Я не хотел смотреть на Джулианну, когда трахал ее, не хотел смотреть в глаза, которые преследовали меня.

Я просто выполнял свой мужественный долг. Никакого удовольствия от этого не будет.

Не для нее.

Не для меня.

На этом наша близость началась и закончилась. Простой трах.

Она встала на колени на край кровати, и я против своей воли воспользовался одной секундой, чтобы оценить изящный изгиб ее спины и ее круглую попку.

С рычанием я расстегнул молнию и спустил штаны, освобождая свою затвердевшую длину. Я сжал себя кулаком, сжимая свою эрекцию от кончика до основания.

Я опустил свое тело на нее, потирая член о ее влажные складки. Ее спина выгнулась, и я обвил рукой ее бедра, удерживая ее неподвижно, прежде чем толкнуть внутрь – одним сильным толчком я втиснулся глубоко внутрь нее. Я не был нежным, как обещал, но она приняла меня целиком, плотно обхватив мою мощную эрекцию.

Джулианна издала сдавленный крик, и ее тело свело судорогой, ее киска сжалась вокруг моего члена, практически задушив его.

— Блядь, — прошипел я. Она была сжата, как кулак, и ее ядро пульсировало вокруг меня.

Мое сердце забилось.

Ее пальцы вцепились в простыни, спина выгнулась у моего паха. 

— Киллиан, — выдохнула она почти от боли.

— Я же говорил тебе, — моя грудь содрогалась от резкого рычания, — я не буду нежным. Я причиню тебе боль. Уничтожу тебя. Овладею тобой.

— Заткнись и трахни меня, — прошипела Джулианна.

Мои губы скривились, чувствуя одновременно удовольствие и жестокость. 

— С удовольствием, Чудовище.

Я вытащил почти полностью, оставив только кончик внутри нее, прежде чем врезаться обратно в ее узкий канал. Ее тело дрожало, мурашки покрывали спину, и она хныкала.

Мне нравились звуки, которые она издавала. Как будто она боролась с болью и удовольствием, жаждала того и другого — нуждалась в обоих.

Я снова вошел в нее, каждый толчок сильнее и глубже предыдущего. Я быстро нашел свой шаг, и она качнула бедрами назад, чтобы встретиться с моими. Влажные звуки ударов наших тел заполнили комнату, отдаваясь эхом от стен.

Она прижалась лицом к матрацу, заглушая свое жадное хныканье и стоны удовольствия. Стон вырвался из моей груди, когда я снова погрузился внутрь, чувствуя, как она сжимается вокруг меня. Мои яйца напряглись, и я знал, что был близок.

Ее влага, горячая и липкая, капала между нашими соединенными телами.

С ворчанием я жестко вошел в нее и застыл там, кончик моего твердого тела задел ее матку. Мышцы моего живота и бедер напряглись, когда я кончил, мое семя влилось в нее.

Мое сердце громко стучало в ушах. Я вздрогнул, когда оргазм прокатился по моему телу. Джулианна задрожала подо мной, стон сорвался с ее губ. Ее тело напряглось, и между нами пронеслась влага, когда она нашла свое собственное освобождение.

Я вытащил, и она ахнула, почти от боли. Когда туман ярости и удовольствия рассеялся, мой желудок скрутило и перевернулся, когда я понял, что только что сделал. Желчь на моем языке была кислой, и я боролся с позывами на рвоту.

Я только что трахнул свою жену.

После того, как поклялся никогда не прикасаться к другой женщине после Грейслин.

Мой взгляд быстро метнулся к стыку ее бедер, и мое сердце забилось при виде моего семени, вытекающего из нее, и…

Какого черта?

… кровь?

Мои брови нахмурились. Джулианна рухнула на кровать. На внутренней стороне ее бледных бедер и на белом белье под ней была кровь.

— Джулианна, — прохрипел я хриплым и растерянным голосом. Комната закачалась под моими ногами.

Она перевернулась и натянула простыню на свое тело, дрожа. 

— Я… ты… Мы закончили?

Я попятился назад, внезапно почувствовав себя плохо. Кровь стучала в ушах, а зрение расплывалось. У меня пересохло в горле, и когда я попытался вдохнуть, мои легкие сжались, борясь с отчаянной потребностью вдохнуть.

— Киллиан? — Ее мягкий голос звучал издалека. Джулианна села, морщась, но потянулась ко мне.

Я отшатнулся назад, ударившись о стул, прежде чем броситься в соседнюю с ней ванную, захлопнув за собой дверь.

В отчаянии я открыл кран и плеснул водой себе в лицо. Давление на мою грудь усилилось, когда я уставился на мужчину в отражении, едва узнавая его.

