Глава 40

Поппи

“Arsonist’s Lullaby”- Hozier

Три месяца спустя

Хоуп развалилась на диване, свесив голову вниз и упираясь ногами в стену.

— Ну же, Морт. - она цокает языком, и Морт плетется к ней. — Где этот мудак?

— В спортзале.

— Стандартно.

Хватаю пульт и переключаю каналы. Продажи. Продажи. Новости. Музыка...

— Ну, как дела?

— Хорошо.

— Нет, правда. — Хоуп перекидывает ноги со стены на диван и садится, ее рыжие волосы торчат во все стороны. — Как он?

— Все в порядке.

— Сколько его знаю, Брэндон О'Кифф никогда не был в порядке.

— Хоуп. — Я вздыхаю. Время от времени она это делает. Она думает, что я что-то скрываю от нее или лгу... — Дело в том, что на самом деле все хорошо. Больше никаких драк. Больше никакой ярости. У него все еще есть свои взлеты и падения. Но он намного лучше. Он научился с этим справляться. Я думаю...

— Слушай, я просто говорю, что что-то может пойти не так в люой момент.

Я смотрю на нее, постукивая ногой по полу, а в груди медленно вспыхивает ярость.

— Почему? — Я вскидываю руки в воздух. — Почему в какой-то момент что-то просто должно пойти не так, а? Почему мы не можем просто быть счастливы? Почему ты не можешь просто принять, что все хорошо?

Она смотрит на меня несколько секунд, и я вижу, как она обдумывает, что сказать.

— Ты же понимаешь, что он сделал полный оборот на все сто восемьдесят?

Я пристально смотрю на нее.

— У людей случаются рецидивы. Это часть жизни, Поппи. И я просто не хочу, чтобы ты была застигнута врасплох, когда это произойдет.

— У него все хорошо.

— Брэндон выбивал дерьмо из парней в два раза больше себя, когда ему было четырнадцать, к шестнадцати он выигрывал деньги, а к семнадцати он был чемпионом по боксу на кулаках. Ушел в армию. Его работа заключалась в том, чтобы убивать людей. Этот мальчик — горячий мужчина до мозга костей. Он живет, чтобы сражаться, и у него это чертовски хорошо получается. А теперь он охранник... — Она качает головой. — Я на это не куплюсь.

— Что ж, хорошая новость, ты не купишься, Хоуп. — Я говорю себе, что она всего лишь пытается помочь, что она пытается быть хорошим другом, но какая-то часть меня хочет сказать ей, чтобы она занималась своими делами.

— Все, что я хочу сказать, это чтобы ты не была наивной. Не зацикливайся на желании, чтобы все было хорошо, или упустишь момент, когда что-то пойдет не так.

— Знаешь что? — Я встаю. — Иди к черту, Хоуп. Кто ты такая, черт возьми, чтобы давать мне какие-то жизненные советы? Ты понятия не имеешь, что значит жить. Понятия не имеешь, что такое реальная жизнь. Просто...— Я качаю головой, и мое лицо горит от жара. — Просто уходи.

Она пожимает плечами.

— Может быть, и нет, но ты моя подруга, Поппи, и я люблю тебя. Ты можешь ненавидеть меня за это, но я всегда буду говорить тебе то дерьмо, которое ты не хочешь слышать. — Она встает, перекидывает через плечо сумочку и захлопывает за собой дверь.

Я сажусь на край дивана и несколько минут смотрю в стену, мою кожу покалывает от адреналина. А затем я выдыхаю, опуская голову на руки. Почему она не может просто позволить мне жить в блаженстве, что все останется так, как есть?

Я вижу, как он смотрит на алкоголь за барной стойкой, когда мы идем в ресторан. Я вижу, как его нога подпрыгивает под столом, а руки заламываются. Я чувствую, как его тело напрягается, когда мы идем в метро или в музей. Но дела обстоят лучше.

Они должны обстоять лучше.