Глава 3

Василиса

Наши дни

Сицилия

Я смотрю на блондина за рулем. Он откинулся на спинку сиденья, локоть небрежно выставлен в открытое окно, пока он управляет своей навороченной тачкой по дорогам, на которых чаще переходят овцы, чем ездят машины. Тем временем мудак номер один пристроился рядом со мной на заднем сиденье, от него так и веет злобой, а урод номер два злорадно скалится, показывая на ружье. Не могу поверить, что эти ублюдки притащили меня на проклятую Сицилию!

Сколько лететь до Италии? Мама и папа наверняка уже знают о моем похищении и ищут меня. Боже, надеюсь, они скоро меня найдут.

– Мне нужно, чтобы ты сказала свое имя, – говорит блондин. Мои похитители называли его Гвидо.

Да, они понятия не имеют, кто я. Не знаю, хорошо это или плохо.

– А мне нужно, чтобы меня отпустили, – бормочу я. – Что ты от меня хочешь?

– Я? Ничего. Остальное тебе придется обсудить с моим братом.

– И где же твой брат?

Он какое-то время игнорирует меня, пока машина не останавливается. Затем поворачивается к заднему сиденью с телефоном и фоторафирует меня, прежде чем я успеваю возразить.

– Он будет дома через несколько часов, – наконец отвечает Гвидо. Его взгляд мечется между двумя головорезами, у которых один мозг на двоих. – Отведите ее в подвал. Дайте ей еды и воды.

Винни выходит из машины, уводя меня за собой. Я вскрикиваю, безуспешно пытаясь от него отмахнуться. Хэнк хватает меня под другую руку, и они оба начинают буксировать меня к входу в огромную виллу из песчаника. Единственное, что успеваю уловить, прежде чем меня затаскивают внутрь, – это то, что дом расположен на склоне холма, с видом на море.

Интерьер кричит о роскоши, но это сдержанная роскошь, которую трудно не заметить. Не вычурная и броская, а по-домашнему уютная, запечатленная в каждой комнате и каждом удобном месте. Потолки высокие, пересеченные толстыми деревянными балками. Лепнина на стенах напоминает мне фотографии из журнала «Архитектурный дайджест» или других журналов по дизайну интерьеров. Солнечный свет струится сквозь массивные французские окна, открытые на сверкающие воды за окном, и заливает мебель из бледного дерева. Мои шаги на мгновение замедляются, и я делаю глубокий вдох, любуясь открывающимся видом.

– Шевелись! – кричит Винни, уводя меня от прекрасного зрелища влево от главных дверей, к лестнице, которая должна вести на нижний уровень.

Я упираюсь пятками в пол, пытаясь сопротивляться или хотя бы замедлить движение грубияна. Боль пронзает запястья, когда урод снова дергает за цепь наручников. Я вскрикиваю, а он почти тащит меня вниз по ступенькам к крепкой на вид деревянной двери внизу.

– Хватит ныть. – Он открывает дверь и вталкивает меня в просторную, но тусклую и прохладную комнату. В воздухе витает легкий земляной запах.

Я падаю на колени и умудряюсь упереться ладонями в холодный кафельный пол, едва избежав падения лицом.

– И раз ты была такой сукой, то останешься без еды и воды!

Я вскакиваю на ноги и бросаюсь к двери, но она захлопывается, едва до нее добегаю. Паника, сдерживаемая мною, пробивает себе дорогу сквозь самообладание, проносясь сквозь меня, как ураган. Я хватаюсь за ручку и обнаруживаю, что дверь заперта.

– Выпустите меня! – Я бью кулаками по двери. – Вы, мерзкие ублюдки! Вы за это заплатите! Выпустите меня! – Руки болят от непрерывных ударов по твердому дереву, и, хотя понимаю, что все тщетно, продолжаю все равно стучать.

Не знаю, как долго продолжаю штурмовать эту проклятую дверь в подвале. К тому времени, как сдаюсь, скудный свет, падающий из узких горизонтальных окон, прорубленных высоко в стенах, сменяется сумрачным оранжевым. Я прижимаюсь спиной к двери и позволяю себе сползти на пол.

Температура в помещении, несмотря на то что оно находится в основном под землей, относительно комфортная, но ноги дрожат так, словно меня окунули в зимнюю стужу. Руки тоже. Я глубоко вздыхаю, пытаясь успокоиться, но это не помогает. Вскоре все мое тело сотрясает дрожь, словно у меня жар. Моя бравада исчезла, и мне хочется лишь свернуться в позу эмбриона и заплакать.

Какого черта эти люди хотят от меня? Наказать за взлом их чертовой компании? Я даже не знаю, за какую именно. Почему бы не убить меня сразу? Зачем тащить сюда, через океан, только для того чтобы бросить в каком-то подвале? Может, «брат» сам хочет меня убить?

Я снова начинаю дрожать. Это не обычные бизнесмены. Руководители корпораций не похищают людей. Это делают только люди из мира моего отца. И насколько я знаю, Сицилией управляет коза ностра. У Братвы нет вражды ни с одной из фракций итальянской мафии. Может, мне стоило рассказать им, кто я и кто мой отец. Теперь, возможно, я умру раньше, чем у меня появится такая возможность.

Я озираюсь по сторонам, ища что–нибудь... Не знаю что. Что-нибудь. В одном углу несколько пустых ящиков. В другом – старый стул с темными пятнами на обветренном дереве и на полу под ним. Я не хочу думать о причине появления этих пятен. Рядом еще один стул, который находится в чуть лучшем состоянии.