Мои глаза метнулись к моей полутвердой фигуре, запачканной кровью, и я вздрогнул. Что я сделал?

Она была девственницей. Была.

Как и я.

Проклятье.

Все это время… Я думал…

БЛЯДЬ!

Я не мог ясно мыслить. Долгое время я берег себя для того дня, когда встречу любимую женщину. Я был готов ждать Грейслин — нашей первой брачной ночи — она хотела, чтобы она была особенной, и я тоже.

После ее смерти я поклялся, что никогда не прикоснусь ни к одной женщине — не так, как прикасался к Грейслин.

За исключением того, что мой отец сказал мне, что мне нужно жениться, мне нужен наследник. Итак, я согласился. Это будет работа — мужская обязанность — и ничего более. Я не собирался заниматься любовью со своей женой. Это был бы простой механический трах.

Я был чертовым девственником до сегодняшнего вечера.

Я трахнул Джулианну, думая, что она уже испорчена, а не девственница, что другой мужчина уже входил в нее. Это облегчило мне работу. Это сделало бы это менее интимным, менее значимым. Для нас двоих.

Господи!

Чувство вины гложет меня.

Я вспомнил, как ее тело напряглось под моим.

Ее болезненный стон.

Как она вцепилась ногтями в простыню.

Я причинил ей боль.

Так, как я никогда не должен был.

Но я был чертовски зол. Почему она мне не сказала? После всех тех оскорблений, которые я нанес ей, почему она позволила мне поверить, что уже была с другим мужчиной?

Весь этот брак был в руинах, и сегодняшний вечер стал еще одним тому доказательством.

Я был честен с Джулианной с самого начала — со своей ненавистью и яростью, со своими клятвами. Я ни разу не давал ложных обещаний и не давал ей фальшивых надежд. Но она вошла в этот брак с ложью и обманом.

Я застегнул брюки и вышел из ванной. Джулианна стаскивала с кровати окровавленное белье, одетая в темно-синий шелковый халат. Она обернулась на звук моего выхода из ванной. Маскарадная маска исчезла, но ее черная вуаль снова была заколота на свое место, скрывая от меня ее лицо.

Она всегда пряталась за этой чертовой черной вуалью. Я хотел сорвать это с ее лица и раскрыть ее правду миру.

Что она была лживой женщиной.

И что три года назад она убила мое сердце. О, как я ненавидел ее за это.

— Почему ты мне не сказала? — сказал я горько.

Ее рука метнулась к груди, и она сглотнула. 

— Ты уже поверил, что я не девственница, и я не нашла повода тебя поправить.

— Хватит. Играть. Мученницу. — Я подошел к ней, и она отшатнулась. Ее ноги были слабыми, и ее хромота стала более выраженной после наших… недавних действий.

— Я не такая, — отрезала она. — Ты всегда верил в худшее во мне.

— Потому что ты позволила мне поверить в это своей проклятой ложью!

Ее глаза вспыхнули от страха. 

— Какой ложью? — выпалила она.

— Что ты прячешь за своей вуалью, Чудовище? — Я усмехнулся, с каждой частицей злобы, которую я чувствовал в своих костях. — Если это твое искупление, то позволь мне сказать тебе — ты никогда не найдешь спасения.

Я рванулся вперед, толкая ее обратно к стене. Джулианна вскрикнула, склонив голову набок, словно уклоняясь от моего намерения. Мои пальцы сомкнулись вокруг ее вуали, и я сорвал ее с ее лица.

Мое сердце забилось.

Кровь, текущая по моим венам, похолодела.

Время замедлилось.

Мой взгляд остановился на чистой, правой стороне ее лица. Ее кожа была мягкой и безупречной, без единого дюйма несовершенства. Ее щека была круглой; ее челюсть нежная.

Красивая.

Мое дыхание сбилось.

Знакомо.

Серые глаза Джулианны расширились от ужаса, и она ахнула, быстро повернув лицо — так я смотрел на шрамы на левой стороне ее лица. В таком виде ее было почти не узнать.

Но было слишком поздно.

Я уже видел то, что она так долго пыталась скрыть.

Я оттолкнулся от нее, словно был обожжен ее прикосновением, видом ее лица, и отшатнулся. Мое горло сжалось, и я попытался вдохнуть, но не смог. Когда я смотрел на призрака передо мной.

Одинокая слеза скатилась по ее израненной щеке. Она издала мучительный всхлип, зажав рот рукой, чтобы заглушить звук.

Мои ноги ослабли, и я упал на колени.

— Грейслин.