Воздух застрял у меня в легких, сердце бешено колотилось, пальцы болезненно сжались на краю металлической стойки, к которой я прислонилась, но он даже не взглянул на меня еще раз, повернувшись, чтобы посмотреть на то, что было у его ног, а затем снова исчез из виду.

Я тихо выругалась и наклонилась на дюйм вперед, прищурившись, пытаясь разглядеть, куда он делся, пока ветер швырял мне в лицо струи дождя. Шум, который он производил, был похож на грохот сам по себе, что было хорошо для девушки, которая хотела скрыть свои движения, но не так хорошо, если кто-то еще окажется здесь в тусклом утреннем свете.

Я ждала, пока не досчитала до шестидесяти, но это было бесполезно. Томас больше не появлялся, и у меня возникло неприятное ощущение, что он и не собирается.

Нерешительность приковала меня к месту. Если это была еще одна попытка избавиться от тех, кто следил за ним, то, двинувшись сейчас, я выдам себя. Если он поймает меня на слежке за ним, он никогда не совершит ошибку, позволив мне сделать это снова. Это мой единственный шанс. Но если я не сдвинусь с места в ближайшее время, то потеряю его. Орел или решка. Буду обречена или облажаюсь. Шансы невелики, но опять же, когда у нас вообще были большие шансы?

— К черту все, — пробормотала я, хватаясь за край толстой балки, на которой сидела, и выбираясь из своего укрытия.

Я на несколько секунд повисла на стали и пальцами ног пыталась нащупать край наполовину обрушившейся стены подо мной. Мой желудок сжался от страха, когда я изо всех сил пыталась найти его, а руки начали дрожать от усилий, с которыми я держалась за скользкий металл. Если бы я умерла здесь, упав с какой-то дерьмовой стальной балки на краю небытия, то никогда бы не простила себя за то, что была такой гребаной идиоткой. Я бы провела загробную жизнь, проклиная свое собственное имя до скончания веков, ругая ветер за свою глупость и позволяя ему выплескивать мой собственный гнев прямо мне в лицо.

Моя правая нога коснулась крошащейся каменной кладки, пульс участился, и я скользнула к ней, пока оба моих ботинка не встали на нее. Я старалась не обращать внимания на разбросанные куски кирпича и известкового раствора, которые падали на землю далеко внизу, сбитые моими ботинками. Если стена простояла здесь так долго, то я должна была надеяться, что веса одной худенькой девушки не хватит, чтобы ее обрушить.

Как только я обрела равновесие, я отпустила балку и присела на корточки на стене, и облегчение захлестнуло меня. Это была самая трудная часть.

Мое внимание привлекло какое-то движение, и я подняла голову: пронзительный писк предупредил меня за полсекунды до того, как черная летучая мышь почти столкнулась с моим лицом, а ее кожистые крылья хлопали так близко от моей кожи, что я почувствовала, как одно из них задело мою щеку.

Мне удалось сдержать крик удивления, когда я отшатнулась назад, чуть не потеряв равновесие. Мой живот скрутило, а правая рука дико дернулась, прежде чем я отшатнулась в сторону и снова ухватилась за кирпичную кладку, больно вцепившись в нее подушечками пальцев изо всех сил.

Маленькое существо, кружась, удалялось от меня, проносясь по небу, пока я пыталась успокоить нервы, а адреналин бурлил в моих венах. Солнце поднималось из-за густых дождевых облаков, близился рассвет, и мое время было на исходе.

Я отправилась сюда так рано, как только осмелилась, небо было лишь чуть светлее полной ночной темноты. Было рискованно ходить по улицам так близко к тому времени, которое вампиры любили больше всего, но я была осторожна, и я предположила, что с приближением восхода солнца их вид все равно исчезнет. По крайней мере, в этом предположении я была права.

Я посмотрела вниз, на двор, об который чуть не разбилась, и прерывисто вздохнула.

Отличная работа, Келли; почему бы тебе не сброситься насмерть из-за того, что существо размером с твою ладонь заставило тебя подпрыгнуть?

Я заставила себя отвлечься от мысленного порицания и вместо этого оглянулась на полуразрушенное здание, из которого мне нужно было выбраться.

Я спустилась по внутренней стороне стены, где половина второго этажа все еще была цела, приземлившись на половицы с мягким стуком, от которого страх подступил к горлу.

Деревянный пол пружинил у меня под ногами. Не очень-то обнадеживающе, особенно в сочетании с запахом гнили, который витал повсюду.

Игнорируя свои опасения по поводу ненадежного этажа и сосредоточившись на своей цели, я побежала к лестнице, стараясь ступать как можно тише и чертовски надеясь, что все еще смогу догнать Томаса.

Четыре деревянные ступеньки повисли в воздухе, а остальные грудой обломков лежали внизу. Грязные остатки ковра покрывали то, что осталось от первого этажа, и два десятилетия проливных дождей не принесли ему никакой пользы.

Дыра, которая раньше была лестницей, тянулась до самой земли, и веревка, с помощью которой я несколько часов назад забралась на здание, все еще свисала с ее края. Я выдернула свой самодельный крюк из мягких досок пола и поискала что-нибудь еще, за что можно было бы закрепить веревку.

