Глава восемнадцатая
Девни
Его сердцебиение звучит в моем ухе все так же, и все же по-другому. Как будто появился новый ритм, и все, что я знала, перестало быть правдой. Мы с Шоном Эрроувудом вместе. Именно вместе. Мы пара, я думаю. Мы не говорили об этом и ничего не упоминали с тех пор, как занялись любовью. Боже, даже думать о словах «занимались любовью» по отношению к Шону как-то неестественно. Но когда мы делали это, все было правильно и идеально.
– О чем ты думаешь? – спрашивает он, проводя рукой по моему позвоночнику.
– Что это сюрреалистично.
– Ты жалеешь об этом?
Я не слышу страха в его голосе, но чувствую напряженность в его теле. Я поднимаю голову, опираясь подбородком на руку.
– Нисколько. А ты?
– Ни единого шанса.
– Хорошо.
Он улыбается.
– Хорошо.
– Тебе не кажется это странным?
Его рука замирает, и я чувствую, как он пожимает плечами.
– И да, и нет. Если бы ты спросила моих братьев, они бы сказали, что это было предрешено. Не секс сегодня вечером, – быстро добавляет он, – а то, что мы будем вместе. Они знали, что я влюблен в тебя гораздо дольше, чем я сам.
Слова, которые так легко слетают с его губ, словно кувалдой бьют по мне.
– Ты любишь меня?
Шон слегка подпрыгивает, приподнимая меня за собой.
– Я всегда любил тебя, Дев.
– Нет, я знаю это, – говорю я, отмахиваясь от него рукой. – Я понимаю. Я говорю, что ты любишь меня. Ты любишь меня?
– Ты не испытываешь ко мне ничего, кроме братской любви?
Я слегка отшатываюсь назад.
– Конечно, нет. Я люблю тебя. Я всегда любила тебя.
И тут меня осеняет. Я всегда любила его не так, как Деклана, Джейкоба или Коннора. Всегда больше, чем кого-то, кто был просто другом. Когда он говорил о девушке, которая ему нравилась, меня охватывало какое-то неприятное чувство. Я начинала ревновать, но потом отмахивалась от этого, как от глупости, что она может отбить его у меня. Я никогда не рассматривала возможность того, что он может быть с кем-то другим. Если бы я это сделала, мне пришлось бы признать, что я хочу его. Мои глаза встретились с его глазами, и я тихонько вздохнула.
– Я люблю тебя.
Шон проводит большим пальцем по моим губам.
– Скажи это еще раз.
– Я люблю тебя. Я люблю тебя большее, чем брата или друга. Думаю, я всегда любила тебя.
Он прижимает свои губы к моим в самом сладком и нежном поцелуе, который я когда-либо получала.
– Прижмись ко мне, – поощряет Шон. – Мне нужно тебя обнять.
Мы снова устраиваемся, и я приятно прижимаюсь к нему, мы оба лежим лицом друг к другу.
– Это приятно.
– Это правильно.
Мои щеки болят от количества улыбок, которые я сегодня дарю. Я смотрю на часы и вижу, который час.
– Шон?
– Да?
– С днем рождения.
Он смотрит на меня с такой нежностью, что я готова расплакаться.
– Ты – лучший подарок, который я когда-либо получал.
Я смеюсь.
– Лучше, чем та бита, которую я тебе подарила?
Я несколько месяцев копила деньги, чтобы купить ему биту, которую он хотел. Она была алюминиевая, и на ней была какая-то особенная штука или что-то в этом роде. Он говорил о ней без умолку, но его отец ни за что не купил бы ее для него, поэтому это сделала я. Выражение его лица, когда он открыл ее, стоило каждой секунды, которую я потратила на дополнительную работу по дому.
– Ты определенно лучше, чем любая бита в мире.
– Хм, – говорю я и провожу пальцами по его груди. – Рада слышать, что бейсбольное снаряжение тебе нравится меньше чем я.
– Нет, но я уверен, что ты хотела бы увидеть мое снаряжение.
– Да?
Он ухмыляется и шевелит бровями.
– Определенно.
– Клянусь, ты можешь превратить любой разговор в пошлый.
– Это навык.
– Вы его хорошо отточили.
– Я бы хотел отточить кое-что другое.
Я закатываю глаза и легонько шлепаю его по груди.
– Нам нужно отдохнуть.
– Отдых – это не то, что я имел в виду.
Я вздыхаю, думая о том, как сильно я буду измотана завтра. В честь его дня рождения мы собираемся отпраздновать этот день с шиком. А под словом «шик» я подразумеваю, что научу его разбираться в коровах. Мы собираемся в пять утра и отправляемся перегонять скот на другое пастбище. Его помощники отлично справляются с управлением, но Шон должен знать достаточно, чтобы руководить ими.
– Да, но мы будем часами ехать верхом, перегоняя коров, и я должна быть уверена, что ты понимаешь, почему все это важно.
Он смеется.
– Мне все равно.
– И в этом вся проблема. Ты должен помочь своим братьям. Коннор отлично справился с ремонтом, ну, вроде как, и привел ферму в порядок, чтобы вы с Джейкобом могли ее продать, а Деклан финансировал большую часть...
– Я тоже!
Я вздыхаю.
– Я сказала «большую часть». Я хочу сказать, что у тебя есть задача с коровами, и у тебя чуть меньше четырех месяцев, чтобы решить ее.
Я не позволяю этой цифре закрепиться в моей голове. Я заставляю себя не зацикливаться на времени, которое у нас осталось, потому что он уже здесь.
– Отлично. Он притягивает меня к себе чуть сильнее.
– Мне нужно выпить воды. Ты голодна?
Мой желудок урчит, и я опускаю голову ему на грудь.
