Грязный, пошлый мальчик.
— И что бы я делала без твоего остроумия?
Он приподнимает бровь и откидывается на спинку сиденья.
— Ты знаешь, что тебе нравится, что я сижу рядом с тобой, а не один.
— Ты именно так и думаешь, не так ли?
— Уверен в этом. Я имею в виду, да ладно, ты уже попробовала мои орешки, а мы до сих пор еще не взлетели. Кто знает, что произойдет, когда мы окажемся в воздухе. Когда я буду рядом с тобой, у тебя не будет времени нервничать.
Мой желудок падает вниз, и это мы еще даже не взлетели.
— Пожалуйста, — говорит оживленная блондинка, протягивая ему бутылку и пакетик M&M’s. На ее бейдже написано Джоди, но для меня она останется Тиффани.
Пляжный бродяга поворачивается ко мне.
— Хочешь? Я могу попросить стакан, — говорит он, открывая бутылку.
Я мотаю головой.
— Мне не нравится вкус пива.
— Правда?
— Правда. Все газированное плохо влияет на мой желудок.
Пожав плечами, он запихивает все орехи в рот, а затем забирает у нее свой заказ со словами благодарности. Я так сильно хочу упомянуть что-нибудь о том, что он ест свои собственные орехи, но не могу найти подходящих слов.
Я такая несмешная.
Как только он допивает свой напиток, то кладет драже себе на колени и снимает солнцезащитные очки. Он также кладет их себе на колени.
Тиффани мгновенно оказывается рядом с ним.
— Я заберу это у вас, — говорит она, — желаете что-нибудь еще?
Он протягивает ей свою бутылку.
— После взлета было бы неплохо. И еще добавки для моей соседки по сиденью. — он указывает на мой наполовину наполненный бокал, а затем его безумно сексуальный взгляд задерживается на мне.
Очевидно, он знает, что делает со мной, потому что оглядывает с головы до ног томными серыми глазами, похожими на два грозовых облака.
Когда его взгляд встречается с моим, воздух вокруг нас начинает потрескивать. Что здесь происходит? Мэгги напрягла меня своим списком, и теперь я только о сексе и думаю.
Его взгляд задерживается на моем, и я клянусь, что вижу, как его собственное дыхание участилось.
Внутренне я горжусь собой за то, что нашла время сделать прическу и не надела спортивные штаны. К сожалению, мои чувства не наиграны, и я дрожу от интенсивности этого пронизывающего взгляда.
Когда его взгляд останавливается на моих ногах, то он указывает на мою книгу, которая, как я впервые замечаю, лежит на полу обложкой вверх.
— Позволь мне достать ее для тебя, — говорит он.
Нет.
Нет.
Нет.
Это не происходит.
Это не может происходить.
Фотография двух мужчин и женщины, которые обнимаются, название книги «Летний менаж» (это выражение в приблизительном переводе с французского означает — семья втроем — когда одна женщина сожительствует одновременно с двумя мужчинами, или, наоборот, мужчина сожительствует с двумя женщинами. Иногда такое сожительство еще называют — шведская семья) и имя автора, Сэнди Кокс, доступны для его любопытного взгляда.
— Нет, нет, я сама, — говорю я с тревогой, наклоняясь очень быстро.
Но слишком поздно. Наши головы сталкиваются, и то вино, что у меня оставалось в бокале, проливается на его волосы. Что еще хуже, когда он выпрямляется, в его руке моя книга, обложкой вверх.
Нет. Нет. Нет.
Мэгги, я убью тебя. Убью тебя!
На этот раз, когда смотрит на меня, я чувствую, что его оценивающий взгляд. Составляет мнение обо мне. Ему интересно насколько я озабочена.
— Сэнди Кокс, — язвительно замечает он, приподняв бровь.
Я умираю.
Умираю.
Очевидно, название книги — это намек на место действия. Странно, что я не подумала об этом раньше.
Я умираю миллион раз прежде, чем посмотреть на него.
Ошеломленный, он пожимает плечами и с самой очаровательной дразнящей улыбкой говорит:
— Я такую еще не читал. Как она?
Нет слов, чтобы описать то унижение, которое я испытываю сейчас.
Пытаться остановить то, что произойдет дальше, совершенно бесполезно. Потирая свою смоченную вином голову, он ухмыляется мне, а затем открывает книгу.
Я хочу выхватить книгу из его рук, но это только ухудшит ситуацию, поэтому я пытаюсь сменить тему.
— Прости, что пролила на тебя свое вино.
В его глазах появился блеск.
— Не волнуйся об этом, но должен тебе сказать, что не припомню, что когда-либо так рано начинал игру с мокрой головой.
Дрожа от его намекающего тона, я говорю себе:
— Игра? — Потом до меня доходит, и я думаю: ладно, да, это игра. И хотите верьте, хотите нет, но я хочу в нее поиграть. Игра начинается.
— Бортпроводники, приготовиться ко взлету, — раздается голос пилота из динамиков.
Тиффани стоит у нашего ряда и забирает мой бокал, немного опоздав с этим.
Возможно, думая, что он выиграл первый раунд, мой сосед по сиденью начинает читать первую строчку — вслух.
— Гейб был соленым. Оуэн был сладким.
Я чувствую странную дрожь.
