— Да, – пискнула я.

— Лепесток, если это из-за того, что ты сказала, что не являешься человеком для вечности…

— Нет, – я скрестила руки. — Это из-за того, что они должны воспринимать меня всерьез. Это мой первый контракт без моего отца. Я не хочу, чтобы они думали, что я получила его или что любой успех будет из-за того, что я оказывала услуги наследнику Киллингтона на стороне, – даже в одежде я чувствовала себя обнаженной перед ним. — Ты обещал, что понимаешь.

Оливер посерьезнел, и аккуратно убирал руки, разглаживая мои волосы.

— Единственный мир, который существует для меня, это тот, который видит, насколько ты замечательная.

Я пнула его ногой, опустив подбородок на грудь, стараясь скрыть свое удовольствие.

— Осторожнее с комплиментами.

— Я выгоню тебя позже.

— Хорошо.

Я быстро поцеловала его в губы, мое тело отчаянно хотело не уходить. Еще немного – и я бы снова разделась и оказалась под своим любимым «утяжеленным одеялом» из человека. Поговорить, поспать, запомнить его кожу, попробовать заставить его улыбнуться. Только я знала форму его рта, как поднимаются его щеки, когда наши губы соприкасаются.

Но тут постучалась реальность в виде Джеффа и команды. Даже кузен Картер заглянул к нам, пытаясь заставить Оливера раскрыть секреты Киллингтона, поскольку до него дошли те же слухи, что и до Себастьяна, о том, что компания диверсифицируется, пытаясь поднять цену акций.

Оливер сдержал свое обещание, сохраняя профессиональное отношение к делу в дневное время. Хотя это было крайне заманчиво каждый раз, когда я видела его, мне хотелось затащить его в шкаф, коснуться его руки или найти его, несмотря на миллионы дел, которые я должна была сделать. А ночью, когда мы были одни в его комнате, в его постели, цветные пятна окружали меня на простынях, пока он не говорил мне сделать перерыв и позволить ему позаботиться обо мне.

Каждый момент был лучше предыдущего.

Но каждый шепот, каждый поцелуй приближал нас к моменту, когда нам обоим придется уйти.