Глава 40

Элли

Звук его тяжелых шагов вызывает у меня тревогу, и я мчусь к пожарному выходу.

— Куколка, куколка, папочка хочет поиграть, — дразнит он, когда я прижимаюсь к барной стойке.

Холодный воздух заставляет меня резко вдохнуть, пока я ищу глазами выход.

Воспоминание о том, как он преследовал меня в лесу на вечеринке своего отца, пронзает меня и вызывает прилив адреналина в крови.

Толпа людей на открытой улице выглядит наиболее безопасной, поэтому я поднимаю рюкзак и бегу. Когда до толпы остается совсем немного, я чувствую, как меня охватывает облегчение, но оно недолговечно, так как я внезапно падаю на землю.

Мое тело замирает, а разум пребывает в шоке.

— Папочка здесь, куколка. — его знакомый запах наполняет ноздри, он зарывается носом в мои волосы, вдыхая мой запах так же сильно, как я его. От ностальгии у меня перехватывает дыхание, тепло и тяжесть его тела, покрывающего мое, знакомы и нежелательны. Я хнычу при мысли о том, что он пришел за мной.

— Ты моя, маленькая куколка.

Рафаэль

Она ошарашена. Моя маленькая куколка в шоке, и это чертовски восхитительно. Сколько бы я ни планировал наказать ее, я слишком опьянен ею, чтобы заботиться об этом. Об этом можно будет подумать позже, когда я не буду так кайфовать от одного ее присутствия.

Я заставлю ее, блять, заплатить.

Усадив ее на пассажирское сиденье своего джипа, пристегиваю ремнем безопасности, как и несколько месяцев назад, когда забирал ее из школы. Я отношусь к ней как к своей драгоценности, а не как к девушке, которая бросила мне вызов, украла мое сердце и растоптала. Я не отношусь к ней как к женщине, растоптавшей чувства моего сына. Нет, сейчас я слишком восхищен, чтобы заботиться об этом.

Она пробует открыть дверь, пока я обхожу машину и сажусь на водительское сиденье, но я запер ее, когда закрывал.

— Рафаэль. — она снова пробует открыть дверь, пока я завожу двигатель. — Рафаэль, что ты делаешь?

Я игнорирую ее, практически наслаждаясь тем, что она со мной. Все снова будет идеально. Я ухмыляюсь про себя, чувствуя, как счастье пульсирует в моих венах, словно наркотик. Она больше не сбежит от меня. Я уже принял все меры для этого.

— Рафаэль, послушай меня. Ты должен меня выпустить. — я игнорирую ее, выезжая с VIP-парковки на дорогу.

— Рафаэль, пожалуйста. — она икает, всхлипывая, что привлекает мое внимание, и впервые за сегодняшний вечер я поворачиваюсь лицом к своей куколке.

Ее лицо покрыто грязью, по щекам текут слезы, губы дрожат, и я крепче сжимаю руль. Ненавижу видеть ее в таком состоянии, если только мы не трахаемся, и она, блять, это знает.

Я снова перевожу взгляд на дорогу, решив оставаться сильным и не позволять ей контролировать меня. В последний раз, когда я это сделал, она предала меня.

И моего сына.

Ее маленькие холодные ладошки обхватывают мои щеки, и я позволяю ей повернуть мое лицо к себе.

— Папочка, п-пожалуйста. — ее глаза, наполненные страхом, привлекают мое внимание и заставляют меня усомниться в том, что, черт возьми, я знаю, о причинах ее побега. Что, если она бросила меня?

Бросила нас.

Все время я думал, что дело во вмешательстве Никиты, но может, дело не только в этом?

Дрожь, пробегающая по ее телу, обжигает мою кожу, и моя решимость рассыпается, как пепел.

— Нам нужно поехать в мою квартиру. — мои ноздри раздуваются, но она продолжает. — Пожалуйста, папочка. Мне нужно кое-что тебе показать. — она смиренно выдыхает. — Пожалуйста. — Она умоляет так красиво, что мне больно смотреть на это.

Искренность в ее голосе не оставляет мне другого выбора. Я киваю, поворачиваю руль и направляюсь в противоположную сторону, к ее дому. Она не смогла бы себе его позволить, если бы не О'Коннелы, и, честно говоря, я разрываюсь между тем, должен ли я убить их за вмешательство или поблагодарить за то, что защитили ее.