Глава 5. Переломный момент высоко в небе

Макайла

Легко заснуть для меня всегда было испытанием. Я лежу без сна, думая о вещах, которые не всегда имеют смысл.

Размышляю.

Беспокоюсь.

Представляю, а что, если...

— Леди и джентльмены, капитан отключил знак «Пристегнуть ремни безопасности», и вы можете передвигаться по борту самолета.

Сбитая с толку, я открываю глаза.

Не может быть. Я заснула… и в самолете.

Такого никогда не случалось.

И все же, когда я оглядываюсь вокруг, становится очевидно, что прошло некоторое время. Свет в салоне приглушен, сиденья откинуты, и стюардесса как раз подходит к моему ряду с подносом напитков.

Удивленная тишиной, я смотрю на своего соседа по сиденью. Его глаза закрыты, а рука сжимает подлокотник чуть ниже моей руки.

Хммм… он либо действительно устал, либо ему тоже не нравится летать.

Вопреки здравому смыслу, я использую это время, чтобы изучить молодого человека более внимательно. Его темные густые ресницы прекрасны. Щетина на его лице выглядит такой же уместной, как и его растрепанные волосы, и такой же аппетитной. Возможно, раньше я была немного пьяна в своих суждениях о нем, но прямо сейчас я знаю, что с ним все в порядке.

— Пожалуйста, — оживленная Тиффани протягивает мне еще один бокал вина.

— Спасибо, — отвечаю я, стараясь быть спокойной, пока откидываю свой столик.

Мой сосед по сиденью открывает глаза.

Тиффани смотрит на него с огромной улыбкой.

— Ваше пиво, сэр.

— Спасибо, — говорит он суперсексуальным, хриплым голосом.

Я раздумываю, стоит ли мне снова закрыть глаза и избежать дальнейшего разговора или же поговорить с ним и посмотреть, к чему это приведет, если вообще к чему-нибудь приведет.

Именно тогда, возможно, все еще немного сонный, он ставит свою бутылку на мой столик и потягивается. Боже, сила, которой он, кажется, обладает в этом маленьком пространстве, заставляет меня дрожать с головы до ног. И снова я ловлю себя на том, что смотрю на его тело.

Когда его руки возвращаются к бокам, его бедра устремляются вперед. Я ничего не могу с этим поделать. Мои глаза устремляются прямо к его промежности. О, Боже мой, что он делает?

Упражнения Кегеля?

Насколько будет плохо, если я присоединюсь?

Один.

Два.

Три.

Стон, срывающийся с моих губ, возвращает меня к реальности.

Хорошего понемножку. Мне нужно абстрагироваться от этой ситуации, пока не случилось еще что-нибудь неловкое. И все же я не могу. Все, о чем я могу думать, это как начать выполнять десятый пункт списка, чтобы вернуться потом к четвертому и вычеркнуть его.

И он должен быть полностью за.

Верно?

В конце концов он выполняет упражнения для таза, чтобы улучшить свою выносливость в этой игре. Говорят, что их можно выполнять где угодно. И он, похоже, придерживается этой философии. И, очевидно, он не понимает, что я наблюдаю за ним.

Этот голос мягкий, словно патока, отвлекает меня от мыслей о сексе.

— Я думаю, что это принадлежит тебе.

Мой взгляд перемещается с его бедер на его руки.

Он держит мой iPod, который был у него под задницей.

Ладно, значит, он не делал упражнения Кегеля.

Я совсем забыла про эту вещицу.

Мой разум все еще прокручивает то, как двигались его бедра, и моя запоздалая реакция дает ему достаточно времени, чтобы включить плеер. Мои наушники, должно быть, все еще лежат на его сиденье, потому что, как только он проводит пальцем по экрану, по салону самолета разносится песня Like a Virgin («Словно девственница»).

Серьезно, мог ли полет стать еще хуже?

Мой сосед по сиденью ухмыляется, как кот, который только что полакомился канарейкой.

— Восьмидесятые? Вау, не думал, что кто-то до сих пор это слушает.

На это у меня нет оправдания, и правда звучит лучше, чем любая придуманная ложь.

— Это плейлист «Песни обо мне», — признаюсь я.

Он ухмыляется еще сильнее, в то время как слова песни продолжают звучать.

Без колебаний я вырываю свой плеер из его рук и выключаю его.

— Что я могу сказать?! Я люблю Мадонну. Волосы, собранные сзади в бант, черные майки, ожерелья и браслеты — моя фишка.

Аксессуары — моя фишка.

Бровь слегка приподнимается, но я замечаю ее, и снова эти маленькие крылышки бабочки начинают хлопать в моем животе.

— Твоя фишка, да?

Кажется, он на мгновение задумывается над этим; либо так, либо он представляет, как я пою эту песню.

Все мое тело напрягается при мысли о том, чтобы сделать это для него.

И мы уже знаем, что мои навыки пения нуждаются в улучшении.

Наклоняясь ко мне, он пытается отобрать мой iPod.

— Могу я посмотреть список песен в твоем плейлисте «Песни обо мне»?

Он подчеркивает слова «песни обо мне», но не для того, чтобы высмеять меня, а скорее для того, чтобы сказать: «Я действительно в этом заинтересован».

Я отрицательно качаю головой.

— Давай, отдай мне. В противном случае, как я узнаю, что еще тебе нравится?