Я переключаю внимание на окна. Может быть, они мой выход? Но надежда угасает, как только замечаю витиеватые решетки с внешней стороны. Хотя на потолке есть светильники, я нигде не вижу выключателя. Видимо, он находится по другую сторону двери.

Я встаю, подхожу к маленькой раковине у входа и пью прямо из крана. В самолете эти два придурка дали мне воду и несколько крекеров, но это было несколько часов назад. Именно в этот момент мой желудок сводит спазмы. Когда я в последний раз полноценно ела? В обед, перед тем как меня схватили? Я уже час чувствую головокружение от недостатка еды и изнеможения. Вся моя энергия иссякла, а каждая мышца болит, как в прошлый раз, когда я болела гриппом. Такое ощущение, что мое тело медленно отключается, и меня клонит в сон. Но ни за что не позволю себе упасть в обморок. Я отталкиваюсь от стены и иду через комнату.

На всю стену тянется массивный стеллаж. Сотни винных бутылок лежат на боку в своих ящичках. Меня заперли в чертовом погребе. Как-то по-деревенски, но вполне соответствует декору в стиле кантри, который я видела наверху. Подойдя к стеллажу, беру одну из бутылок. Черная этикетка с серебряной надписью гласит, что это красное вино тридцатилетней выдержки. Должно быть, дорогое пойло. Какая жалость.

Пальцы дрожат, когда обхватываю горлышко бутылки уголком рубашки, но держу ее крепко. Я делаю шаг в сторону и ударяю винтажной премиум-класса бутылкой о стену. Последние лучи заходящего солнца падают на разбитую бутылку в моей руке, великолепно отражаясь от кристаллических граней. Я довольно усмехаюсь. Дядя Сергей гордился бы мной. Опираясь плечом на стену, шаркаю в самый дальний угол комнаты.

Абсолютно уверена, что эти подонки хотят меня убить.

Но я не собираюсь сдаваться без боя.

Рафаэль

Кованые ворота медленно открываются, и взору предстает извилистая гравийная дорога, петляющая среди оливковых деревьев. Я киваю охраннику, стоящему справа от шлагбаума, и направляю свой внедорожник по подъездной дорожке, освещенной фарами, наслаждаясь тонким хрустом мелких камешков под большими шинами. Гвидо всегда ворчит, что гравий портит машины, и настаивает проложить дорогу через всё поместье. Современная молодежь, похоже, склонна модернизировать каждую вещь, даже если в этом нет никакой необходимости. За те пятнадцать лет, что мы прожили в Штатах, мне с лихвой хватило асфальта и бетона.

Дорога постепенно расширяется, превращаясь в подъездную аллею перед моим домом. Два парня из моего чикагского отдела – Винни и Хэнк – стоят у входной двери, держа спины прямыми, и следят взглядом за моей машиной, когда я паркуюсь. Интересно, как долго они там ждут, хорошо имитируя тупые позы. Я бы предпочел послать одного из своих лучших парней, чтобы схватить этого чертова хакера, месяцами досаждавшего мне, но время и логистика сыграли против меня. Поскольку в последние несколько лет большинство наших наемных операций сосредоточено в Европе, лучшие из моих людей разбросаны по всему старому континенту. Хэнк и Винни работают у меня телохранителями в легальной компании, подставной частной охране. Они способные, но оба не слишком умны. Я приятно удивлен, что они смогли поймать преступника.

– Мой хакер у вас? – спрашиваю я, выбираясь из машины.

– Да. – Хэнк кивает. – В целости и сохранности в винном погребе.

Я рассматриваю его обгоревший пиджак, ярко-красное лицо и отсутствующую бровь, затем поворачиваюсь к Винни, у которого синяк на подбородке и ссадина под левым глазом.

– Вижу, он сопротивлялся, – замечаю я, залезая в пиджак, чтобы достать пистолет.

Хэнк судорожно сжимает руки за спиной.

– Она.

Моя рука замирает на рукоятке пистолета.

– Что?

– Она сопротивлялась. Это... это женщина, босс.

– Женщина? Похоже, грозная. Она еще и огнем дышит? – Я качаю головой и вхожу в дом, направляясь к лестнице в подвал.

Дверь в подвал открывается с тихим скрипом. Внутри прохладно и темно, только лунный свет и слабый отблеск из сада проникают через два узких окна, расположенных высоко на противоположной стене. На мгновение мне кажется, что здесь никого нет. Комната выглядит пустой. Я уже собираюсь поднять шум из-за пропавшего пленника, когда мой взгляд падает на женскую фигурку, притаившуюся в углу. Моя огнедышащая гостья сидит на полу, прижав лицо к коленям.

Я и представить себе не мог, что мой хакер – женщина. Если бы знал, то приказал бы отвести ее в одну из гостевых комнат наверху. Нет причин отказывать ей в комфорте, пока она ждет встречи со мной и своей смерти.

Пальцы замирают над выключателем, расположенным за пределами комнаты, но я не включаю его. Эта женщина наверняка напугана. Увидев меня, она испугается еще больше. Это приведет к крикам и истерике, которые перерастут в плач и мольбы о жизни. А я не в том настроении, черт возьми. Пусть только скажет, кто приказал ей совать нос в мои дела, а потом я быстро и безболезненно сверну ей шею.