Его голос низкий, глубокий, густой, и по мере того, как он продолжает читать, приобретает все большую сексуальную привлекательность.
— Приближение летней жары означало, что окна были открыты. Саммер ВанВюрен позволяла прохладному бризу окутывать себя, пока сидела на кровати и рассматривала свой выбор. Она приехала в Монтаук одна, как и каждое лето. И, как и каждое предыдущее лето, она знала, что не проведет его в одиночестве. Однако в этот раз она приехала в город и привела в свой уединенный дом на пляже двух мужчин, а не одного. Ее взгляд перемещался между ними двумя. Сначала она остановилась на Гейбе, у которого было тело война, а затем на Оуэне, тело которого, по ее мнению, больше походило на тело короля. Они оба были по-своему невероятно хороши собой и очень подтянуты. Ей нужно было сделать выбор, но она не могла определиться, поэтому решила провести лето с обоими. Если они согласятся на ее предложение, конечно.
Жар и покалывание от возбуждения пронзают меня изнутри. Как это может происходить? Я — тысяча оттенков красного и миллион градусов одновременно. Я не могу позволить ему продолжить чтение. Я знаю, что будет дальше.
Секс.
Много секса.
Одна девушка.
Двое мужчин.
Держа себя в руках и при этом внутренне умирая, я кладу руку на страницу.
— Время рассказов закончилось, большой мальчик.
Его рука накрывает мою, и, клянусь, сквозь меня проходит электричество.
— О, я только начал. Эта книга поможет совершить один интересный полет.
Схватив книгу, я быстро засовываю ее в карман сиденья.
— Ты не можешь читать эту книгу вслух. Люди слушают, и этот полет с рейтингом PG (не рекомендуется детям).
Он наклоняется ко мне, и его горячее дыхание касается моей шеи.
— Тогда я буду читать шепотом.
— Леди и джентльмены, обратите ваше внимание на телевизионные мониторы. Мы продемонстрируем вам технику безопасности и хотели бы, чтобы следующие несколько минут вы уделили нам свое внимание.
Тиффани меня спасла.
Глубоко вздохнув, я выдыхаю и обращаю свое внимание на монитор.
— Когда загорится знак «Пристегните ремни», вы должны пристегнуть ремень безопасности. Вставьте металл… — мои мысли возвращаются к моему соседу по сиденью и его голосу. В нем есть что-то такое знакомое.
Он толкает меня локтем.
— Обрати внимание.
Как он понял, что я не слушаю? Я отвлекаюсь.
— В самолете несколько аварийных выходов…
Минуты тянутся долго.
— Кислород и давление воздуха всегда отображены на мониторе. В случае разгерметизации салона, кислородные маски автоматически…
Нервничая, я делаю глубокий вдох. Если это случится со мной, я не уверена, что сделаю все правильно.
Мой сосед по сиденью ерзает. Его тело излучает тепло, когда он наклоняется ближе ко мне. От него пахнет лавандой и морским воздухом. Необычный запах. И все же я ловлю себя на том, что делаю еще один глубокий вдох.
К тому времени, как заканчивается видео о безопасности полетов, самолет уже движется по взлетно-посадочной полосе.
— Еб*ть, это было скучно. Верни мне ту книгу.
Я смеюсь. Мне не должно нравиться, как звучит слово «еб*ть» из его уст, но мне нравится.
— Ни за что.
Он разворачивается ко мне.
— Но я хочу знать, что происходит.
Я прикусываю губу в раздумье. Время рассказа может быть веселым. Затем приходит рассудок, и я шепчу:
— Тебе придется купить книгу, чтобы узнать.
Самолет набирает скорость.
Я хватаюсь за подлокотник.
Его взгляд останавливается на моей руке, и он больше ничего не говорит, пока самолет все быстрее и быстрее движется по взлетно-посадочной полосе.
Румянец на моих щеках, кажется, наконец-то пошел на убыль. Я думаю, что сейчас у меня все хорошо, если не считать того факта, что я в ужасе.
Радуясь тишине, я вдавливаю голову в сиденье и закрываю глаза. Довольно скоро самолет набирает высоту, и я чувствую, как воздух внутри моего мозга расширяется.
Слишком много вина.
Когда у меня начинает немного кружиться голова, я сжимаю подлокотник еще крепче.
Мои опасения по поводу крушения самолета, кажется, усиливаются в моем мрачном состоянии; «что, если» выстреливает, как ракеты, в мой мозг.
Что, если пилоту придется совершить аварийную посадку в поле, а оно недостаточно близко? Что, если самолет начнет снижаться над водой, а мы все окажемся запечатанными внутри? Что, если мы врежемся в здание и вспыхнем миллионом языков пламени?
Что, если…
Что, если…
Что, если…
Его рука касается моей:
— Эй.
Я открываю один глаз и смотрю на него.
— Сожми мою руку, если это поможет, — шепчет он.
Мы улыбаемся друг другу, сближенные нашим взаимопониманием по поводу моего страха летать.
— Я не хочу оставить на тебе царапины, — поддразниваю я.
Он наклоняется еще ближе.
— Решайся и оставь свои царапины. Я могу это вынести.
Если я не ошибаюсь, он говорит не только о моем страхе перед полетами.
Закрывая глаза крепче, все, о чем я могу думать, это… план.