Слегка пожав плечами, чтобы выглядеть сексуально, я отвечаю:

— Это совершенно секретная информация. Если я расскажу тебе, то мне, скорее всего, придется тебя убить.

А затем я убираю свой плеер вместе с книгой в карман впередистоящего кресла.

Кокетливая, нахальная сторона меня вернулась.

Мне нравится.

— Это шанс, которым я должен воспользоваться. — Мой сосед настроен решительно, опуская свою руку прямо на мой столик, но вместе того, чтобы взять мой iPod, он берет книгу.

На борту самолета темно, действительно темно, поэтому я не утруждаю себя попытками вернуть книгу. Он не сможет ничего прочитать. Но, как я уже говорила, он кажется решительным и быстро справляется с этой проблемой.

Включив свет над своим местом, он берет пакетик M&M’s, открывает его, высыпает драже на мой столик и наклоняется ближе ко мне.

Я потягиваю свое вино, наблюдая, как он сортирует конфетки на две кучки. Мне нравится его решительность. Это заводит.

Когда он заканчивает, то открывает свою бутылку.

Я сморю вниз и вижу, что он отдал все темные драже мне, а себе забрал цветные.

— Хочу ли я знать? — весело спрашиваю я его, указывая на две кучки.

Сделав глоток пива, он ухмыляется.

— Просто хочу убедиться, что тебе не достанется ни одна из зеленых. Ты же в курсе, что о них говорят.

Мои глаза фокусируются на том, как жидкость стекает по его горлу, как двигается его кадык, когда он глотает, как поднимается и опускается его грудь. Беру один из его зеленых M&M's, смотрю на него и отправляю в рот.

— Я действительно знаю, что о них говорят.

Тот вдох ни с чем не спутаешь.

Устраиваясь рядом со мной, он бросает в рот несколько драже из моей стопки и начинает читать.

— Не сказав ни одному из мужчин покинуть ее пляжный домик в ту ночь, она знала, что приглашает обоих остаться. Саммер закрыла глаза от осознания этого. Ее это вполне устраивало. Она собиралась это сделать. В считанные секунды четыре руки накрыли ее. Она не могла сказать, которая из них кому принадлежала. Ей было все равно. Вместе они втроем сняли с нее одежду, и, наконец, она позволила мужчинам стащить с нее трусики. Полностью обнаженная, Саммер охотно раздвинула ноги и позволила мужчинам поглощать ее.

Я сжимаю свои бедра вместе. Вау. Кто бы мог подумать, что читающий для тебя мужчина может так возбудить?

Щеки моего соседа слегка покрылись румянцем. Его голос звучал немного хрипло, и все же он продолжал читать. Закончив первую главу, он делает паузу, выпивая глоток пива, а затем смотрит на меня.

— Это хорошая книга. Ты очень интересная личность.

Мое дыхание немного сбивается.

— Что ты имеешь в виду?

Его смех низкий, тихий и немного сонный.

— Превращаешься из девственницы в любительницу порно в одно мгновение.

Теперь мой румянец покрывает сначала мою грудь, а затем поднимается выше и окрашивает мое лицо в розовый цвет.

— Это не так. Я пытаюсь найти себя. Кем я хочу быть. Следует быть. Кто я есть на самом деле. Может быть, кем я была раньше.

Мне следовало бы уточнить, что этот роман считается эротикой, а не порнографией, но я молчу. Имеет ли это значение? В любом случае воздух между нами почти пропитан сексуальным напряжением.

Мой комментарий, кажется, задел что-то глубоко внутри него. На мгновение его лицо становится пустым.

— Я понимаю, — говорит он, прежде чем наклониться ко мне снова.

Так близко.

Так жарко.

Я едва могу дышать.

Турбулентность даже не заставляет меня паниковать. На самом деле, полет все это время был немного неспокойным, но меня это нисколько не беспокоило.

Через полминуты наши руки снова соприкасаются, и вскоре наши лица оказываются очень, очень близко, пока он шепотом читает мне. К тому времени, как он добирается до третьей главы, каждый из нас выпивает еще по два напитка и съедает весь пакет M&M's.

Мы разделили одну зеленую драже.

Голос моего соседа по сиденью продолжает таять во мне, когда он превращает простые слова в липкую карамель.

— Прошел месяц, не совсем середина лета, но почти, и Саммер привыкла к тому, что в ее постели двое мужчин. Она взяла в рот привычную длину Гейба, ее руки сжали его основание, чтобы задать темп. Контроль всегда был у нее. Его пальцы запутались в ее волосах, но никогда не причиняли боль. Мужчины знали правила. Однако Гейбу нравилось испытывать ее. И он сделал это снова, когда толкнул свои бедра вперед. Его член был длиннее, но не таким же толстым, как у Оуэна. Даже с завязанными глазами Саммер поняла, что это был Гейб, по одному этому простому факту. Кроме того, он всегда был более встревожен. Втайне довольная, она все же заставила его подождать и подалась своими бедрами вперед. В это время Оуэн зарылся лицом в ее киску и лизал ее так, словно наслаждался ею, пока она не торопилась с Гейбом, растягивая его оргазм, пока он не начал умолять.

Как бы безумно это ни звучало, я ловлю себя на том, что произношу эти слова вместе с ним. Останавливаюсь как раз перед тем, как Саммер достигает своей кульминации. Мне нужно облизать губы. У меня так пересохло в горле.