Глава двадцать седьмая

Люсия

Люсия почувствовала руки мужчины на своей талии, которые исчезли всего через секунду или две. Она развернулась, чтобы накричать на него, но Колтон уже схватил его за воротник, шепча что-то на ухо, от чего парень побледнел. При виде этого зрелища сердце Люсии учащенно забилось, еще раз напомнив о том, от чего она собиралась отказаться.

Колтон отпустил его, когда заговорил, тихо, но опасно. - Уходи. Прочь. - Он сделал шаг ближе к Люсии, его голос понизился до шепота только для ее ушей. - Ты в порядке?

Все ее тело наполнилось теплом при звуке его глубокого голоса, напряженного, как будто он пытался сдержаться от чего-то. Она сделала шаг к нему, положив руку ему на щеку.

- Я в порядке.

Она много выпила и знала, что это заставляет ее делать то, чего делать не следовало, но если это была последняя ночь, проведенная с ним, она хотела получить все. Она смирилась с тем, что их время подходит к концу - или, по крайней мере, пыталась, - но почему бы ей не позволить себе насладиться ночью, когда они закончили?

Чего она хотела, так это его рук на ней, его губ на ней, всего его на ней. Ей было жарко, жарко, жарко, и она хотела его. Она схватила его руки и положила их себе на талию, раскачиваясь в такт музыке, пока он не расслабился и не стал наблюдать за ней, казалось, зачарованный. Она повернулась в его руках, позволяя своим бедрам и заднице тереться о него так, что ее тело ожило. К счастью, Дженна и Ли, похоже, не возражали.

Люсия побывала на множестве новогодних вечеринок, когда была с Максом, но на этих вечеринках она всегда была чопорным аналитиком. Она стояла рядом с Максом в своем рабочем платье и тихо болтала с женами нескольких членов команды. Единственный раз, когда она действительно смогла расслабиться, это когда они с Исой ушли куда-то, подальше от Макса.

Находясь там, в Чарльстоне, с Колтоном и Sabers, она наслаждалась тем фактом, что не было никаких ожиданий, никаких произвольных правил, которым она должна была следовать. Она могла танцевать, смеяться, кричать, пить и улыбаться столько, сколько хотела, и ей нравилась каждая секунда этого.

Громкость музыки уменьшилась, когда они приблизились к полуночи, и ее сердцебиение начало замедляться, пока они с Колтоном болтали со своими друзьями о сезоне и новом году, его руки все время были где-то рядом с ней. Это заставило ее задуматься, может быть, он боролся с этим так же сильно, как и она. Чувствовал ли он скручивание в животе так же, как и она? Чувствовал ли он во рту и горле наждачную бумагу так же, как она? Основываясь на его реакции в ее доме, она подумала, что это возможно.

За две минуты до полуночи, когда по телевизору Дэвина начался обратный отсчет, она повернулась, обняла Колтона за шею и поиграла с волосами на его затылке. Их глаза встретились, с оттенком грусти, понятной только им, но в тот момент, когда улыбка появилась на его лице, весь мир исчез. Она почти могла представить, что они действительно вместе и любят друг друга. Был только Колтон. Яркий, красивый, бестолковый-только-для-нее, Колтон. Она улыбнулась в ответ, желая, чтобы он улыбался ей так всегда, несмотря на то, что знала, что она не должна этого делать и что он не будет.

- Какие у тебя планы на новый год, Моретти?

У нее не было времени много думать о своих решениях, хотя, честно говоря, когда у нее вообще было время?

- Разве тебе хотелось бы знать?

Он крепко сжал ее талию, упрекая, но ощущение его рук, крепко обнимающих ее, только подогрело желание, которое тлело под поверхностью. Его взгляд опустился на ее губы, как будто он точно знал, о чем она думает.

- Полагаю, моим главным решением будет помочь Sabers выиграть еще один СуперКубок. - Она не озвучила первое, что пришло ей в голову: найти хобби, от которого у нее кружилась бы голова, как от пребывания в его объятиях. Она была слишком напугана, чтобы рассказать кому-либо, зная, что шансы найти что-то хотя бы отдаленно близкое к этому маловероятны.

Что-то похожее на грусть промелькнуло в его глазах на секунду, прежде чем все в доме Дэвина начали кричать, начиная с десяти. Она закрыла глаза, когда они дошли до одного, притянула его ближе к себе и крепко поцеловала, превратившись в размазню, когда одна из его рук скользнула вверх и обхватила ее лицо. Он отстранился слишком быстро, и она надулась, открыв глаза, когда все вокруг зааплодировали.

- С Новым годом, Моретти, - прошептал он с болью.

Он не отстранился полностью, и ее глаза изучали его лицо, прежде чем она спросила: - А как же твои планы?

- Я подозреваю, что они будут разрушены достаточно скоро. Наверное, будет лучше, если я тебе не скажу.

- Колтон.

- Люсия.

Она фыркнула. - Это нечестно. Я сказала тебе свои. - Даже если она немного исказила правду.

Она вздрогнула, когда он наклонился к ней ближе, его рука все еще держала ее за подбородок, а губы коснулись раковины ее уха так, что она вздрогнула.

