После этого она подмигнула мне, как будто делает мне одолжение.

Рука Джека лежала на спинке моего стула, и тепло его кожи на моей обнаженной коже было немного захватывающим.

Ладно, хорошо, это было очень увлекательно.

Я действительно была пьяна.

— Не мог оставаться в стороне, — сказал он.

Я взглянула на него, потому что даже в своем оцепенении, вызванном лимонными шотами, я услышала страдание в его тоне.

— Почему не мог? — спросила я, и он просто покачал головой, его палец потянулся вверх и провел по моим губам, эффективно отвлекая меня.

Часы пролетали незаметно, а Джек продолжал снабжать нас напитками, держа в руке пиво, которое я на самом деле не видела, чтобы он пил. В данный момент я запрокинула голову, когда громко смеялась над историей, которую он рассказывал нам о своем первом годе в команде.

— Ты этого не делал. Скажи мне, что ты этого не делал, — хихикнула Кэрри, хлопнув себя по руке.

Алкоголь лился рекой, а наш смех становился все более хриплым. Бар, казалось, вращался и раскачивался в ритме нашего веселья, и, казалось, что жизненные сложности временно растворились в дымке опьянения.

Джек подмигнул и задрал футболку, демонстрируя самый крутой пресс, который я когда-либо видела... и большого окуня с выгравированным на чешуе Себастьяном.

Кэрри упала со стула от смеха.

Я, конечно, должно быть, идиотка, потому что протянула руку, чтобы дотронуться до татуированной рыбы.

Джек вздрогнул от моего прикосновения, но, когда я попыталась отстраниться, он схватил меня за запястье и удержал мою руку на своей коже. Я вздрогнула, когда взглянула ему в лицо, задаваясь вопросом, не перешла ли я только что границы дозволенного. Но это было не раздражение, я увидела на его лице голод. Его золотистый взгляд потемнел и превратился в тлеющие угли, а на его щеках появился слабый румянец.

— Люблю твои прикосновения, принцесса. Но я не могу контролировать себя слишком долго, — грубо сказал он.

Ух ты. Я упала в обморок в своем кресле, во мне разливался жар. Я внезапно почувствовала... вожделение.

— Блин! — закричала Кэрри, поднявшись с пола и откинувшись на спинку стула.

К этому времени вокруг нас собралась толпа, и всем им не терпелось пообщаться лицом к лицу со звездным игроком НХЛ. Джек уже купил несколько кружек для бара, и, судя по их приветствиям, они были готовы к большему.

— Что вообще привело тебя на арену? — спросил он позже, когда Кэрри решила завести серьезный разговор о собаках с человеком, сидящим рядом с ней.

Я прикусила губу, его упоминание об арене напомнило мне, что в Джеке было что-то подозрительное и сбивающее с толку.

— Я проснулась без воспоминаний много лет назад, а потом… Я начала бродить по улицам, думая, может быть, что-нибудь освежит мою память. Хоккейная арена была первым местом, где это произошло.

— Так вот как ты нашла это место? — пробормотал он, почти про себя.

— Ты тоже кажешься знакомым, — невнятно пробормотала я, алкоголь придавая мне смелости. — Как будто мы встречались раньше?

— Мм, — сказал он в ответ, протягивая мне еще один шот.

И этот шот заставил меня забыть, что на самом деле он не ответил на мой вопрос.

Ночь продолжалась, и мне было трудно отвести взгляд от Джека. Знал ли он, насколько он горяч?

— Да, — сказал он, и в его взгляде промелькнуло веселье.

Хммм. Не думала, что сказала это вслух.

Он был идеальным парнем из книги.

— Ты должна трахнуться с ним, — сказала Кэрри певучим голосом, выглядя как горячая штучка с растрепанными волосами и расфокусированным взглядом.

— Шшшшш. Он тебя услышит! — сказала я, не сводя глаз с Джека, который качал головой, глядя на нас двоих.

Кэрри хихикнула.

— Я думаю, он уже это сделал.

— Потанцуй со мной, — внезапно пробормотал Джек, стоя гораздо ближе, чем всего несколько мгновений назад.

Воздух приобрел искрящийся эффект, кружась вокруг меня, как будто я очутилась в какой-то фантастической стране чудес... Но танцевать было так весело.

— Вперед! — сказала Кэрри, поднимая свой бокал. — Я продолжу говорить о собаках.

Джек фыркнул, потянув меня туда, где люди трахали друг друга в танце в течение нескольких минут последние несколько часов.

Когда мы вышли на тускло освещенный танцпол, нас окутал пульсирующий ритм музыки. Атмосфера была наэлектризованной, басы пульсировали в моем теле, когда я раскачивалась в такт ритму. В моем нетрезвом состоянии все ощущалось обостренным, и сказочное качество мира вокруг меня продолжалось.

Я взглянула на Джека, мои слова слегка заплетались, когда я говорила.

— Я думаю... Я думаю, что это моя любимая песня.

Джек усмехнулся, его глаза искрились весельем, когда он ответил.

— Которая играет сейчас? Что ж, тогда нам повезло.

Похоже, он мне не поверил, но я также не знала, была ли это моя любимая песня или нет. Я просто знала, что в тот момент мне она действительно понравилась.

