Глава 7

Рафаэль

Прошло несколько дней с тех пор, как я видел Элли в последний раз, и мои мысли были заняты тем, как она покорно принимает мой член, как тает от моих прикосновений, когда я хвалю ее за то, что она принимает меня таким, какой я есть.

В ее присутствии я чувствую себя нестабильным и голодным. Тем не менее, вдали от нее я чувствую, что мое сердце вырывается из груди, и мне срочно хочется быть рядом с ней, она как безумная зависимость. Отношения, которые я создаю между нами не нормальные, но я понимаю, что без них не могу существовать. Мужчины в мафии требуют от женщины только произвести на свет наследника, но я хочу от нее гораздо большего. Я просто не могу этого объяснить даже самому себе.

Тру висок. Лишение сна и злость — это наименьшее, что я ощущаю, когда узнаю, кто стоит за доносами, я заставлю их заплатить. Всех.

— Этот придурок следит за тобой? — посмотрев на брата, наблюдаю как дергается его нога, выдавая беспокойство.

Он проводит рукой по растрепанным волосам, затем ловит мой взгляд.

— Нет, — говорит он, и я расслабляюсь в кресле.

Когда комиссар полиции приказал провести еще один рейд на склад, нам посчастливилось, что водитель доставки взял вину на себя. Он знал, во что ввязывается, с того момента, как подписался на эту работу, зная, что, если его когда-нибудь поймают, он должен взять на себя всю ответственность, и мы предоставим поддержку его семье на время пребывания в тюрьме. Если он нарушит наш контракт и сдаст нас — его жизнь станет адом, пока он в тюрьме, и мы избавимся от него, как только он выйдет на свободу.

Рокко тяжело вздыхает и наклоняется вперед.

— Это должен быть кто-то из наших.

Он расстегивает молнию на кожаной куртке, обнажая белую футболку, а рваные джинсы испачканы маслом, черные ботинки не зашнурованы. Темные волосы растрепаны, но не смотря на все это он выглядит хорошо. Он моя полная противоположность. Я хорошо сложен и ловок, настоящий мафиози, но Рокко выглядит так, будто ему место в мотоклубе. Я двигаю челюстью из стороны в сторону, злясь на свой разум. Я уже потерял одного брата из-за мотоклуба и отказываюсь терять еще одного.

Рокко, возможно, и молод, но он прокладывает свой собственный путь в мафии, и я очень им горжусь. Я не пресекаю его небольшую одержимость девушкой, пока это не мешает вести нам бизнес. В конце концов, комиссар полиции уже точит на нас зуб, и, если он узнает тайну моего брата, мне страшно подумать о последствиях. Последнее, что нам нужно делать, — это подливать масла в огонь, во всяком случае, до тех пор, пока мы не сможем погасить его окончательно. Рокко просто нужно подождать, но что-то подсказывает мне, что он не готов долго ждать.

У Рокко черные мешки под глазами, и меня охватывает чувство вины; ребенок взял на себя большую долю обязанностей Томми, даже не жалуясь. В отличие от тупого осла Томми, который пытается доказать, что не имеет никакого отношения к мафии, в то время как я подсовываю ему деньги для проверки наших счетов без ведома отца.

— Мы сведем все поставки к минимуму, чтобы казалось, что мы залегли на дно. Затем организуем еще одну поставку и передадим информацию каждой службе безопасности. Вместо кокаина мы используем что-то легальное, с чем мы не боимся быть пойманными, — говорю я.

Рокко выпрямляется.

— Подстава, мне нравится. — Его глаза горят садистским блеском.

— Я возьму с собой Кая для поддержки: мы скоро выясним, в какой команде скрывается крыса. — Рокко облокачивается на спинку стула, откидывая голову.

— Иди домой и ложись спать, Рокко. Я разберусь с этим дерьмом до завтра.

Он поднимает голову и выгибает бровь, глядя на меня.

— Уверен?

— Да, черт возьми, иди. — Я отмахиваюсь от него, и губы брата растягиваются в улыбке, напоминая мне свою мать, когда он встает.

Милая деталь. Жаль, что ей пришлось умереть, правда. Хотя она была никем по сравнению с моей куколкой.

Никто с ней не сравнится.

Я снова достаю телефон и открываю приложение, которое дает мне доступ к камере в ее комнате. Кровать заправлена, и я улыбаюсь тому, насколько она чертовски идеальна.

Затем я пролистываю на кухню, там печет только Розалита. Мое сердце колотится, когда я проверяю одну комнату за другой, прежде чем войти в систему внешней безопасности, и вот она, черт возьми, здесь.

Моя рука сжимает телефон, внутри закипает гнев, обжигающий настолько сильно, что я чувствую его до самых пульсирующих вен на лбу.

Она хихикает с одним из охранников и запрокидывает голову так сильно, что ее волосы касаются задницы, эти шелковистые локоны насмехаются надо мной, и когда он что-то вкладывает в ее волосы, румянец расползается по ее щекам. Затем она переминается с ноги на ногу, ее маленькие бедра обрамлены какими-то нелепыми шортами, которые слишком малы, на ней натянута футболка, обнажающая живот. Когда она улыбается ему, я чуть не сгораю от приступа ревности.