- Отлично. Я сказал себе, что буду бороться с каждым желанием, которое у меня возникает рядом с тобой, пока ты неизбежно не перестанешь быть моей. Я пообещал себе, что буду держать руки подальше от изгиба этой талии, которую я так люблю. Что я перестану думать о том, как пробую тебя на вкус каждый раз, когда ты на меня смотришь. Что я перестану думать о том, как ты стонешь, когда я трахаю тебя. Я пообещал себе, что найду себе занятие по душе, в идеале футбол, потому что фантазии, которые я продолжаю вынашивать о тебе, не могут быть здоровыми. Но, прежде всего, я пообещал себе, что найду в себе силы уйти от тебя после игры с Tampa Bay, потому что в противном случае я никогда не смогу выкинуть тебя из головы. И я начинаю думать, что она была сломана задолго до этого.

При первых же его словах у нее перехватило дыхание, и она сдерживала его, пока он не закончил, чувствуя, как жар разливается между ее бедер. Она не знала, когда закрыла глаза, но она остро осознавала другие свои чувства, ощущение его дыхания на своем ухе, звуки музыки Дэвина, которые стали громче теперь, когда начался новый год, запах пота, пива и тоски. Его вкус, мятный, с привкусом пива, все еще оставался у нее на языке.

Она была сбита с толку. Так чертовски сбита с толку. Его слова были признанием, к которому ни один из них, казалось, не был готов, особенно не сейчас. Не после того, что она сказала у себя дома. Почему он не сказал ничего подобного, когда они тогда разговаривали? Она знала, что отодвинулась от него, пытаясь найти в себе мужество сказать ему, что им нужно остановиться, но она также знала, что если бы он снова заключил ее в свои объятия, она могла бы отказаться от всего этого. Почему он не попытался утешить ее этими словами, если чувствовал то же самое?

Потому что он был хорошим. Таким хорошим и таким милым. Самым милым мужчиной, которого она когда-либо встречала. Он заботился о ее чувствах и уважал ее границы, всегда следя за тем, чтобы не переступать их. И теперь он говорил ей, что не сможет выкинуть ее из головы, и она не знала, что с этим делать, даже когда чувствовала, как ее сердце разрывается на части.

Слезы защипали ей глаза, но все, что она смогла сказать, было: - Колт...

Он поцеловал ее в лоб, его губы касались ее кожи, пока он говорил. - Пожалуйста, не плачь, милая. Я не хотел заставлять тебя плакать.

Она икнула, пытаясь сдержать слезы. - Нет, нет. Я в порядке. Я просто ... я не знала, что ты так ко мне относишься.

- Это что-нибудь меняет? - с надеждой спросил он.

Люсия на минуту представила, как могла бы выглядеть жизнь с Колтоном. Больше сеансов в ее офисе. Больше вечеров кино в его гостиничных номерах, прижавшись к нему. Больше маханья руками, как шут из ложи аналитиков, когда он поворачивается, чтобы посмотреть на нее после захватывающей игры. Больше благодарственных писем, на которых она чувствует себя свободной и счастливой. Целая жизнь сообщений, которые заставляют ее улыбаться.

И тут она вспомнила маленькую девочку, которая ждала автобуса на остановке в полном одиночестве, потому что ее отец не мог встать с постели. Маленькую девочку, которая упала со стула и сломала зуб, пытаясь приготовить себе ужин, потому что ей надоело есть замороженные макароны с сыром. Женщину, которая рискнула ради мужчины, который только притворялся, что хочет жену, любящую футбол, когда на самом деле все, чего он хотел, - это призовую жену, которая будет молчать. Женщину, которая продолжала давать кому-то шанс доказать свою неправоту, в то время как ей упорно доказывали свою правоту.

Она проклинала вселенную за то, что та совершила ошибку, дав ей Макса, когда ей был нужен Колтон. Но для нее было слишком поздно.

Она покачала головой. - Это невозможно. Это ничего не может изменить.

Колтон отодвинулся от нее, закрыв глаза и выдохнув. Он коротко кивнул. - Хорошо. Тогда давай проведем нашу последнюю ночь правильно. Пойдем домой.

Домой. Ей слишком понравилось, как это прозвучало. Чтобы скрыть этот факт, она прошептала: - Только если ты пообещаешь не быть милым.

Удивление отразилось на его лице лишь на мгновение, прежде чем они попрощались со своими друзьями и покинули вечеринку. Тишина между ними в машине была напряженной, полной ожидания. По ее просьбе они поехали к ней домой, и он помог ей выйти из машины, забрал у нее ключи и отпер дверь.

А потом он закрыл ее и прижал ее к себе, его поцелуй был сладким и восхитительным, одна рука лежала у нее на талии, а другая упиралась в дверь прямо у ее головы. Она прикусила его нижнюю губу, нежно посасывая ее, прежде чем отпустить, а затем он застонал, и поцелуй превратился в нечто совершенно иное.

Он поднял ее и повел на кухню, не отрывая губ от ее губ. Когда он поставил ее на землю и отступил от нее, она нахмурилась.

- Что случилось?

- Люс, сколько ты сегодня выпила?

- Почти нисколько. - Ложь, но, несмотря на два или три бокала, она чувствовала себя на удивление трезвой.