ГЛАВА 7

Лукас

Влюбиться в Татум - самое простое, что я когда-либо делал. Умерить свою одержимость, чтобы не отпугнуть ее? Это настоящая проблема.

Дни складываются в недели. Мы с Татум находим спокойный и непринужденный ритм в нашей жизни. Она проводит свои дни в салоне, совершенствуясь в качестве полноценного стилиста, а я провожу свои, работая руками. Плотницкая работа приносит удовлетворение, хотя и изнуряет, но приятно наблюдать, как строится дом, и знать, что я приложил к этому руку. Я прихожу домой усталый и довольный почти каждый день, затем мы с Татумом готовим ужин вместе. Иногда мы едим с Ниной, иногда мы ужинаем одни. Мы говорим о наших днях, наших надеждах, наших мечтах о будущем. Мы смотрим телевизор, тихо читаем бок о бок и тусуемся с Марцеллом.

В нашей жизни царит мирная тишина, о которой я всегда мечтала, но не думал, что смогу. Во всяком случае, не с Татум. По выходным мы подбираем больше мебели для моей квартиры, пока она не становится почти такой же роскошной, как у Нины - почти.

Но мне это нравится; кажется, что это продолжение дома Татум, и она помогла сделать его своим, что помогает ему больше походить на мой. Потому что, влюбившись в нее, я понял, что она - мой дом.

И я не знаю, как ей сказать. Потому что, между нами, все еще есть кое-что, этот душераздирающий секрет, который я храню. Это всегда здесь, прячется где-то на задворках моего сознания, напоминая мне, насколько хрупки на самом деле наши отношения, превращая то, что должно быть совершенно приятным воскресным завтраком, во что-то, запятнанное ложью.

-Что случилось, малышка?

Татум сидит за моим кухонным столом, подперев подбородок рукой, и в глазах у нее грусть. Перед ней чистый лист бумаги и ручка, но она не пишет.

-Я ничего не слышала от своего отца уже пару месяцев. Я начинаю беспокоиться.

Мое сердце начинает бешено колотиться, но я изо всех сил стараюсь сохранять невозмутимое выражение лица. Я доливаю кофе в ее кружку, а затем сажусь рядом с ней.

-Я уверен, что с ним все в порядке, - говорю я.

-Как ты можешь быть уверен? У него никогда не было такого долгого перерыва между письмами. Она смотрит на меня, озабоченно нахмурив брови. -Как ты думаешь, мне стоит поехать к нему?

Паника нарастает в моей груди, как в скороварке. Я заставляю себя встать и выливаю остатки кофе в раковину.

-Я думаю, ты должна сделать то, что считаешь лучшим. Но, честно говоря, мне не нравится идея, что ты поедешь в такое место. Кроме того, это довольно далеко...

Я замолкаю, пытаясь оценить ее реакцию. Я не хочу давить на нее.

Она вздыхает.

-Да, наверное, ты прав.

В порыве действия она сминает чистый лист бумаги в плотный комок и отбрасывает его в сторону. Уставившись на смятую страницу, я чувствую себя самой большой кучей дерьма на планете. Это все моя вина; я причина, по которой она так себя чувствует.

-Позволь мне отвлечь тебя от этого, - говорю я, кладя руки ей на плечи сзади. Сегодня прекрасный день. Давай прогуляемся, устроим пикник.

При этих словах она просияла. «Правда?» -конечно. Иди одевайся. Я все приготовлю.

Мы в пути около часа, окна опущены, радио орет, а корзина для пикника пристегнута ремнями к кузову моего грузовика. Я точно знаю, куда везу ее: озеро Биг-Ридж, к югу от озера Норрис. В это время года слишком холодно, чтобы купаться, но вид все равно прекрасный.

Я выбираю местечко поближе к линии деревьев и расстилаю клетчатое одеяло под кривобокой ивой, которая защищает нас от солнца. Мы едим сэндвичи с индейкой и потягиваем игристый сидр, наблюдая, как мимо аккуратными рядками проплывают утки. Татум бросает хлеб, который мы принесли, в воду, чтобы привлечь их внимание, и довольно скоро она привлекает толпу.

Я наблюдаю, как она кормит уток, выглядя менее обремененной, чем этим утром. На ней бледно-голубое платье с высоким вырезом и подолом повыше. От одного взгляда на ее бедра у меня в штанах становится тесно. Я думаю о том, чтобы раздеть ее догола и взять прямо здесь, в парке, где любой мог бы увидеть, где каждый знал бы, что она полностью моя. В моем воображении она лежит лицом вниз на одеяле, ее великолепная круглая попка задрана вверх, а мой член глубоко внутри нее. Вскоре у меня практически потекли слюнки, так сильно я ее хочу.

Когда с хлебом покончено и утки улетели, она возвращается к одеялу.

-Что это за выражение? - спрашивает она меня.

По тому, как она прикусывает губу, я подозреваю, что она точно знает, о чем я думаю, или что-то близкое к этому. Я обнимаю ее за талию и прижимаюсь губами к мочке ее уха.

-Я хочу, чтобы ты кончила, - говорю я прямо, оценивая румянец, заливающий ее щеки.

-Сейчас? - шепчет она.

-Сейчас.

— Но, папоч... - начинает она, и я поднимаю руку. Она немедленно замолкает.

-Я знаю, где мы, но вокруг никого нет. Кроме того, твоя киска моя, когда я этого захочу, не так ли?

-Да, папочка...

-Я хочу ее сейчас.

Быстро оглядев пустой парк, она начинает медленно задирать юбку на бедрах. Я кладу свою руку поверх ее, чтобы остановить ее.

