ГЛАВА 32

Райли - 19 лет

В тот момент, когда у меня звонит телефон, я хватаю его с тумбочки и отвечаю на звонок, не проверяя идентификатор вызывающего абонента. Мне это не нужно. Я уже знаю, кто это.

— Привет детка.

— Райли. — Мое тело растворяется в кровати при звуке его глубокого мужского голоса по телефону. Бабочки вернулись и порхают у меня в животе.

Грейсон обязательно звонит мне каждый вечер.

Он никогда раньше не пропускал звонков и всегда пунктуален. Каждую ночь мы проводим вместе немного времени, в течение одного часа. Отношения на расстоянии — отстой. До сих пор я никогда не осознавала, насколько важна физическая близость в отношениях.

И я не о сексе.

Я говорю об объятиях. Объятиях. Поцелуях. Маленькие прикосновения, которые заставляют чувствовать себя любимой.

Они нужны мне каждый день, но я не могу их получить. Потому что он там, а я здесь. Большую часть времени это расстраивает и угнетает, но я не позволяю этому встать между нами. Его звонки компенсируют его отсутствие и одиночество, которое причиняет мне боль.

Это единственное, чего я с нетерпением жду каждый день. Неважно, нервничаю ли я из-за школы или у меня вообще плохой день, звонок Грейсона всегда меня успокаивает. Его голос успокаивает мои тревоги.

— Как твой день сегодня? — Я откидываюсь спиной к стене из подушек, отодвигая учебник и ноутбук, чтобы можно было растянуться на кровати.

Я слышу его дыхание по телефону, но он молчит. Необычно.

Нахмурившись, я спрашиваю его. 

— Грейсон? Все в порядке?

— Златовласка… — Его голос обрывается, но я уже услышала это в своем прозвище. В его тоне.

Боль.

Мучение.

Опустошение.

Я сажусь, мои легкие болезненно сжимаются. 

— В чем дело?

На заднем плане слышен шорох, как будто он ходит взад и вперед. Он снова замолчал, но потом, когда он, наконец, заговорил… голосом, который я едва узнаю, и пустыми словами, которые не могут принадлежать мужчине, которого я люблю. 

— Я больше не могу этого делать, Райли.

Мое сердце заикается.

Мое дыхание сбивается.

И есть трещина. Я слышу это, почти как будто это реально. Я чувствую это.

Разбитая трещина в моей душе.

— О чем ты говоришь, Грейсон? — Я дышу судорожно. — В чем дело? Поговори со мной… мы вместе разберемся во всем.

Я цепляюсь за обрывки своего сердца… за надежду, что Грейсон никогда не причинит мне вреда. Никогда не сломает меня. Я доверяю ему. Всегда доверяла...

Я доверяю ему.

Он не сломает нас.

Грейсон издает болезненный звук в задней части горла. 

— Мы принадлежим двум разным путям, Райли. Я думал об этом, но у меня больше не получается.

У меня перехватывает горло, и я теряю последний вздох, который сдерживала. Вскакивая с кровати, я начинаю ходить по комнате. 

— Слушай, я приду к тебе. Я забронирую рейс прямо сейчас. Ты меня слушаешь? Мы можем поговорить об этом, Грейсон. Если отношения на расстоянии больше не будут работать, я брошу Гарвард и вернусь домой. К тебе. Мы заставим это работать. Мы можем сделать эту работу. Мы виделись всего два дня назад! Почему ты говоришь все это сейчас?!

В этот момент я говорю бессвязно и почти не имею никакого смысла даже для себя, но не могу остановиться.

Я не могу остановиться, потому что чувствую, как мое сердце вырывается из груди, и отчаянно пытаюсь удержать сладкую, коварную надежду, которой наполнила меня любовь Грейсона. Но сейчас все утомлено, и я не знаю, как с этим справиться.

— Райли…

— Нет. — Я качаю головой, слезы обжигают глаза. — Не делай этого, Грейсон. Не делай этого с нами. Пожалуйста.

— Пока это продолжалось, было весело, — говорит он, и его слова слишком жестоки, а Грейсон не бессердечный человек.

Мои глаза закрываются, с моих губ срываются душераздирающие рыдания. 

— Ты обещал…

Он издает холодный, лишенный юмора смешок, и это опустошает меня. 

— Думаю, я лжец.

— Ты мне обещал! — Я кричу.

— Я защищаю тебя, черт возьми! — кричит он мне в ответ.

Мое тело рассыпается, и я падаю на пол. 

— Что? — Я задыхаюсь.

Грейсон извергает резкие ругательства.

— В будущем я причиню тебе только больше вреда, Райли. У тебя мягкое и доверчивое сердце. Ты верила в то, что хотела увидеть, но я не тот человек. Ты романтизируешь меня, ты создала в своей голове идеальную иллюзию, что я идеальный мужчина для тебя. Но я не он. Я не виноват, что ты влюбилась в кого-то, кто не был настоящим. Это было твое собственное проклятое заблуждение, и ты безрассудно втянула в него свое сердце.