– Думаю, это ответ на этот вопрос.
Шон отползает, и я прижимаю к груди одеяло, наблюдая, как его идеальная задница без лишней скромности выплывает из комнаты.
– Принеси чипсы! – кричу я. – И печенье! Может, еще и торт, который мы привезли!
Моя голова снова падает на подушку, и я вздыхаю. Неужели все это реально? Должно быть, потому что у меня очень отчетливо болят нижние части тела, а кожа покрылась мурашками, какие бывают только после фантастического секса. И так оно и было. Я касаюсь губами губ, вспоминая слова, которые он говорил, и стараюсь их запомнить. Он говорил мне о моей красоте, о том, как он заботится обо мне, как хочет большего и нуждается во мне. Спустя еще несколько секунд я поворачиваюсь и вижу, что он стоит в дверном проеме, небрежно наклонившись, обнаженный до пояса, и просто наблюдает за мной.
– Что? – спрашиваю я, чувствуя себя неловко.
– Ты...
– Я?
Он кивает и подходит ко мне.
– Ты думала о нас, не так ли?
Жар, заливающий мои щеки, заставляет меня задуматься, не горит ли мое лицо.
– Почему ты об этом спрашиваешь?
– Потому что у тебя был такой нежный взгляд, и ты все время улыбалась, – Шон ставит тарелку на место, а затем забирается на кровать, стягивая с меня одеяло. – Ты думала о нас и о том, что у нас было, не так ли? – его глаза блуждают по моему телу, и я киваю.
– Думала.
– И ты была счастлива.
– Да.
Он наклоняется, его губы нависают над моими.
– Я тоже.
Я провожу пальцами по его густым каштановым волосам и заглядываю в его зеленые глаза.
– Хорошо.
– Ты все еще голодна?
– Не из-за еды.
Он ухмыляется, как будто знал, что это будет ответом.
– Я тоже.
***
Вокруг меня что-то тяжелое и горячее. Я поворачиваю голову в сторону, ища прохладу, но никуда не могу деться.
– И куда это ты собралась? – спрашивает очень глубокий мужской голос, который я слишком хорошо знаю.
Все это было на самом деле. Да, никакого сна. Просто чертовски удивительная ночь.
– Привет.
Его нос утыкается в мои волосы.
– Доброе утро. Думаю, я могла бы привыкнуть просыпаться вот так.
Моя рука обхватывает его сзади, и я стону, когда он проводит рукой по моей спине.
– Я тоже.
– Я знаю, что ты хотела встать пораньше, чтобы пойти куда-то, но мне так больше нравится.
Я смеюсь.
– Ты ужасный фермер.
– Это потому, что я не фермер.
– Хорошо, что ты хорошо играешь в бейсбол.
– Я до сих пор не понимаю, как ты уговорила меня работать сегодня.
Я поднимаю голову, чтобы посмотреть ему в глаза.
– Что бы ты сегодня делал?
Он закидывает обе руки за голову и вздыхает.
– Я бы проснулся намного позже, включил бы ESPN, пока пил кофе, а потом пошел бы на пробежку.
– Пробежка? Зимой?
– Это Флорида, милая, у нас не бывает такой зимы.
Ладно, он прав.
– А что потом?
– Душ, встреча с ребятами за ланчем, а это примерно в то время, когда ты обычно мне звонишь.
Каждый год я звоню ему в ту самую минуту, когда он родился. Это наша фишка с детства, и что бы ни происходило в нашей жизни, мы всегда придерживаемся ее.
– Ну, в этом году мне не придется тебе звонить.
Он улыбается.
– Нет, не придется.
– Вместо этого я могу поцеловать тебя в 1:08.
– Я с нетерпением жду этого.
– Я рада, – наклоняюсь ближе и целую его. – А теперь у меня есть для тебя подарок, но потом нам нужно идти на пастбище.
Шон ухмыляется, и в его глазах появляется дьявольский блеск.
– Подарок?
– Закрой глаза.
Он закрывает.
Я сползаю с кровати, достаю из-под нее подарок и кладу его ему на колени, а затем сажусь рядом с ним.
– Хорошо, открой.
Там лежит алюминиевая бита, вся в потертостях от многолетнего использования, с изолентой вокруг нижней части, которую он наклеил, когда рукоятка начала изнашиваться, с инициалами Ш. Э. вырезанными на нижней части. Он смотрит на нее, переворачивая и качая головой.
– Дев?
– Давным-давно одна девочка встретила мальчика и подарила ему биту. Мальчик превратился в мужчину, сильного и замечательного, и где-то по пути она влюбилась в него. Когда он уехал в колледж, он не взял с собой биту, а она взяла.
– Ты сохранила ее?
Я вытираю выступившую слезу и киваю.
– В последнюю ночь, когда мы были вместе перед отъездом, я увидела ее в углу твоей комнаты. Я не помню, когда ты в последний раз использовал эту биту, ведь у тебя их было так много, но она была там, – я указываю на место.
– Я не мог избавиться от нее.
– Почему?
Он подвигается ближе, его большой палец скользит по моей щеке.
– Думаю, ты знаешь, почему.
Знаю. Для него это был не просто подарок. Это был первый подарок, который я подарила ему по-настоящему, ему понравились мои мысли и то, как много для меня значило подарить ему что-то от своего сердца. Это значило что-то для нас обоих – знак любви и привязанности. Может быть, все это время я надеялась на это. Может быть, мы с ним ссорились и просто не было подходящего момента.
– Поэтому я и взяла ее.
– Ты хранила ее девять лет.
– Она была твоей, – говорю я в качестве объяснения, надеясь, что он поймет.
Шон прижимается своими губами к моим.
– Я держался за тебя двадцать лет, и, Дев, я никогда тебя не отпущу.