Глава 10

Элли

Уже восходит солнце, когда я сижу на качелях Коннора на крыльце с одеялом на плечах и с чашкой чая в руках. Я онемела, это все, что могу обработать. Ничего не кажется настоящим. Это почти так, будто я оказалась в состоянии, похожем на сон, и наблюдаю за всем, что произошло, а не живу этим.

Хотя я знаю, что это неправда. Боль, которую я чувствую, пронизывающая мою грудь каждый раз, когда я делаю вдох, является доказательством.

Другая вещь, которую я чувствую, - это безопасность, или, по крайней мере, самая большая безопасность, в которой я могу быть.

Коннор был рядом со мной или в пределах видимости каждое мгновение, убеждая меня, что я знаю, что я защищена, и моя дочь тоже. Он был рядом, когда я отказалась от скорой помощи, зная, что не могу оставить Хэдли и не позволю ей видеть меня в больнице.

Он сидел на заднем сиденье полицейской машины со мной, а слезы молча текли по моему лицу. Мне было больно, да, но я чувствовала себя сломанной. Когда мы дошли до подъезда, он нежно сжал мою руку, чтобы успокоить. Я вытерла глаза и сдержала свою грусть, потому что мне нужно было снова быть сильной. Хэдли это было нужно.

Ничто не могло помешать мне подойти к ней, поэтому он убедился, что я вышла из машины и встала, прежде чем пошел и открыл дверь. Она бросилась с ужасом на лице, а затем с облегчением.

Все, что я могла сделать, это прикоснуться к ее лицу и заверить, что со мной все в порядке. Знает она об этом или нет, но она самый смелый человек, которого я когда-либо знала. Моя дочь спасла мне жизнь, и я никогда не смогу себе этого простить.

Я утешала Хэдли, как могла, прежде чем дать свои показания и позволить полиции сфотографировать мои травмы. Когда Коннор перевязывал мне ребра, он объяснил, что они понадобятся для судебного дела. Пока муж работал, я узнала, что он был медиком на флоте, поэтому не позволил медицинской помощи в Сиднее прикасаться ко мне.

Это совсем другой уровень унижения, но я была благодарна за мою способность замкнуться в себе и оцепенеть от всего этого. Я позволила Коннору делать все, что он мог, и делала вид, что я на пляже, подальше от всего этого. Я просто держала свою дочь, забыв о боли, пока она отрывалась.

Дверь открылась, и я вздрогнула, но Коннор немедленно поднял руки.

- Это только я. Пришел проверить тебя.

Я сделала все возможное, чтобы снова расслабиться на качелях.

- Я... здесь.

- Ты держишься?

Я пожала плечами.

- Не очень уверена. Я еще это все обрабатываю.

- Ты отлично справилась с шерифом Мендозой.

Я внутренне засмеялась. У меня ничего не получилось. Вся моя жизнь была серией ошибок, самой большой была попытка сбежать от прошлой ночи. Прошлым вечером я сидела там, рассказывала ему и шерифу историю, ненавидела и ругала себя, а слезы текли по моему лицу.

В этом нет ничего хорошего.

- Я не очень в этом уверена. Я была в беспорядке.

- Ты не лгала и рассказала ему все, когда тебе не нужно было. Я видел... Есть люди, которые скрывают злоупотребления, потому что так легче. Ты была храброй. Возможно, ты не чувствуешь себя так, и я уверен, что у тебя были причины не уходить раньше, но ты сильная, и Хэдли воспримет это именно так.

Я посмотрела на восход солнца, желая найти утешение в осознании того, что я дожила до него снова, но не смогла. Меня переполняет сожаление, и здесь нет ни малейшей доли храбрости.

- Если бы я была храброй, то бы никогда не позволила этому зайти так далеко. Я бы ушла после того, как он впервые заставил меня почувствовать себя слабой и маленькой. Если бы столько вещей не произошло... если бы я убежала, когда он поднял на меня руку в тот первый раз, моя дочь никогда бы не увидела синяка на своей матери или слезы, потому что он сделал мне больно.

- Легко смотреть на это с такой точки зрения, брать на себя вину или играть в игру "что будет, если", но мы делаем выбор, который считаем лучшим в данный момент. Мы все сожалеем.

Он не может это иметь в виду. Люди, которые не были в этой ситуации, смотрят на это иначе. Я слышала, как люди говорят о людях в плохих отношениях и о том, что они бы не делали этого.

Если кто-то не побывал в этой шкуре, он не может сказать, что бы делал.

Я никогда не думала, что буду иметь абьюзивные отношения, но вот я здесь.

Когда я росла, то была той умной девочкой, которая думала, что найдет мужчину, который будет к ней хорошо относиться, а если нет, то его не будет. Потом я встретила Кевина и оказалась в этих бурных отношениях, где он стал моим миром, а я стала аутсайдером в собственной истории.

Я сама виновата.

- Хотя я ценю это, но я не согласна. Я знала, что мне нужно уйти, но решила остаться и надеяться, что он изменится. Это навсегда будет за мной, потому что я очень боялась осознать, что он никогда этого не сделает".

Коннор сделал глоток кофе и грустно улыбнулся мне.

- Я не согласен с твоим несогласием. - Я тихонько рассмеялась и вздрогнула. - С тобой все в порядке? Мне бы очень хотелось, чтобы ты обратилась к врачу.