У песни, которая играла, была страстная, чувственная мелодия, которая, казалось, резонировала с энергией между нами. Когда мы двигались вместе на танцполе, в воздухе ощущалось явное напряжение, магнетическое притяжение, которое притягивало нас ближе. Это было так, как если бы музыка стала проводником для невысказанных эмоций, которые кипели прямо под поверхностью.

Наши тела покачивались в идеальной синхронизации, каждое движение было обдуманным и чувственным. Я чувствовала, как сильные руки Джека обнимают меня, направляют с нежной уверенностью, которая посылала мурашки, что пробегают у меня по спине. Между нами была неоспоримая химия, невысказанное понимание, которое превосходит слова.

По мере того, как песня продолжалась, мир вокруг нас исчез, и остались только Джек и я, потерявшиеся в ритме и очаровании момента. Наши взгляды встретились, и на мгновение, казалось, что время остановилось.

— Почему у меня такое чувство, что мы делали это раньше? — прошептала я.

Его пальцы сильнее сжали мою кожу, и на его щеке появился тик, когда он уставился куда-то за меня.

— Сегодня вечером никаких вопросов, хорошо? — попросил он, его голос был хриплым и наполненным сдерживаемыми эмоциями.

Если бы я была трезвой, я бы оттолкнула, потребовала ответов. Но прямо сейчас, в его объятиях, я не смогла найти в себе сил спросить что-нибудь еще. Просто было слишком приятно вот так обнимать его. Как будто он был создан только для меня.

Последние пять лет у меня была Кэрри... но по большей части я была одна.

Теперь я не чувствовала себя такой одинокой.

Но я также не чувствовала себя одинокой, когда была с Грейсоном…

Я, наконец, кивнула, мое горло сжалось от невысказанного желания, когда я положила голову ему на грудь. Хотя я видела этот голод в его глазах, который отражался в моих, такое же страстное желание как у меня.

Наши тела прижались ближе друг к другу. Внезапно близость показалась мне недостаточной. Волна вожделения захлестнула меня. Это было все: жар его дыхания на моей коже, ощущение его рук, обнимающих меня, его твердая длина, прижимающаяся к моему животу.

Я захныкала, и он поднял руку, чтобы прижать мою голову к своей груди.

Мой пьяный мозг не мог понять, почему я хотела взобраться на него, как на дерево.

Хотела — неподходящее слово. На самом деле я чувствовала отчаяние.

Я подняла голову, сгорая от желания коснуться его губ. Его голова наклонилась, губы становились все ближе и ближе…

— Черт! — выругался он, резко вскидывая голову и качая головой.

Стыд и смущение пронзили меня.

Они играли со мной. Даже мой затуманенный алкоголем мозг мог это понять.

Я попыталась оттолкнуть его, и его руки крепче обхватили меня.

— Отпусти меня, — прорычала я. — Я не понимаю почему ты и твои друзья считаете это чертовски веселым, но прекратите делать это со мной. Я не гребанная игрушка.

Мои слова были невнятными и смущающими, и горячие слезы навернулись мне на глаза.

— Это не так. Я клянусь тебе, — сказал он в отчаянии.

— Я не понимаю, — закричала я, все еще пытаясь оттолкнуть его.

Джек снова выругался…

А затем его губы прижались к моим, обжигающий поцелуй опалил меня изнутри, распространяя тепло по венам там, где раньше был только холод. Наши языки танцевали вместе, и мир, казалось, исчез, когда мы потерялись друг в друге.

Его поцелуй был похож на возвращение домой.

Я думала о нескольких небрежных поцелуях с тех пор, как очнулась в больнице, о временах, когда я позволяла Кэрри назначать мне свидания — когда я думала о том, чтобы позволить какому-нибудь парню засунуть язык мне в глотку, чтобы посмотреть, смогу ли я что-нибудь почувствовать.

Это было противоположностью небрежности. Это было так, как будто мы танцевали этот танец миллион раз до этого, как будто его губы были предназначены для того, чтобы быть моими. Слеза скатилась по моей щеке от чистых эмоций, которые я почувствовала, проходящих между нами.

Он лизал и посасывал мой рот, как будто я была кислородом, необходимым ему для дыхания.

Вокруг нас играла музыка, комната была полна людей, но с таким же успехом мы могли быть одни. Его твердый член вжался в меня, и я застонала, желая большего. Одна его рука лежала на моей заднице, а другая запуталась в моих волосах, двигая мою голову ровно так, он хотел.

Мне нужно было больше. Я никогда ничего не желала с тех пор, как проснулась.

Но я определенно жаждала его.

Его рука крепче сжала мою задницу, а затем…

Кто-то рядом громко вскрикнул, и реальность обрушилась на нас.

— Блять, блять, блять, — прошипел Джек, когда мы резко отстранились друг от друга.

Он обвел все свирепым взглядом, как будто пытался найти того, кто посмел прервать наш поцелуй. Он все еще прижимал меня к себе, и когда он снова взглянул на меня сверху вниз, то запечатлел последний поцелуй на моих губах, как будто ничего не мог с собой поделать. Наше дыхание было прерывистым, и розовое тепло разлилось по всей моей груди и, я уверена, по щекам.