Глава 4

Грегор

Арья убийца? Никогда.

Ярость сжигает меня изнутри из-за того, что эти мужчины сделали с ней – что молодой собирался сделать с ней. От осознания того, что мужчина постарше был ее отцом, у меня сводит живот. Родители должны защищать своих детей, а не торговать ими, словно они были не более чем рабами. Я не могу заставить себя сожалеть о его смерти. Я сожалею только о том, что другой – Жаба, как она его называла, – все еще где-то там, дышит тем же воздухом, что и моя женщина.

«Моя женщина?»

Как она может быть моей женщиной? Я огр, чудовище, несмотря, что она говорит обратное. И все же мысль о том, что она моя, поселяется глубоко в моих костях и дает мне чувство покоя, которого я давно не испытывал.

Арья выглядела такой уязвимой, когда я принес ее в свою хижину, ее бледное тело было покрыто царапинами и синяками. Когда ее ресницы дрогнули, и она впервые пригвоздила меня своими изумрудно-зелеными глазами, мне показалось, что частичка моей человечности вернулась ко мне.

И теперь она в моих объятиях, те же самые изумрудные глаза наполнены болью и раскаянием, когда она говорит мне, что она убийца.

Я беру ее руки в свои, наслаждаясь их мягкостью.

– Это не руки убийцы. Это руки женщины, которая защищала себя от мужчины, который пытался причинить ей вред и унизить ее самым худшим способом, который можно только вообразить. Ты не убивала своего отца. Он это сделал.

Ее нижняя губа дрожит, и желание разгладить ее большим пальцем почти непреодолимо.

– Тодд не перестанет искать меня. Он считает меня своей собственностью. – Она замолкает, прикусив губу. – Ты был так добр, помогая мне вот так, Грегор. Я не знаю, как тебя отблагодарить. Если ты можешь одолжить мне какую-нибудь теплую одежду, я пойду своей дорогой.

Моя голова откидывается назад.

– Ты хочешь уйти?

– Нет, – шепчет она безнадежно. – Но это не твоя битва, и я не собираюсь подвергать тебя опасности.

– На всякий случай, если ты не заметила, я огр. Я обладаю силой десяти человек. Я опытный охотник, и я могу защитить тебя. – В моих словах нет тщеславия или снисхождения – я просто констатирую факты.

Арья одаривает меня неуверенной улыбкой.

– Ты говоришь, как какой-нибудь воин древности, бросившийся спасать девицу, попавшую в беду – что, я думаю, именно так и произошло. Я… не хочу уходить. Я знаю тебя совсем недолго, но это самое безопасное место, которое я когда-либо чувствовала. Я никогда не захочу возвращаться в то место. Но я не хочу жить в страхе, и я не хочу быть женщиной, которую нужно спасать. Я хочу стоять на своих собственных ногах и сражаться в своих собственных битвах.

– Тогда это то, что ты должна сделать, – заявляю я, словно это уже решено. – Ты останешься здесь со мной, и я научу тебя навыкам, необходимым для самозащиты, чтобы, когда ты будешь готова уйти, ты была готова ко всему.

От мысли о том, что Арья уйдет, у меня уже болезненно скручивает живот.

Сверкающие глаза Арьи сочетаются со свежей зеленью летних листьев. Ее улыбка освещает ее лицо, и мое сердце бешено колотится в груди от ее сияющей красоты.

– Я сделаю все, что потребуется, чтобы помочь тебе научиться защищаться. Но… тебе придется быть терпеливой со мной. У меня уже много лет не было компании, – хриплым голосом признаюсь я.

Арья поднимает руку к моему лицу, и я вздрагиваю.

– Мне жаль.

Она смущенно сжимает пальцы на ладони.

Я беру ее маленькую руку в свою и подношу к своей щеке, прижимая ее к своей коже.

– Я вздрогнул, не потому что не хочу, чтобы ты прикасалась ко мне. Просто меня уже много лет никто не трогал, с тех пор как…

Я сжимаю челюсти.

– С тех пор, как ты изменился? – заканчивает она, ее зеленые глаза с нежностью смотрят на мое лицо.

Странно, что она, кажется, ни капельки меня не боится и не смотрит на меня с тем отвращением, с которым я к себе отношусь.

– Да, – киваю я. – Многие жители городка убежали после несчастного случая на праздновании Хэллоуина. Некоторые остались, те, кто был более восприимчивым и объективным. Я оставался в городке некоторое время, надеясь, что эффект обратится вспять, но все было напрасно. Я не мог выносить пристальных взглядов и перешептываний, поэтому ушел в лес. Я соорудил временное укрытие, пока строил эту хижину. Это заняло у меня много месяцев, но я был доволен своей работой. Здесь я независим. В хижине есть водопровод, канализация и генератор, плюс я охочусь, выращиваю и храню свою еду.

Арья проводит пальцами по моей челюсти и вниз по шее, прежде чем положить свою ладонь мне на грудь.

