Ее руки находят мой член, затем просто так один из ее пальцев опускается прямо к тому месту под ним.

— Кто ты такой? Джинн в бутылке?

Черт, если бы я уже не был готов к ней, то то, что она делает прямо сейчас, мгновенно возбудило бы меня.

— Зови меня просто Аладдин.

— Залезай на меня, Аладдин.

Подчиняясь, я делаю именно это.

— А, ты девушка миссионерского типа, так что ты хорошая девочка, — говорю я ей, потягиваясь и открывая пальцем ящик моей тумбочки.

Это движение приближает мою грудь к ее рту, и она облизывает меня. От этого ощущения меня бросает в дрожь. Эта девушка невероятно сексуальна. Как мог какой-то парень когда-либо изменять ей?

Вытащив горсть презервативов, я отстраняюсь и разжимаю руку.

— Выбирай.

Она смеется.

— Да тут целая коллекция. Дай взглянуть.

Сев, я раскладываю их веером, нисколько не гордясь тем, что она только что назвала их коллекцией.

Забирая упаковки у меня из рук, она со смехом говорит:

— Давно я не пользовалась презервативами. Никогда не думала, что существует так много вариантов.

Приподнимая ее подбородок, чтобы она посмотрела на меня, я спрашиваю:

— Когда у тебя в последний раз был секс?

Опустив взгляд, чтобы прочитать одну из этикеток, она отвечает:

— Тогда, когда мы с Себастьяном обручились.

Я не могу сказать то же самое о себе. С тех пор как Ванесса изменила мне, я ловлю себя на том, что трахаюсь, с кем захочу, потому что я могу, потому что я никогда этого не делал, когда был с ней. И да, может быть, это способ привязать ее к себе. Кто, черт возьми, знает.

В любом случае, я больше не задаю Макайле никаких вопросов, потому что мне невыносимо слышать, как его имя слетает с ее языка. Не то чтобы я был собственником или территориалом, потому что это не так. Я просто ненавижу этого парня за то, что он с ней сделал. Это все.

Переключив свое внимание на нее, я наблюдаю, как она обдумывает свой выбор.

На ее губах появляется улыбка.

— Вау. Ребристый, легкий, как перышко, с дополнительной смазкой, клубничный или светящийся в темноте.

Я беру клубничный презерватив из стопки.

— Только не этот — он пришел бесплатно в одной из коробок, — говорю я ей и бросаю его на пол.

— И не этот, — говорит она, беря упаковку светящегося в темноте презерватива и отбрасывая ее в сторону. — Это просто смешно.

— Ну, я бы так не сказал.

Она приподнимает бровь.

— Ладно, может немного, — уступаю я. — Давай начнем с этого. — Я указываю на упаковку ребристого презерватива.

Она снова приподнимает бровь и замирает с упаковкой презерватива в руке.

— Начнем?

Убирая остальные на тумбочку, я перекатываюсь на спину и кладу руки за голову, член стоит по стойке смирно.

— Да, начнем, — говорю я, несколько ошеломленный и более чем готовый.

Уставившись на упаковку, она говорит:

— Ты хочешь, чтобы я его надела?

— Абсолютно. — Ухмыляюсь я.

Возможно, немного нервничая, я могу сказать это по тому, как дрожат ее руки, она разрывает упаковку и садится верхом на мои бедра. Когда она поглаживает мою эрекцию, я толкаю бедра вверх. Я ничего не могу с собой поделать.

Она делает это снова, и на этот раз я убираю руку из-за головы и просовываю ее между ее ног. Ее дрожь нельзя не заметить.

Я тру. Она гладит. Мы пристально смотрим друг на друга, и через несколько минут мы оба тяжело дышим. Когда я провожу пальцем внутрь нее и чувствую, какая она чертовски влажная, я выпаливаю:

— Я больше не могу ждать.

— Ты можешь сделать это сам? У меня нет такого опыта, — просит она.

Я отрицательно качаю головой.

— Я хочу, чтобы ты это сделала.

— Ладно, — бормочет она и все еще дрожащими руками, наконец, натягивает презерватив на мой очень даже готовый член.

Я хватаю ее за бедра.

— Видишь, я знал, что ты справишься.

Макайла наклоняется вперед и кладет руки мне на плечи.

— Я думала ты был готов?

Я смотрю ей в глаза и слегка сдвигаю ее тело так, чтобы мой член оказался на одном уровне с ее киской, а затем она медленно начинает опускаться на меня сверху.

Ох, еб*ть. Она чувствуется невероятно.

Она смотрит на меня сверху вниз, и я киваю. Вскоре после этого она опускается еще ниже. Медленными, устойчивыми толчками мои бедра поднимаются и опускаются. Мгновение спустя она начинает двигаться вместе со мной. Мы почти сразу находим ритм.

Мои руки сжимают ее бедра. Она смещается, и изменение угла делает каждый толчок более глубоким, интимным, интенсивным. Я смотрю на ее закрытые глаза, на приоткрытые губы, на выражение удовлетворения на ее лице.

— Макайла.

Она открывает глаза.

Мой язык выскальзывает изо рта, чтобы облизать губы.

— Мне нравится трахать тебя вот так... ты выглядишь такой горячей, когда твои сиськи подпрыгивают вверх-вниз.

Прикусив губу, она выгибает спину, как будто желая показать мне больше.

Теперь мои слова вылетают быстрее.

— Твоя киска так плотно обхватывает мой член.

— Да, да, — выдыхает она, прыгая на мне сильнее, быстрее.

