая руку, чтобы заставить меня замолчать.

– Не здесь.

Затем она поворачивается и направляется на улицу. Я делаю единственное, что могу, следую за ней. Ну, это будет еще хуже, чем я думал. Гнев в ее глазах очевиден, а напряжение в теле ощутимо.

Как только мы выходим на крыльцо, она закрывает дверь и делает вдох через нос.

– Не могу поверить, что ты не поговорил со мной, прежде чем рассказать ему.

– Я должен был объяснить ему.

Она качает головой.

– Ему одиннадцать, Джейкоб. Он не должен узнавать раньше меня. Я его мать. Я должна была хотя бы знать, чтобы он не видел моего разочарования. Я стояла, ошеломленная новостью, как и он. Как ты мог подумать, что это нормально?

– Я же сказал, что я новичок в этом деле.

Лицо Бренны слегка исказилось, и она провела пальцами по волосам.

– Я понимаю, но у тебя есть племянники и племянницы. Разве ты мог бы просто прийти и рассказать им? Ты подумал о том, как будет больно Себастьяну? Как я буду чувствовать себя, узнав об этом?

Злость переполняет меня – не на нее, а на себя. Я чувствую себя глупо. Я сделал то, что считал правильным. Очевидно, что это было не так, но я стараюсь быть справедливым.