Глава 14. Кому пеперони?

Кам

За моими поляризованными рамами я улавливаю каждый всплеск, каждый визг, каждую рябь. С высоты своей башни я провожу свой день, решая, не слишком ли долго тот человек был под водой, не делает ли тот, что напротив, сальто на спине или действительно попал в беду, или единственный выход — действительно бороться или просто учиться плавать.

Решения, которые я принимаю, имеют решающее значение для спасения человеческих жизней, но с каждым днем, прошедшим на этой неделе, эта работа все больше и больше кажется мне именно такой — работой.

То стремление к карьере, которое я испытывал до того, как все произошло, с каждым днем начинает понемногу возвращаться. И впервые я обнаруживаю, что мой гнев по отношению к брату уменьшается. Однако я не говорю, что это хорошо, потому что я не уверен, к чему это нас приводит.

Когда я, наконец, прихожу домой после долгого дня, я иду прямо в свою комнату, запрыгиваю в душ, переодеваюсь и выхожу на кухню, чтобы перекусить.

Потрясенный еще до того, как добираюсь до холодильника, я чуть не падаю от смеха, когда вижу Бруклина у раковины. Его блокнот брошен на столешницу, и вместо того, чтобы писать, как обычно, он моет посуду вручную.

— Эй, чувак, посудомоечная машина сломалась?

Сдувая пригоршню пены с лица, он поворачивается ко мне.

— Нет, я делаю это ради своего здоровья. Что думаешь?

Смех продолжает вырываться из меня.

— Я думаю, ты собираешься стать кому-то потрясающей женой.

Ставя последнюю посуду на стол, он закрывает сливное отверстие, а затем показывает мне средний палец.

— Сегодня вечером я приглашаю Сашу Гомес на свидание, и, если все пойдет как надо, она вернется сюда. Просто подумал, что надо бы прибраться.

Я прислоняюсь к стойке.

— Спасибо, что предупредил.

Саша — подающая надежды поп-певица, которая начала свою карьеру на MTV. Бруклин и она дружат уже много лет. Также они очень долго были приятелями по траху.

Бруклин улыбается.

— В любое время, чувак. Кстати, я видел Макайлу сегодня в магазине серфинга, когда зашел купить немного воска для своей доски. Ее вещи безумно крутые. Она дала мне пару украшений, чтобы я подарил их Саше. Милая цыпочка. Ты не должен позволить ей ускользнуть.

Если бы его старший брат был здесь, он бы врезал Бруклину прямо по руке за то, что тот сказал что-то подобное. Однако Кен Мастерс бессердечен, и у него вообще нет мягкой стороны. Я называю его большие яйца. Он же предпочитает термин стальной член. Без разницы.

Отталкиваясь от стойки, я пропускаю идею с едой и открываю дверь.

— Она никогда не была моей, чтобы я мог позволить ей ускользнуть, братан. Хорошего вечера.

— Капризный ублюдок, — кричит мне в след Бруклин.

Теперь моя очередь показать ему средний палец.

Как только я плюхаюсь в шезлонг, звонит мой телефон. Я бросаю быстрый взгляд на экран.

Моя мать.

Она звонила три раза на этой неделе, и я до сих пор не перезвонил ей. Прошлая неделя в Нью-Йорке была тяжелой, и я просто не хочу об этом говорить. Тем не менее на этот раз я должен ответить.

— Привет, — отвечаю я.

Треск статических помех и тишина приветствуют меня. Затем:

— Камден?

Я смотрю на Тихий океан и пытаюсь впитать в себя частичку его спокойствия.

— Привет, мам, извини, что я тебе не перезванивал. Я работал чертову уйму часов на этой неделе.

— Я знаю, почему ты мне не перезванивал, и это не имеет никакого отношения к работе. Я просто хотела услышать твой голос. Как у тебя дела?

Провожу рукой по своим волосам, мне хочется вырвать их.

— После того семейного фиаско в прошлый четверг, я, честно говоря, не знаю.

— Кам, милый, я думаю, тебе пора дать выход своему гневу. Нехорошо держать всю эту обиду при себе.

Мои глаза закрываются, и я крепко сжимаю их.

— Я стараюсь каждый день, мам. Я действительно хочу.

Она вздыхает.

— Расскажи мне, что там нового.

— Я все еще спасатель, если это то, о чем ты спрашиваешь

Шипение помех заставляет меня думать, что мы потеряли связь, но затем она снова на линии.

— Ты знаешь, мне все равно, чем ты занимаешься, пока ты счастлив.

— В том-то и дело, что я несчастлив. Здесь сотни предприятий, на которые я смотрю и думаю, что могу их исправить, сделать лучше.

— Тогда сделай это, Кам.

— Ты знаешь, я не могу. Для этого нужен капитал, а у меня его нет.

— Да, ты можешь. Перестань быть упрямым. Бабушка с дедушкой оставили те деньги тебе. Трастовый фонд принадлежит тебе, и ты можешь делать с ним все, что захочешь. Это не имеет никакого отношения к твоему отцу.

— Я не готов идти этим путем.

— Тогда ты не готов. Все в порядке.

Я смотрю в сторону соседнего дома.

— По пути в Калифорнию я познакомился с девушкой, которая оказалась лучшей подругой Мэгги. Она переехала сюда из Нью-Йорка.

— Правда? Мир тесен. Какая она?

— Она действительно классная. Она работала на Кейт фон Франценберг в городе и переехала сюда, чтобы создавать собственные украшения.

— Звучит очаровательно.