Потянув ее за длинные пряди волос, я притягиваю ее голову к своей. Я прикусываю ее губу зубами, и она прикусывает в ответ. Затем я прижимаюсь своим ртом к ее рту и атакую его так жадно, как только чувствую. Вскоре я трахаю ее рот своим.

Она громко стонет и несколько раз выкрикивает мое имя, и я почти уверен, что она зашла так же далеко, как и я.

Прекращая свою атаку на ее губы, я шепчу ей на ухо:

— Я так глубоко внутри тебя и так близко, я готов кончить… а ты?

Ее реакция — это приподнять свое тело, а затем насадить его на мой член.

— О, черт, — бормочу я, — теперь я действительно готов кончить.

Облизывая свои губы с довольной ухмылкой на лице, она повторяет свое движение.

Мои бедра поднимаются в такт ее ритму.

Ее грудь быстро поднимается и опускается.

— Ответ на твой вопрос — да, — стонет она. По ее рукам пробегают мурашки, и на этот раз она кричит более отчаянно, — Да, да, да!

На полпути между молитвой и проклятием я выкрикиваю цепочку слов, которые не имеют смысла, и начинаю кончать. Когда я крепко сжимаю ее бедра, она выгибает спину и откидывается назад. Еб*ть, это невероятное ощущение. Я ловлю себя на том, что повторяю ее имя снова и снова, когда давление проникает глубоко-глубоко, глубже, чем я когда-либо мог вспомнить. Когда ощущение покалывания охватывает кончик моего члена от того, как ее киска сжимает его, я дергаю бедрами вверх. Это чертовски невероятное ощущение.

Макайла сдвигается, наклоняясь вперед и прижимая ладони к моей груди, из-за чего спазмы только усиливаются, превращаясь в подобную сокращениям дрожь, а затем это покалывание превращается в электрический ток, который разливается от моего члена по всему телу. Однако невероятное чувство не исчезает быстро, оно только нарастает, и когда я позволяю себе расслабиться, я переступаю этот порог неописуемого удовольствия снова и снова, пока не истощаюсь.

Мои пальцы сжимают ее бедра так сильно, что я волнуюсь, как бы у нее не появились синяки, я отстраняюсь и протягиваю руку, чтобы запутаться в ее волосах. Ее глаза все еще закрыты, и я дергаю за пряди, чтобы притянуть ее рот к своему.

— Иди сюда.

— Иду, — хихикает она. — Тебе необязательно дергать меня за волосы.

— Тебе нравится такая грубость, я знаю, — говорю я, переворачивая нас.

Она нежно отводит волосы, упавшие мне на глаза, в сторону.

— Я могу честно сказать, что до сегодняшнего вечера я бы яростно отрицала это, но присяжные сейчас не согласны с этим. Мои распухшие губы и синяки на бедрах позже могут просто восхитительно болеть или причинять адскую боль — я дам тебе знать. — Ее тон игривый, легкий, расслабленный. С ней так просто. Честно говоря, я не могу вспомнить, когда в последний раз мне было так весело.

Я все еще внутри нее и, отвечая на ее нежные прикосновения, нежно целую ее после того ураганного секса, который у нас только что был. Это было чертовски потрясающе. На этот раз, когда я думаю об этом, у меня возникает странная мысль, что это чувство не исчезнет в ближайшее время.

По какой-то причине мысль об этом захватывает меня и на некоторое время занимает мой разум.

Но ненадолго, потому что пришло время позаботиться о кое-чем другом, поэтому я отступаю.

Лениво улыбаясь, она пристально смотрит на меня. Я думаю, впервые с тех пор, как встретил ее, я вижу в ее глазах, что она на самом деле чувствует. Они более чем беззащитны, они ничем не прикрыты, широко открыты, и она выглядит невероятно уязвимой.

Меня охватывает неприятное чувство. Мне нужно быть осторожным и действовать с осторожностью. Веселье. Мы просто хотим повеселиться. Моя жизнь настолько испорчена, что я не могу позволить кому-то другому быть ее частью. Последнее, что я хочу сделать, это причинить боль Макайле. Мне нужно выяснить, кто я такой и что я собираюсь делать, прежде чем я осмелюсь переступить эту черту.

Вскакивая с кровати, я хватаю спортивные шорты из ящика.

— Позволь мне воспользоваться ванной и позаботиться об этом, — я указываю вниз с ухмылкой, — а потом я провожу тебя домой.

Понятия не имею, каковы были ее намерения до моего маленького объявления, она садится и натягивает на себя простынь.

— Да, уже поздно, а у меня завтра много дел. Мне нужно возвращаться. Впрочем, тебе не обязательно меня провожать — мой дом прямо по соседству.

Чувствуя себя самым большим мудаком из-за того, что практически вышвырнул ее из своей постели, я бросаю на нее взгляд, прежде чем закрыть дверь ванной.

— Но я хочу.

Она улыбается мне.

— По крайней мере, мы ближайшие соседи, так что это не так далеко.

— И, по крайней мере, мы не будем заклятыми друзьями, — шучу я.

— Да, предположу, что смогу одолжить тебе немного сахара, — смеется она.

Беззаботно смеясь вместе с ней, я закрываю дверь, чувствуя, что только что совершил огромную ошибку.

Черт.

Черт.

Черт.

Я такой придурок.

Когда я выхожу, ее нет, а на тумбочке рядом с неиспользованными презервативами лежит записка. Там написано: «Было весело, Кам. Увидимся».