-Я хочу, чтобы ты встала на четвереньки, малышка. У меня болит член от того, как быстро она выполняет мои инструкции. Я опускаюсь на колени позади нее и задираю юбку, обнажая ее бледно-желтые трусики.

- Лицом вниз, милая, - говорю я, мой тон грубоват из-за силы моего возбуждения. Она подчиняется, и ее задница приподнимается немного выше. Я не торопясь стягиваю ее трусики вниз по изгибу ее ягодиц, позволяя им сомкнуться на сгибе ее колен. Она - видение, ее сладкая киска уже блестит.

-Раздвинь ноги немного шире для меня, детка.

-Но, папочка, что, если кто-нибудь увидит?

-Ты думаешь, я позволю кому-нибудь еще взглянуть на эту сочную киску?

-Нет...

-Поверь мне, здесь никого нет на мили вокруг.

-Но…

-Я позабочусь о тебе, - говорю я, и я это сделаю. Ничего не случится, и никто, кроме меня, не увидит эту прекрасную киску.

Она ахает, когда я провожу средним пальцем между ее складочек, находя маленький твердый бугорок ее клитора. Я нежно поглаживаю, дразняще срывая стон с ее губ, когда она начинает извиваться подо мной. Кожа ее ягодиц покрывается мурашками, когда нас обоих обдувает легкий ветерок. Я улыбаюсь и растираю ее чуть сильнее.

-Пожалуйста, папочка, - шепчет она. Я ухмыляюсь, моя эрекция болезненно напрягается под джинсами. Но я не буду трахать ее здесь, по крайней мере, не своим членом.

Я просовываю два пальца в ее жадное маленькое влагалище и сгибаю их вперед, надавливая на ее любимое местечко. Она издает крик, который эхом разносится над озером, и мне интересно, услышал ли ее кто-нибудь. Часть меня надеется, что услышали. Убирая руку, я дьявольски ухмыляюсь, когда она начинает двигаться по собственной воле, трахая себя моими пальцами и протягивая руку, чтобы погладить свой клитор.

-Ты хочешь кончить, не так ли, малышка?

-Да. Она дышит. -Мне нужно…

-А что, если я скажу нет? -Поддразниваю я. Она перестает двигаться.

-Хорошая девочка. Ты знаешь, что делать.

-Пожалуйста, позволь мне кончить, папочка, - умоляет она. Я медленно двигаю пальцами, наслаждаясь бархатистой мягкостью ее киски. Она такая чертовски влажная, ее соки практически стекают по моей руке.

Это наводит меня на мысль.

-Ты можешь кончить, малышка, - говорю я, - если сможешь засунуть папин палец себе в попку.

Татум выдыхает. -Но…Папочка...

Я вынимаю одну пару пальцев из ее киски и быстро заменяю их пальцами другой руки. Она тихо стонет, когда я обвожу ее вход своими скользкими пальцами.

-Ты когда-нибудь засовывала палец себе в попку, детка? Или папочка собирается первым трахнуть эту дырочку?

-Ты первый.

Чувство глубокого удовлетворения захлестывает меня. Я слегка надавливаю на ее анус, и ее киска сжимается в ответ.

-Сделай глубокий вдох для меня, малышка… Это оно. Теперь выдохни...

Я просовываю палец в ее попку, когда она вздыхает. Я едва успеваю наполовину войти, прежде чем она снова начинает неистово тереть свой клитор.

-Такая хорошая маленькая шлюшка, - хриплю я. -Берет папины пальцы в обе ее дырочки. Я трахаю ее, пока она гладит себя, постанывая прижимаясь назад, когда я продвигаюсь вперед.

Сильнее... Быстрее…

-Пожалуйста, позволь мне кончить, папочка. Я так чертовски близко.

-Ты можешь кончить для меня, детка.

Татум раскачивается взад-вперед, ее всхлипы переходят в стоны. Ее киска и попка сжимаются вокруг моих пальцев.

-О боже, папочка… Не... останавливайся...

Все ее тело содрогается, когда она кончает, прижимаясь лицом к одеялу, заглушая крики удовольствия.

-Хорошая девочка, - говорю я, когда она продолжает дергаться после оргазма.

-Такая хорошая, девочка, черт возьми. У меня было твердое намерение дождаться, пока мы вернемся домой, чтобы закончить то, что мы начали здесь, но мой член чувствует себя так, словно вот-вот взорвется.

Оглядевшись, чтобы убедиться, что мы все еще одни, я отстраняюсь от нее и вытаскиваю свой член из штанов. Услышав звук расстегивающейся молнии, она оглядывается через плечо.

-Я не могу ждать больше ни секунды, детка. Папа должен войти. Прямо сейчас, блядь.

Я начинаю дрочить свой член. Она переворачивается на бок, чтобы лучше видеть, как я работаю своим членом, взад-вперед, быстрее... сильнее…

-Можно мне посмотреть, как ты кончаешь, папочка? - спрашивает она.

-Конечно, можешь, малыш. Но не смей закрывать эти бедра. Покажи папочке свою киску.

Она полностью снимает трусики, держа одно колено в воздухе и не сводя взгляда с моего члена. Игра с ее киской и задницей катапультировала меня более чем на полпути к финишу; я уже чувствую, как напрягаются мои яйца.

-Хочешь посмотреть, как папа устроит большой беспорядок?

- Угу. Она кивает, ни на секунду не отрывая взгляда от моей руки. Что касается меня, то я не могу насытиться неприкрытым волнением на ее лице.

-Папочка кончит на твою киску, а потом ты поедешь домой с моей спермой в трусиках.