ГЛАВА ПЕРВАЯ

Моего отца невозможно было воспринимать всерьёз, когда он был в пижаме.

— Ты должна взять Филиппа, – он делал несколько взмахов руками, вложив ключи от его тщательно восстановленного Мустанга в мою ладонь, но в последний момент резко оттянул их назад. Его глаза сузились. — Но, пожалуйста, береги мою дорогушу.

— «Моя дорогуша» – это слишком.

Мои пальцы сжимались вокруг брелока, и я задумалась, в какой момент за прошедшие двадцать шесть лет я стала взрослой в этой динамике.

Папа подложил под спину подушку.

— Беллами, моя любимая дочь…

— Твоя единственная дочь. Единственный ребёнок, если быть точными.

Он фыркнул.

— Верно, но я имел в виду машину.

Это было обидно, но, с другой стороны, этот человек настаивал на том, чтобы назвать свою машину, так что это не было удивительно. Кого я обманываю? Он любил эту машину больше всего. Автомобили не были моей стихией, но, несмотря на их денежную ценность, для моего отца они стоили гораздо больше.

— Я все еще считаю, что нам стоит посоветовать им подождать еще несколько дней, пока я почувствую себя лучше, – его попытка глубоко вдохнуть закончилась приступом кашля, заставившим моё сердце сжаться.

— Я вывезла тебя из больницы неделю назад, пап. Грипп и бронхит — не то, что можно вылечить. Тебе нужен отдых, а не строительная пыль и плесень, – это не был первый раз, когда мы вели эту дискуссию. Отказ от контроля никогда не приходилось ему легко, биологическое качество, которое мой отец передал мне. Он также был моим работодателем. — Я справлюсь.

— Я верю в тебя. Ты училась у лучшего, – попытка выпячивания груди лишь сделала узор на его пижаме более заметным. — Ты дочь великого, – опять кашель — Мориса Прайса. У нас есть история отличия.

Но этот проект не был нашим обычным заказом. Восстановление старых домов теряло популярность, когда ультра-богатые стремились к современным постройкам и новейшей технологии. Большинство наших последних клиентов были местными правительствами или некоммерческими организациями. Вот риск работы на таком узком рынке — мы часто оказывались на грани банкротства.

— Я обещаю сохранить наш семейный легат, – я подняла ладонь, клянясь верность своему сюзерену, стараясь при этом не сворачивать глаза. В основном я удовлетворяла его ради облегчения. Чем больше требовал он, тем лучше я понимала, что он выздоравливал. Каждую минуту в чрезвычайной ситуации, которая казалась длинной, чем всего лишь несколько дней, я сидела в страхе, пока мой отец лежал безучастным, поглощенным госпитальной койкой. Теперь ему стало лучше, но еще нужно было закончить восстановление.

Папа начал играть с кардиомонитором со столика возле своей постели, подарком от его сиделки.

Мой взгляд стал узким, когда я осознала истинную причину, по которой он был готов отдать ключи своей любимой машине, стремясь избавиться от меня.

— Давай не будем делать вид, что это не из-за сестры Бетти.

Румянец тут же появился на его бледной белой коже.

— Ну, она очень обаятельная, – папа был невысоким, плотным мужчиной с волосами такого же темного каштанового цвета, как у меня. Его обычно чисто выбритое лицо теперь украшала растрёпанная борода, которую он отрастил в больнице.

Невозможно было удержаться от стона.

— Обаятельная? – как у него вообще был хоть какой-то шанс?

— Эта женщина - ангел, посланный свыше.

— Ангел, посланный, чтобы ты остался в живых. Её продолжающиеся визиты, теперь когда ты можешь кормить и купаться сам, могут быть и чуть-чуть мошенничества с страховкой, – но что такое мошенничество по сравнению с любовью? Я, например, не стану критиковать того, кто будет следить за ним. Не когда я сама собиралась уйти. Бетти могла совершать все свои аферы, если это значило, что о папе позаботятся.

— Как ты сказала, я все еще слабый, – этот кашель был чуть более насильственным, его глаза смотрели на меня в том, что все видели своего родителя. — Ты знаешь, это была бы отличная возможность найти себе кого-то обаятельного, без твоего дорогого отца рядом. Я знаю, как я могу быть устрашающим, – он подмигнул.

Это было последнее, что мне нужно, отвлечение, пока я занималась своим первым самостоятельным проектом, который мог либо разрушить нас, либо поставить нас на ноги на всю жизнь. У меня не было времени на романы, не с отставкой Дэна, которая продолжала жить в моих мыслях бесплатно. Я отошла от кровати, разглаживая покрывало, и поцеловала папу в лоб.

— Хорошо, я собираюсь уходить.

Он схватил меня за руку, удерживая у своей постели.

— Я серьёзно, Беллами. Сколько прошло, год с тех пор, как был Дэн?

— Больше года, и со мной всё в порядке. Этот проект слишком важен для меня, чтобы позволить каким-то осложнениям вмешаться, – мне не нужно, чтобы мой отец читал мне лекции о свиданиях. — Наша карьера не особо располагает к отношениям. У меня сейчас другие цели.