Последняя моя надежда распадается в пепел.

Время замедляется.

Стук. Стук. Стук.

Биение моего сердца резонирует между моими ушами.

Стук. Стук. Стук.

— Ч-что? — Мир колеблется, когда онемение охватывает мое тело. — Ты сказал, что любишь меня.

— Я и любил… но любви не всегда достаточно. Только дураки верят, что любовь все исправит.

Он любил…

Он любил меня.

Только дураки верят, что любовь все исправит.

Трещина расширяется. Рана углубляется.

У меня так много вопросов, но я больше не могу говорить. У меня перехватывает горло, и я разучилась даже формулировать простые слова. Мои губы онемели, а в груди сдавило дыхание, и я не могу дышать. Сильное давление окружает мою шею, как тугая петля.

Мое сердце плачет, и одинокая слеза скатывается по моей щеке. У меня даже нет сил плакать. Моя душа истекает кровью, ее фрагменты распадаются в небытие.

Говорят, боль приходит волнами. Будь то эмоциональное или физическое.

Первая волна нахлынула на меня неожиданно. Это жестоко. Самая жестокая волна, ураган невыносимой агонии и отвратительного страдания.

Я едва плыву над поверхностью здравомыслия, прежде чем утону, прежде чем меня захлестнут приливные волны страдания. Они поглощают меня. И тогда я…

Погружаюсь на дно темной бездны, которая живет во мне. Место, где я не была с того дня, как Грейсон поцеловал меня. Место, которое я оставила позади, потому что Грейсон наполнил меня… надеждой.

Я все еще слышу его глубокое дыхание по телефону, но это больше не приносит мне утешения. Во всяком случае, это меня только больше мучает. 

— Зачем ты это делаешь? — прерывисто шепчу я.

— Потому что, когда любовь притупляется, с ней легче покончить, чем изо всех сил пытаться зажечь то, чего больше нет.

Мои губы раздвигаются в беззвучном крике.

— Прощай, Райли.

— Нет … Грейсон. ГРЕЙСОН!

Звонок заканчивается, и он уходит.

С жалобным криком я швыряю телефон в стену и наблюдаю, как он трескается. Рухнув, мое тело проваливается в землю, и я вяло лежу там. Плотина прорывается, и я издаю мучительные рыдания. Моя грудь сотрясается от прерывистых гортанных криков.

Все это было ложью.

Грейсон Хейл — жалкий лжец.

И я верила всему, что он говорил, как доверчивая влюбленная девушка.

Он вырвал мне сердце, разрезав его своим предательством и красивой ложью, оставив меня истекать кровью, отчаянно пытаясь удержать остатки своей проклятой любви.

Мои прерывистые крики превращаются в то, что я задыхаюсь. Кислотная желчь подступает к горлу, и я, спотыкаясь, иду в ванную, ползу, когда мои колени слабеют и я не могу удержаться в вертикальном положении. Едва я дохожу до туалета, как у меня сводит желудок и меня начинает сильно рвать.

Дьяволы на моих плечах теперь смеются. Насмехается надо мной.

Посмотри на себя, Райли. Такая слабая, такая непривлекательная. Никто тебя не хочет. Ты такая жалкая.

Звук моей рвоты и ужасных рвотных позывов эхом разносится по стене моей ванной. Но я не останавливаюсь на достигнутом. Начав, я не смогу остановиться. Засовывая два пальца в горло, я выдавливаю каждый кусочек, который с радостью откусила раньше. Запах настолько резкий, что моя рвота настолько усиливается, что у меня начинает кружиться голова. Рыдая, я с сильным отвращением вздымаю над унитазом. Моя рвота разбрызгивается по рубашке и рукавам. Она даже попадает мне на волосы, но я, черт возьми, не могу остановиться.

Мои мышцы болят от сильных рыданий. У меня болит все тело. Все болит.

Как только в моем теле ничего не остается, я задыхаюсь, прежде чем, спотыкаясь, выхожу из туалета. Не знаю, как долго я останусь так, лежа на полу… так безжизненно.

Любовь к Грейсону Хейлу была моим проклятием.

Если бы я только знала…

Я проклинаю судьбу… за то, что она привела его в мою жизнь. За то, что наполнила мое сердце надеждой только для того, чтобы снова оставить меня безнадежной.

Я проклинаю тот день, когда встретила его в том темном переулке.

И я проклинаю тот день, когда он нарисовал меня в своем альбоме для рисования.

Когда я, наконец, поднимаюсь с пола, мое отражение в зеркале смотрит на меня. Опухшие глаза, заплаканные щеки, растрепанные волосы — и я вся в рвоте.

Призрак Райли Джонсон смотрит на меня.

На меня смотрит призрак Райли Джонсона.

Ничтожный и гротескный.

Неужели я настолько нелюбима?