Глава 17

Элли

- Спасибо, что пришла, - сказала я подруге Нэйта Сидни, пока мы садились в комнате для учителей.

- Это не проблема, честно.

Сидни была волонтером скорой помощи на месте происшествия, но она также является юристом, которого я наняла, чтобы помочь мне составить документы о разводе.

- Я знаю, что это странно...

- Почему?

- Просто ты была там, а потом вы с Коннором поспорили.

Она засмеялась.

- Мы с Коннором так спорим с тех пор... ну всегда. Ему повезло, что я не осудила его за то, что он пытался меня оттолкнуть. Этот говнюк думает, что может вернуться сюда и внезапно стать главным. Да, черт возьми. Он сделал свой выбор, и хотя думает, что это ему с рук сойдет, пусть поцелует меня в задницу, если собирается раздавать мне приказы.

Волна ревности прокатилась по внутренностям, и я попыталась игнорировать это. Понятно, что у них были какие-то отношения.

Интересно, любит ли он ее, и любит ли она все еще его.

Сидни - это та женщина, которую я бы назвала светской красавицей. Она тот тип женщины королевской породы, которую вы ожидаете встретить в Нью-Йорке или Лондоне, а не в Шугарлоуф. Ее золотые волосы собраны в низкий бублик, из которого выпадают пряди волос. На ней черный брючный костюм с самыми красивыми красными каблуками, которые я когда-либо видела. Все в ней говорит об уверенности там, где я чувствую себя маленькой и незначительной.

- Я не знала...

- Не знала что?

Мне неловко, но между ними, очевидно, есть история.

- Что вы двое были вместе.

Сидни откинула голову назад. Ее губы раскрыты, но на них растягивается веселая улыбка.

- О, нет, ничего подобного. Коннор для меня как младший брат. Я встречалась с его старшим братом-идиотом, Декланом, с тринадцати лет, пока тот мудак не покинул город. Но они все одинаковые. Властные, защитные и привлекательные. Ох, и глупости в крови достаточно.

Мое тело вздохнуло с облегчением. Я не знаю почему, потому что мы с Коннором просто друзья, у которых, возможно, есть общий ребенок.

- Мне жаль, что я такое предположила.

- Все хорошо. - Она улыбнулась, придавая мне чувство уверенности. - Тебе комфортно говорить об этом со мной? Я хочу убедиться, что все нормально. Если ты волнуешься, что я сдам тебя, потому что знаю Коннора, могу тебе пообещать, что это не незаконно, и смогу потерять свою лицензию. Но я никому не скажу, о чем мы говорили, даже если бы мне угрожали. Не говоря уже о том, что это бесконечно мучает его, а я получаю от этого слишком много радости.

Мне неудобно ни с кем разговаривать, но Сидни кажется доброй, и она была там той ночью. Она не смотрит на меня с осуждением, и это самое большее, о чем я могу просить.

- Нет, дело не в этом, и я не думаю, что ты бы кому-то что-то рассказала. Уверена, ты можешь себе представить, как это унизительно, и я....

- Ты не должна чувствовать себя так со мной.

Хотелось бы, чтобы это было так просто. Хотелось бы, чтобы все это было плохим сном, после которого я собираюсь проснуться.

- Я в порядке. Просто хочу покончить с этим.

- Я могу тебя понять. Знаю, что ты через многое прошла, и этот процесс не будет легким. Сейчас у нас есть временный приказ о защите как для тебя, так и для Хэдли, который позволяет нам продолжить развод после окончания девяностодневного периода ожидания. Я не думаю, что у нас будет проблема с доказыванием вины, поскольку у нас есть фотографии и показания офицера полиции о жестоком обращении твоего мужа. Если тебя это устраивает.

Мои руки начали дрожать, и меня тошнит. Вот почему так много женщин молчат. Страх высказаться и не быть услышанной. Если я пойду к судье и расскажу ему все, что если он сочтет это недостаточным и выпустит его? Конечно, судья отказал в залоге, что заставляет меня верить, что суд вынесет решение в мою пользу, но даже Нейт сказал, что нам повезло попасть на судью, который нехорошо относится к таким мужчинам. Что, если мне попадется тот, кто относится к ситуации совсем не так? Без ареста Кевин мог бы оспорить развод и использовать это как еще один способ контролировать меня.

- Ты имеешь в виду, что они все еще могут мне не поверить? Они могут подумать, что я вру о насилии, и не осудят его? Даже когда есть свидетели и все такое?

Сидни отложила ручку и положила руку на мою.

- Элли, не имеет значения, если дело пойдет не так, как планировалось. Мы знаем, что произошло, и я тебе верю. Ты не одна. Ты не сделала ничего плохого, и несмотря ни на что, я помогу тебе выбраться из этого как можно быстрее.

- Я не хочу, чтобы он снова причинил нам боль.

- Знаю, и я собираюсь сделать все возможное, чтобы предотвратить это.

Я сделала глубокий вдох и опустила подбородок к груди, говоря: - Я должна была сделать это много лет назад.

- Ты молодец, что вообще это сделала. Я хочу сказать, что мне жаль, - Она сжала мою руку, - Ты здесь долго живешь, но никто из нас никогда не протягивал руку помощи. Я всегда считала, что ты не хочешь быть частью общества.

Я покачала головой, когда чувство одиночества снова вынырнуло на поверхность, вместе с чувством мести.

- Мне не позволяли быть частью сообщества.

- Я вижу это сейчас.