Дэн был ошибкой, заминочкой, одной из тех, которую я больше не повторю. Я усвоила урок и оставалась без любовных страданий с тех пор, как мы перешли к следующему проекту.

— Беллами…

— Пааа-аап, – я растянула слово на слишком много ненужных слогов.

— Биб был бы в восторге, если бы ты присоединилась к ним.

Я оценила его смену темы с обсуждения моей личной жизни даже несмотря на то, что закатила глаза при упоминании моей мечты: быть куратором в моем любимом музее. Каждый раз, когда мы возвращались с проекта домой, я проводила часы, дни, гуляя по выставкам Биба, давая своим мечтам возможность дышать и планируя экспозиции. Такая должность означала бы конец бесконечным переездам с проекта на проект. Это означало бы осесть в одном месте, пустить корни.

— Там даже нет официального объявления о вакансии. Это всего лишь слух, – один из тех, в которые я отчаянно хотела верить.

— После этого проекта они создадут должность для тебя.

Потому что всемирно известные музеи делают это постоянно, конечно. Всё, что я могла сделать, это покачать головой.

— Тебе нужен больше отдых, а мне нужно уезжать. Это не совсем короткая поездка.

С вздохом он потянул меня ближе, обнимая своими короткими руками.

— Звони и проверяй каждый день…

— Чтобы получить твоё одобрение на планы, обсудить сметы и отправить фотографии с обновлениями ежедневно, – я закончила. — Мы уже это обсуждали. Это не мой первый проект.

Папа был технически моим начальником, но я не могла воспринимать его авторитет всерьёз, когда он снова был в пижаме. Он сжал меня напоследок, помогая развеять часть моих нервов.

— Но ведь это твой первый раз в одиночку. Это может стать переломным моментом в карьере.

Я надеялась, что он не заметит, как дрожат мои пальцы, когда я убирала волосы до плеч в небрежный хвост. Моя полная, изогнутая фигура была его заслугой, хотя рост и каштановые волосы были от матери.

— Как ты сам сказал, я училась у лучших.

Один шаг за раз: сначала – невозможный проект. А потом, может быть, даже невозможная работа.

— Ну, береги себя, – пауза. — Я имею в виду машину, чтобы было ясно.

На этот раз я не скрыла закатывание глаз, прижав ладонь к сердцу.

— Тронуло до глубины души.

— На её восстановление у меня ушло восемь лет. Тебя я создал всего за девять месяцев, – он обожал эту шутку.

С последним горько-сладким сжатием его руки, я вышла из нашей квартиры на четвёртом этаже. Папа предпочитал оставаться на месте для проекта, а не наблюдать издалека, проводя своё время, восстанавливая дома других людей, а не создавая свой собственный. Его квартира в Бруклине была достаточно большой, чтобы мне не нужно было переезжать, так как большую часть времени мы оба были заняты за пределами Нью-Йорка. Мы были друг для друга всей семьёй, моя мать ушла, когда мне было несколько месяцев, не будучи поклонницей кочевого образа жизни отца. Её присутствие было едва ли не шепотом воспоминаний, он был единственным родителем, который мне был нужен, тем, кто остался.

Но теперь это была моя возможность доказать — себе, ему, всему миру — что я больше, чем просто дочь Мориса Прайса.

Филипп был припаркован в подземном гараже здания отца. Чёрный лаковый кузов Мустанга блестел, как будто папа недавно его вымыл и отполировал, как обычно раз в неделю. Я выдохнула, сопротивляясь желанию написать ему сообщение с недовольством, когда он должен был соблюдать постельный режим. Мало что могло удержать моего отца.

Моя жизнь прекрасно умещалась в два чемодана и рюкзак, переброшенный через плечо. Моя комната в квартире отца была минималистичной. Все мои усилия были направлены на дома других людей.

Я ввела адрес в приложение карт на телефоне, включила свой любимый плейлист и выехала из гаража в пасмурный день, устраиваясь в водительском кресле для шестичасовой поездки.

Собственность Киллингтона находилась на севере штата Нью-Йорк, в месте, где либо жили амиши, либо готовились бежать в Канаду в любой момент, либо были богаче самого короля. Киллингтоны относились к последней категории. Их дом, особняк девятнадцатого века, не обновлялся с тех пор, как в нём провели водопровод и электричество. Это будет одна из тех работ, когда нужно совместить реставрацию с модернизацией. Наш самый крупный проект на сегодняшний день.

Моего отца наняли для реставрации почти десять лет назад, но в последний момент семья отменила заказ, заставив его искать другой источник дохода. Эта возможность была для него и его репутации своеобразным восстановлением.

Я присоединилась к семейной фирме, Price Restoration, после колледжа, где я получила двойной диплом по истории и архитектуре, осуществив свою мечту работать вместе с отцом. Мы говорили о том, что однажды я возглавлю проекты, но это должно было произойти через несколько лет. Из-за его болезни, медицинских счетов и истощённых банковских счетов график был ускорен, и вот я здесь, одна и без тех страховок, на которые я обычно полагалась.