Очаровательная. Это хорошее слово, чтобы описать ее. Тем более что я все еще чувствую себя потрясающе после того, как побывал внутри нее. Ладно, мне нужно избавиться от мыслей о сексе, когда я разговариваю со своей матерью. Я пытаюсь сморгнуть их, а затем быстро меняю тему.

— Да, в любом случае, кроме этого, ничего нового.

— Что ж, новости есть у меня.

— О, и что же это?

— Мы с Джошем собираемся пожениться в выходные после Дня труда. Я знаю, это быстро, но мы оба этого хотим. Я бы хотела, чтобы ты прилетел на церемонию. Она будет небольшой. Только его семья и моя. Я надеюсь, что Амелия придет.

Сделав вдох, я выдыхаю.

— Я рад за тебя, мам.

— Уверен?

— Да. Ты заслуживаешь счастья.

— И ты, Камден, — говорит она.

Да, проблема в том, что это было так давно, что я больше не знаю, что это значит. Потом я думаю о Макайле и о том, как нам было весело. Она делала меня счастливым.

Остальная часть разговора проходит в рассуждениях о планах на свадьбу и Джоше. Джош — классный парень, и я рад, что она нашла кого-то, кто делает ее счастливой. Она этого заслуживает.

Как только я заканчиваю разговор с мамой, я долго смотрю на океан, прежде чем решаю посмотреть, что Макайла задумала сегодня вечером.

До захода солнца остается около часа, когда я выглядываю из-за забора Мэгги. Снаружи никого нет, но я знаю, что они дома. Я заметил машину Мэгги на подъездной дорожке. Ну, заметил — это расплывчатый термин, раз уж я посмотрел.

Те слова, что я сказал Макайле, гложат меня всю неделю. После того как она открыла огонь из своего оружия, а затем прекратила огонь быстрее, чем было вытащено оружие в О'Кей Корраль (прим. — одна из самых известных перестрелок в истории Дикого Запада), я, вероятно, должен ей объяснить. Я просто скажу все начистоту, скажу ей, что я знаю, что она хорошая девушка и не заслужила этого. Что я сейчас в плохом положении. В данном случае вся эта история с «дело во мне, а не в тебе» — чистая правда.

Одна частичка счастья уже пробивается сквозь уныние моей жизни — сегодня выходные, и впервые за несколько месяцев я свободен до утра понедельника. Поэтому разговаривать с Макайлой должно быть легко. Уйма времени. Я могу пригласить ее куда-нибудь поесть. Сводить в кино. Что-нибудь, что угодно, чтобы искупить мое дерьмовое обращение с ней.

Если быть честным, я думал, что мы могли бы столкнуться друг с другом как-нибудь в течение недели, либо на улице, либо на одной из наших подъездных дорожек, или, возможно, на пляже, но этого так и не произошло. Я даже пытался получить какую-нибудь информацию от Мэгги, но ее губы были плотно сжаты.

Похоже, лучший способ поговорить с Макайлой — зайти в ее дом, и я иду, вооруженный вещами, которые должны вызвать у нее улыбку, — ее книгой и iPod. Она оставила их в самолете, и хотя я пытался остановить ее, чтобы отдать эти вещи, я не смог. Она действительно быстрая.

Пиво в одной руке, бутылка вина в другой, мой рюкзак с ее вещами на плече, я иду по дорожке вокруг патио и стучу в кухонную дверь.

Она распахивается, и там стоит Мэгги, все еще одетая в свою одежду спасателя.

— Только вернулась домой? — спрашиваю я.

Она отходит в сторону, чтобы впустить меня.

— Около часа назад, но я решила завалиться спать и посмотреть телевизор, прежде чем приступить к сборам. Мне нужно быть на работе ранним утром, но я уже вымотана.

Заглядывая через кухню-камбуз в гостиную, я не вижу никаких признаков Макайлы.

— Что смотришь?

Она берет одну из шести бутылок пива и направляется к дивану.

— Только что включила «Ходячих мертвецов». Пойдем посмотрим со мной.

Мэгги и я смотрели каждый эпизод вместе — дважды. Еще один раунд не повредит.

Убирая вино в холодильник и бросая рюкзак на стойку, я беру пиво для себя и следую за ней.

— Конечно, почему бы и нет.

Плюхнувшись на диван, она смотрит на меня.

— Не хочешь заказать пиццу? Я умираю с голоду.

Обед. Это прекрасно. Это должно привести Макайлу сюда.

— Да, конечно, — говорю я ей и делаю звонок.

Примерно через полчаса приносят пиццу, половину вегетарианскую, без сыра для Мэгги, другую половину с пеперони, колбасой и двойным сыром для меня.

— Дерек сегодня не у тебя? — спрашиваю я, беря кусочек из коробки и откусывая.

Мэгги кладет ломтик себе на тарелку.

— Он должен закрыть магазин. Придет позже.

По-прежнему она ничего не говорит о Макайле и не спрашивает ее, не хочет ли она поужинать с нами. Как раз в тот момент, когда я собираюсь предложить ей позвать ее вниз, кухонная дверь распахивается.

Срань господня.

Прямо в центре моего зрения появляется Макайла в ярко-зеленом бикини, выглядящая сексуальнее, чем сам секс. Выглядя скорее сгоревшей, чем загоревшей, она бросает пакет с ракушками на пол и смотрит прямо на меня, замечая, как я облизываю губы.

— Привет, — выкрикиваю я, пытаясь сохранить свой голос нормальным, но чувствую, что мой вставший член взял все высокие ноты и не оставил мне ничего, кроме писка. О, черт возьми, мне не пятнадцать.