- Кроме того, трудно иметь друзей, когда ты маскируешь синяки.

Сидни отвела руку, и ее плечи опустились.

- Надеюсь, ты знаешь, что тебе больше ничего не надо рассказывать, Элли. Я очень бы хотела быть твоей подругой, если ты хочешь быть моей.

Подругой. Такое простое слово, но это то, чего у меня так давно не было, что я даже не знаю, что оно значит. Тем не менее, Сидни любезна и предлагает мне оливковую ветвь, которую я бы никогда раньше не приняла.

- Я бы очень хотела этого.

Она улыбнулась.

- Хорошо. А теперь давай рассмотрим детали и подготовим нашу информацию, чтобы мы могли подать следующую, когда нам это позволят, ладно?

- Хорошо.

Я собираюсь сделать все возможное, чтобы оставить все позади, и это первый шаг.

- Мамочка? - спросила Хэдли, когда мы идем по полю, чтобы добраться до дома, чтобы взять одежду и вещи, которые нам нужны. Прошла неделя, все стало на свои места, хотя это уже невозможно. Нам нужно больше одежды и вещей, если мы собираемся остаться с Коннором.

- Да?

- Почему папа тебя ударил?

Моя рука немного сжалась, когда вопрос застал меня врасплох. Я не знаю, как ей ответить. Хэдли может быть только семь, но она умная и все видит. Она не маленькая и не доверчивая.

Это шанс для меня помочь ей не делать тех же ошибок, которые сделала я. Я хочу, чтобы она знала, что так не должно быть. Никто никогда не должен прикасаться к ней, особенно в гневе. Я оставалась там слишком долго, много оправдывалась, но больше не буду.

Я немного выпрямилась и поработала над тем, чтобы мой голос звучал уверенно.

- Он ударил меня, потому что был зол и не мог контролировать себя. Никогда нельзя так делать, ты же это знаешь, не так ли? Это было неправильно с его стороны.

- Ему жаль?

Нет, я сомневаюсь, что ему жаль.

- Я очень надеюсь.

- Он любит нас?

О, мое сердце разрывается.

- Я думаю, он очень любит тебя.

Хэдли, конечно, слишком умна, чтобы не заметить, что я оставила себя без внимания.

- Он любит тебя, мам?

- Я верю, что он очень старается, но... - Теперь я разрушу ее мир. - Но когда ты кого-то любишь, ты никогда не хочешь причинить ему боль. То, что он сделал - недопустимо, и это не тот способ, которым демонстрируют кому-то свою заботу. Ты понимаешь?

Она посмотрела на меня, и я начала молиться, чтобы она услышала, что я говорю.

- Думаю, что да.

Я присела на соломенном поле и пожелала, чтобы эта маленькая девочка никогда не позволила кому-то причинить ей боль.

- Неважно, это папа, или другой мужчина, или друг или кто-то, кого ты не знаешь. Никому никогда нельзя позволять делать тебе больно. Ты должна немедленно кому-то сказать, если это произойдет. Никогда не бойся, что это твоя вина, потому что ты в этом не виновата.

Хэдли покачала головой, но ее взгляд не отрывался от моего.

- Я люблю тебя, мама.

- Я люблю тебя, милая девочка. Я хочу, чтобы ты знала, что то, что случилось, больше никогда не повторится. Мы с тобой больше не будем жить с папой.

- Почему нет?

Защищать ее от правды - это все, что я делала. Я не хочу, чтобы она ненавидела его, но хочу, чтобы она видела во мне силу. Она должна всегда понимать, что выбор, который я сейчас делаю, может быть непростым, но он правильный. Я не могу сойтись с ним. Я не позволю ему быть рядом с Хэдли и позволить ей думать, что это то, каким должен быть брак.

- Потому что я больше не собираюсь оставаться с ним в браке. Мы переедем из того дома, и с нами все будет в порядке.

По ее лицу потекла слеза, и я хотела бы забрать всю ее грусть.

- Я сделала что-то не так?

- Нет, детка. Ты ничего не сделала, и я тоже. Я делаю это, потому что должна защитить нас. Знаю, что это страшно и есть о чем волноваться, но я хочу, чтобы ты знала, что я тебя очень люблю, и сделаю все, что от меня зависит, чтобы мы были в безопасности.

- А разве он меня не любит?

- Кто мог бы устоять перед тем, чтобы не любить тебя? - спросила я ее.

- Если бы он любил меня, он бы не хотел, чтобы мы уходили.

Вот что я боюсь ей сказать. Я не хочу, чтобы Хэдли думала, что это ее вина.

- Тебе нравится, когда папа кричит на нас?

Она покачала головой.

- Мне тоже. Я не хочу, чтобы кто-то из нас снова боялся. Ты и я, мы сильные девочки, и никто больше не будет на нас кричать. Ты лучшая маленькая девочка, которую может пожелать любая мать, и часть моей работы заключается в том, чтобы защитить тебя.

- Он вернется за нами?

- Нет, его больше с нами не будет. - Независимо от того, что мне придется сделать, я сдержу это обещание. - Мы найдем жилье, которое нам обоим понравится.

- Мы можем остаться с Коннором?

Я тихо улыбнулась. Утешение наполняет мою душу тем, что он так много значит для нее.

- Нет, милая. Коннор не останется в Шугарлуафе надолго, и хотя он был очень добр к нам, у него есть своя ферма, с которой ему нужно иметь дело.

И я даже близко не готова к этому.