– Как долго ты в таком состоянии?

Я закрываю глаза, наслаждаясь ощущением ее мягких рук на моей разгоряченной плоти.

– Я не знаю. Время стало не так важно, поэтому я позволил годам идти незаметно своим чередом.

– Я тоже долгое время была одинока, – признается она, опуская глаза на мою грудь.

Она рассеянно проводит пальцем по моей груди, и мой член вздымается в моих штанах. Желание опустить ее перед камином, накрыть своим телом и скользнуть в нее своей длиной почти непреодолимо. Я стискиваю зубы, подавляя свои желания. Она ранена и, вероятно, у нее сотрясение. Она нуждается в моей заботе, а не в моей похоти. Особенно после насилия, которые пережила от рук другого мужчины.

– Я… не осознавал, насколько я был одинок пока не увидел тебя, – признаюсь я, приглаживая рукой ее яркие волосы.

Глаза Арьи встречаются с моими, и улыбка расцветает на ее полных губах.

– Что-то подсказывает мне, что наши пути должны были пересечься, Грегор.

Что-то подсказывает мне, что она права. Наши взгляды встречаются, и все остальное становится незначительным. Кажется, ничто не имеет значения, кроме этой прекрасной женщины, которую я держу, в своих объятиях. Губы Арьи приоткрываются, и я зачарованно наблюдаю, как румянец ползет вверх по ее шее к щекам. Я опускаю голову, когда она поднимается на цыпочки и… ее желудок издает громкое урчание.

Я отстраняюсь.

– Ты голодна. Согрейся у огня, а я тебя накормлю.

Она кивает, возвращаясь на диван у камина. Я наблюдаю, как она натягивает на плечи одно из одеял, которыми я укрыл ее ранее. Отблески пламени пляшут на ее волосах, превращая их в огненный ореол вокруг головы.

Я мог бы смотреть на нее часами, но заставляю себя отвести взгляд и принимаюсь разогревать рагу из оленины, которое приготовил ранее.

Кухня функциональна, как и остальная часть хижины. Я строил ее не для гостей, но теперь ловлю себя на том, что хочу, чтобы она была более уютной. Возможно, теперь, когда Арья здесь, она добавит женственных штрихов – несколько подушек для дивана, картины для стен или свежесобранные полевые цветы из леса.

Я представил ее, распростертой на моих мехах, в то время как я поклоняюсь ее телу, мысли заполняют мой разум. Я ворчу и качаю головой. Она заставляет меня тосковать по вещам, которых я не имею права желать. Я отказался от своей мечты иметь пару и детей много лет назад.

Я наливаю рагу в миску и кладу на маленький поднос вместе с ложкой и ломтиком домашнего хлеба, прежде чем отнести его Арье. Она почти спит, завернувшись в одеяло перед камином, но ее глаза распахиваются, когда она видит меня. Она принимает сидячее положение, и я ставлю поднос ей на колени.

– Спасибо, – бормочет она, делая глубокий вдох. – Пахнет восхитительно.

Она зачерпывает ложкой рагу и кладет его в рот закрывая глаза, издавая стон, от которого мой член дергается в штанах.

– О, боже мой, это потрясающе вкусно.

– Я рад, что тебе нравится, – говорю я, довольный ее реакцией.

Я сажусь в большое мягкое кресло рядом с диваном.

Мы сидим в уютной тишине, нарушаемой только странным стоном Арьи, когда она доедает каждый кусочек рагу макая хлеб в подливку. Она не из тех, кто заполняет тишину бессмысленными словами, что я ценю, после долгого одиночества.

Когда она заканчивает, я беру у нее поднос и уношу на кухню, затем быстро мою и вытираю миску и ложку. Когда я возвращаюсь в гостиную, Арья, свернувшись калачиком под одеялом крепко спит. Я проклинаю себя за то, что у меня нет спальни. Мне самому она не была нужна, я предпочитаю спать на полу. Я спал на кровати, когда был человеком, – это воспоминания прошлого. Но если Арья останется, ей понадобиться что-то получше, чем скомканный диван ручной работы.

На данный момент, вообще-то, иметь Арью рядом – хорошая идея. Я помню о ее ранах на голове, и таким образом, я могу всю ночь присматривать за ней.

Хотя я не чувствую холода, я знаю, что Арья чувствует, поэтому я подбрасываю еще одно полено в огонь, чтобы убедиться, что ей тепло, когда она спит. Я перебираюсь на свою кровать в углу, которая состоит из растянутых и обработанных шкур животных, превращенная в своего рода гнездо.

Я снимаю штаны и со вздохом потягиваюсь взволнованный событиями дня и восхищенный рыжеволосой красоткой, лежащей в нескольких футах от меня. Мой член твердеет при этой мысли, и я испытываю искушение потереть свою ноющую длину, чтобы испытать освобождение.

С разочарованным ворчанием я переворачиваюсь, игнорируя требования своего тела, и, наконец, проваливаюсь в сон.