Ярость вспыхивает в моем теле, когда я встаю и хватаю ближайшую ко мне вещь. Я запускаю стул, на котором бездельничал Рокко, и швыряю его в стеклянное окно, отделяющее офис от склада.

Все рабочие поворачиваются ко мне с широко раскрытыми глазами, а затем так же быстро отворачиваются, чтобы возобновить свою работу.

У меня такое чувство, будто голова вот-вот взорвется, когда я мчусь к выходу, выкрикивая приказы своей охране, чтобы Кай взял на себя дело, поскольку мой разум теперь поглощен Элли.

Элли

Прошло три дня с тех пор как он заставил меня играть в его развратные игры , глотая его сперму , что я буквально и сделала. Затем он встал и ушел, как будто этого никогда и не было.

Если бы не Оливер, я бы не осталась здесь, но я нужна этому маленькому мальчику. Никогда раньше не чувствовала такой связи. Конечно, я люблю Джейда, но Оливер зависим от меня, и я не могу отрицать того, что привязалась к этому ребенку.

Я провела весь день, развлекая его, он гораздо умнее, чем думают люди. То, что Оливер говорит не так, как того требует общество, не означает, что мальчику не хватает ума. Что нужно бедному малышу, так это немного любви и внимания. Может быть, тогда он будет общительнее.

Я обнаружила, что он избегает попыток общения, если считает, что у него ничего не получится.

Днем я отвела его поплавать, затем уложила на шезлонг у бассейна, накрыла полотенцем и попросила охрану присмотреть за ним, пока я переодеваюсь.

Когда я вернулась, он крепко спал, и Джови — член службы безопасности Рафаэля — подошел ко мне. Он говорит на ломаном английском, и я убеждена, что он принял меня за испанку с моей оливковой кожей и темными волосами. Когда я сказала ему, что говорю только по-английски, он засмеялся, пока я бессвязно рассказывала о том, какая здесь красивая территория и как мне нравится запах фрезий, окружающих внутренний дворик. Его отозвал другой охранник, прежде чем он вернулся с сиреневой фрезией, которую засунул мне в волосы. Весь этот разговор был немного неудобным, и мое лицо залилось жаром, когда я приняла сладкий жест, прежде чем сказать ему, что мне лучше начать прибирать беспорядок оставленный Оливером.

Складывая рисунки один на другой, я чувствую на себе взгляд Джови, и впервые с тех пор, как я здесь, его пристальный взгляд вызывает у меня дискомфорт.

Каким бы мрачным и развратным ни был Рафаэль, я доверяю ему и хоть он и продолжает командовать.

И все же от взгляда Джови у меня мурашки по коже. Он откровенно пялится, и это вызывает дискомфорт во всем моем теле. Другой мужчина говорит с ним по-испански, и я не обращаю внимания на их смех, когда на меня накатывает волна тошноты, и мне хочется убежать подальше от них.

Из-за напряжения в воздухе я встаю и поворачиваюсь лицом к двери патио. Рафаэль заслоняет вход, и все голоса вокруг нас затихают. Его темные глаза угрожающе устремлены на меня. Я не пропускаю тяжелые круги под ними, показывающие, насколько он измотан, но, тем не менее, его мафиозный образ на месте. Он с достоинством носит свою безупречно элегантную черную одежду.

Его руки сжимают дверной косяк, и кажется, что паутина растягивается при каждом движении. Он зловещий, смертоносный, а то, как раздуваются его ноздри и злобно блестят глаза, заставляет мое сердце замереть и отступить на шаг.

Снова начинается болтовня, и Рафаэля игнорируют, как будто его здесь и нет , а наши взгляды по-прежнему прикованы друг к другу. Моя кровь кипит от неуверенности, затем, как будто что-то ударило его, он вздрагивает и шагает ко мне. Я резко вздыхаю от напряжения. Он выхватывает цветок из моих волос, бросает его на землю и топчется по нему. Мой рот открывается от его детского поведения, затем он отворачивается от меня.

Глаза Рафаэля, словно лазеры, устремляются на Джови. Я сглатываю комок в горле и наблюдаю, застыв на месте.

— Ты! — Он указывает на Джови, пугая его, затем в мгновение ока подходит к нему, заводит руку за спину и достает пистолет. Рафаэль, не теряя времени, выпускает пулю в голову Джови, кровь разбрызгивается, когда его тело с тяжелым стуком падает на пол.

Из меня вырывается пронзительный крик, и кажется, что ноги вот-вот подкосятся.

Он застрелил его.

Джови мертв.

Я повторяю это снова и снова в своей голове, как будто пытаясь понять.

Черт возьми, он мертв.

— Папа! — кричит Оливер, его голос полон ужаса.

— Блять! — ревет Рафаэль, поднимая голову к небу, закрывает глаза и дергает себя за волосы. — Блять! — повторяет он, на этот раз громче.

Необходимо действовать. Я бросаюсь к Оливеру, мое сердце колотится так сильно, что закладывает уши. Подхватываю его на руки, Оливер прижимается ко мне, я кладу ладонь ему на щеку, прижимая голову к своей груди, и выскальзываю через дверь, подальше от крови, покрывающей внутренний дворик.

Мои глаза горят от непролитых слез, когда я мчусь через дом и поднимаюсь по лестнице. Оливер рыдает у меня на груди, и я нежно успокаиваю его.