Меня проверила врач скорой помощи по имени Сидни, и я позволила это лишь для того, чтобы убедить ее, что мне не угрожает серьезная опасность. Но мой бок испытывает такую сильную боль, что я бы не удивилась, если бы у меня было треснувшее ребро.

- Я пойду завтра, когда она будет в школе.

- Мне нужно хотя бы очистить порез под твоим глазом.

- Я ценю, что ты хочешь помочь, - тихо сказала я. - Но уверена, что смогу справиться сама.

Коннор начал двигаться, чтобы упереться в перила, скрестив большие руки на груди, будто он мог бы отбить мир, если бы тот пошел на него.

- Я понимаю, что ты предпочитаешь это, но позволь хотя бы проверить твои ребра. Я уверен, что они сломаны, и хочу убедиться, что нет признаков чего-то более серьезного, особенно если ты откладываешь поход к врачу.

- Хорошо, - согласилась я, зная, что не смогу на него посмотреть или чего-то там потрогать. Черт, я едва дышу, но хочу плакать. - Я до сих пор не могу поверить, как прошла ночь. Я так... устала, но не думаю, что смогу заснуть. Все, что я постоянно вижу, это его лицо и чувствую боль, когда он ударил меня ногой".

Мы оба замолчали. Я не знаю, почему ему в этом призналась.

После нескольких минут комфортной тишины Коннор прочистил горло.

- Элли, бил ли когда-нибудь твой муж Хэдли? - спросил он без признаков осуждения, только с любопытством.

- Насколько я знаю, нет. Он угрожал... Ну, вот почему я наконец-то ушла прошлой ночью. Муж сказал, что если я попытаюсь уйти, он убьет нас обоих, и я ему поверила. Я знала, что должна была уйти.

Я знала, что еще одна ночь - это слишком много, и меня не волновало, что все идет не по плану, или что у нас нет денег или некуда идти. Я не смогла остаться больше ни на минуту. Думаю, он действительно убил бы меня, если бы ты не появился.

- Ты все сделала правильно. Жестокое обращение никогда не заканчивается. Блядь, даже если обидчик умрет, ты все равно будешь чувствовать последствия.

Мои глаза поднялись, и я начала изучать его так, как будто под поверхностью может быть еще что-то.

- Уверена, что буду чувствовать себя так еще долго.

- Ты исцелишься, и я клянусь, он никогда больше не причинит тебе боль.

- Я не знаю, как ты можешь это обещать.

Коннор оттолкнулся от перил.

- Потому что он точно не причинит тебе боль, если ты будешь в моем доме. Если ты решишь вернуться домой, мы придумаем много способов защитить тебя, если его освободят из тюрьмы. В любом случае, сегодня вечером, завтра или пока ты не будешь готова уйти, со мной ты в безопасности.

В безопасности. Это слово я много раз воспринимала как должное.

Когда была маленькой, я помню, как мой отец всегда обнимал меня и говорил, что защитит меня. Он запирал двери, принимал меры предосторожности, а потом однажды, когда я училась в колледже, другая машина выехала на их полосу и убила их обоих. Водителя другой машины так и не нашли.

Ничто не уберегло их.

Когда я встретила Кевина, он нас всех обманул. Мои родители любили его, считали его милым, замечательным и говорили, как мне повезло встретить такого мужчину, как он, на первом курсе колледжа. Он унаследовал ферму за месяц до конца года, поэтому мы с ним пригласили их посмотреть.

Они были так счастливы в ту ночь. Они полюбили землю, город и надеялись, что я, возможно, когда-нибудь здесь буду жить. Потом их убили, а я стала пустой. Я думала, что он заполнит пустоту из-за потери моих родителей. Я была так одинока. Такой грустной, и хотелось, чтобы кто-то сделал все немного лучше. Кевин был там, обещал заботиться обо мне, дать мне любовь и жизнь. Я влюбилась в это, крючок, леску и грузило, пока не оказалась на его катушке.

Теперь я чувствую себя выпотрошенной, как рыба.

- Я ценю это, но я нигде не в безопасности. Можем мы не говорить об этом прямо сейчас? Мой разум... Ну, я сейчас не могу думать.

- Конечно, я могу посидеть с тобой? - Я отодвинулась, давая ему место, и он сел возле меня на качели. - Мне жаль. Я не должен был подталкивать тебя к разговору.

- Нет, ничего страшного. Я слабая и в беспорядке, но ты ничего плохого не сделал.

- Ты не в беспорядке, - сказал Коннор и быстро начал говорить. - Расскажи мне о Хэдли, когда она была младенцем.

Я в сотый раз посмотрела в окно. Я постоянно проверяю, чтобы убедиться, что она действительно там и что это не какая-то альтернативная реальность, которую я создала в своей голове.

Сейчас я ничему не верю, потому что не уверена, что жива, и это не подвешенное положение.

За исключением боли. Конечно, в смерти нет боли, и точно не было бы Хэдли.

- Хэдли всегда была лучшим ребенком. Она никогда не капризничала в детстве и спала всю ночь так, как я, наверное, заслужила ее. Это было так, будто она следовала детской книжке, которую я читала, потому что она достигала каждой вехи тогда, когда должна была капризничать.

Он улыбнулся.

- Кажется, она хороший ребенок.

- Да, она такая. Мне так повезло с ней. Я так и не поблагодарила тебя за то, как ты заботился о ней, когда она поранила руку. Это очень много значит. Я искренне ценю, что ты нашел ее и вернул домой.