На самом деле выбора не было, кроме толстых перил, отмечавших верхнюю часть ветхой лестницы, поэтому я пнула их, пытаясь оценить устойчивость. Они слегка сдвинулись, что было далеко от идеала. Но либо так, либо потерять крюк, а ржавый кусок металла был для меня практически бесценен. Безусловно, незаменим.

Я бросила крюк в маленькую сумку, которую носила за спиной, и обвязала веревкой перила, вверяя свою жизнь этому заплесневелому дереву и надеясь на лучшее.

Вот и все.

Я перевалилась через край и начала сползать вниз так быстро, как только могла.

По веревке пробежала дрожь, и надо мной раздался тяжелый скрип, который с таким же успехом мог быть лаем адских псов, пришедших забрать мою душу.

— Черт, — прошипела я. Мое сердцебиение грохотало в ушах, когда скрип усилился, предупреждая меня, что перила в нескольких секундах от того, чтобы сдаться и отправить меня прямиком в ад.

Мои ладони стали скользкими, когда паника охватила меня. Я перестала трястись и позволила себе скользить, мой живот скрутило узлом, пока я спускалась на скорости. Веревка обожгла ладони, и боль пронзила их, заставив меня выплюнуть проклятие, поскольку я не хотела отпускать ее.

Я миновала второй этаж и поравнялась с первым, когда надо мной раздался треск ломающегося дерева и веревка ослабла.

Крик зародился в моей груди, когда я падала по воздуху, оставаясь пойманным в ловушку только благодаря многолетнему инстинкту, и знанию того, что крики только вызовут монстров.

Я сильно ударилась спиной об пол, воздух со свистом вырвался из моих легких, а боль пронзила все тело.

Я моргнула сквозь агонию и обнаружила, что остатки перил летят прямо на меня — эта гребаная тварь настаивает, чтобы я умерла сегодня. Но я не собиралась покидать этот мир, раздавленная заплесневелой кучей дерева.

Я откатилась в сторону, вскидывая руки над головой, прежде чем дубовая глыба смогла расплющить меня, и пол завибрировал, когда она рухнула рядом со мной, вместо того чтобы обрушиться на мой череп.

Я выглянула из-под своих рук, чтобы посмотреть на разрушения, которые я сотворила, и с моих губ сорвался тяжелый вздох. Не было ни малейшего шанса, что это останется незамеченным. Гребаные кровососы знали все. Во всяком случае, почти все.

Но не было никаких правил держаться подальше от руин, даже так близко к границе Сферы. Не было даже никаких правил о том, чтобы ничего не разрушать здесь. Кого это вообще волнует? Итак, бесполезные перила упали в бесполезном здании. Это не имело значения. Что действительно имело значение, так это то, что они подумают, что я здесь что-то замышляю, что-то такое, ради чего они могли бы просто обескровить меня досуха.

Они не терпели мятежников: любой, кто хотя бы поднимал голову над парапетом, рисковал быть обескровленным. Люди постоянно исчезали из своих постелей. Вот почему мой отец редко спал, а когда это случалось, он опирался спиной на дверь комнаты, которую я делила со своей сестрой, и оставался там на страже, готовый сражаться, если один из вампиров придет забрать нас. Но, несмотря на уверенность в нем, которая была у меня в детстве, сейчас я знала лучше. Мой отец мог быть сильным и диким человеком, когда хотел, но он также был всего лишь человеком. А в этом мире люди стояли твердо ниже вампиров в пищевой цепочке. Даже десять из нас не смогли бы одолеть ни одного из них, и за все мои годы в этой Сфере я никогда не видела, чтобы хоть один человек оставил отметину на кровососе, не говоря уже о том, чтобы победить его в бою.

Я заставила себя подняться на ноги, не обращая внимания на боль в спине и плечах. Я была уверена, что к завтрашнему дню у меня будет несколько внушительных синяков, но ничего не было сломано. Что еще более важно, крови не было. Мне придется тщательно скрывать следы от папы, чтобы он не вышел из себя. Хотя, если все получится, я была уверена, что он согласится, что риск того стоил. Может быть.

Оставалось надеяться, что Томас меня не услышал. Или ушел не слишком далеко. Мне пришлось бы снова искать его.

Я выбежала из полуразрушенного здания под дождь, жалея, что у моей куртки нет капюшона, когда вода окатила меня. У нее была дыра в правом кармане и обтрепанный край на спине из кроваво-красного материала. Несмотря на это, по стандартам большинства людей эта куртка считалась довольно хорошей, и за эти годы мне пришлось отбиваться не от одного придурка, которому пришла в голову мысль, отнять ее у меня.

Но я видела, что носили вампиры. Зимние пальто должны быть толстыми, теплыми и с капюшонами. Хуже всего было то, что им не нужно было согреваться. Они были хладнокровными, как змеи, но не позволяли нам иметь такую же одежду, как у них, и они, черт возьми, прекрасно знали, что мы можем ощутить каждый ледяной поцелуй сезона.