Я хочу, чтобы он брал от меня с той же энергией, что и отдает.

— Не сдерживайся, — шепчу, желая убедиться, что он знает, что может взять у меня все, что ему нужно. — Не будь таким нежным.

— Черт. Ты убиваешь меня, Ангел. — Он опускает голову, его губы и язык скользят по моему горлу, и звук его тяжелого дыхания у моего уха смешивается с биением моего сердца. Его бедра подаются вперед, толкаясь все сильнее и быстрее. Он на грани срыва, трахая меня так, как ему нужно, как он должен.

— Трахни меня, Рен, — стону я, проводя ногтями по его спине. — Трахни меня. Пожалуйста. Не будь таким нежным.

— Тебе будет очень больно, когда я закончу с тобой, — объявляет он с рычанием. Все, что я могу сделать, это улыбнуться, когда он двигается быстрее, вгоняя себя глубоко. Так глубоко и жестко, что мне приходится стиснуть зубы от смеси боли и удовольствия - но больше от удовольствия, помимо физического, удовлетворения от осознания того, что он наслаждается мной так же, как и я - им.

Это последнее, что приходит мне в голову, прежде чем я обнаруживаю, что снова достигаю края обрыва, падаю с гортанным стоном за секунду до того, как сладкая дрожь прокатывается по мне, а мои мышцы сжимают его еще крепче, чем раньше.

И он чувствует это.

— О, черт, Скарлет. Ты так сильно сжимаешь мой член.

Он двигается все быстрее, входит и выходит, входит и выходит, быстрее с каждым ударом моего сердца. Я такая влажная, что звуки, которые издает мое тело, когда он входит в меня, должны смущать, но они только усиливают удовольствие.

— Черт возьми, я знал, что этот момент будет достойным ожидания. Ты такая совершенная, — хвалит Рен с бешеным выражением в глазах, и все, что я могу сделать, это держаться за него, погружая свои ногти все глубже с каждым толчком, пока он проникает в мое лоно.

Боль распространяется по моему животу, когда он ускоряет темп. Я игнорирую ее, загоняя на задворки сознания.

— Не думаю, что смогу удержаться от того, чтобы трахать тебя так, как мечтал. — Его белые зубы обнажены, и я могу сказать, что он все еще сдерживается. У меня вырывается стон, и мгновение спустя его губы опускаются на мои, когда он трахает меня до беспамятства, каждый толчок открывает что-то темное и зловещее внутри меня.

Пот выступает на наших телах, и я не уверена, сколько еще смогу терпеть боль в своей вагине, которая хоть и трепещет от удовольствия, но все равно жжет с каждым толчком.

Я прерываю поцелуй и смотрю ему в глаза.

— Рен. Я не знаю, сколько еще смогу выдержать.

Стиснув зубы, он толкается сильнее, мое тело двигается вверх по матрасу — единственное, что удерживает меня на месте, это его хватка.

— Черт, блядь. Я собираюсь кончить. Я сейчас кончу в твою киску… в мою киску. — Я не пропускаю мимо ушей это заявление и скрываю гримасу боли, прикусывая внутреннюю сторону щеки с такой силой, что ощущаю вкус крови.

Запрокинув голову, он издает рев, который угрожает разорвать мои барабанные перепонки. Он дергается глубоко внутри меня, и волна тепла разливается по моему центру. Через мгновение он нежно целует мой влажный лоб и отходит в сторону, внезапно оставляя меня одну.

Он уходит ненадолго. Я слишком ослабела и оцепенела, чтобы сопротивляться его объятиям. Он берет меня на руки, моя голова прижимается к его груди, и я с удовольствием слушаю его глубокий, счастливый вздох.

Если бы я только могла запечатлеть нас здесь, в этот самый момент, навечно.

Когда все идеально. Когда мир состоит из нас двоих и никого больше. Я никогда не была так счастлива, никогда не знала, что возможно испытывать такое глубокое чувство принадлежности. Я знаю, кто я, где я хочу быть и что хочу делать как можно чаще. Всеми возможными способами. Что-то подсказывает мне, что Рен не будет возражать. Я улыбаюсь этой мысли и прижимаюсь к нему теснее, практически мурлыкая, как кошка, растянувшаяся на солнышке.

Реальность обрушивается на меня внезапно, когда странное влажное ощущение между моих бедер напоминает мне о том, что он сделал.

То, что сейчас вытекает из меня.

Ужас охватывает меня.

О боже.

— Рен. Ты кончил в меня.

Он фыркает, затем стонет, его дыхание шевелит мои волосы, а рука нежно проводит круговыми движениями по моей руке.

— Ты права, я сделал это и буду делать снова и снова.

Это гордость в его голосе?

Неужели он не понимает всей серьезности того, что я пытаюсь сказать?

— Я еще не принимаю противозачаточные. Ты не можешь кончать в меня. — Я резко выдыхаю.

— Не могу? Ты указываешь мне, что я могу, а что нет? Особенно когда это касается тебя? Нет. Я чист, Ангел, у меня очень давно не было секса, и я отказываюсь позволять чему-либо встать между нами. Не будет никаких преград, когда я буду брать тебя. Я бы предпочел рискнуть и сделать тебя беременной.

— Я просто сказала, — выпаливаю я, в то время как страх начинает нарастать в моем голосе. — Я бы хотела иметь семью, но...

— Но ничего. Когда ты позволила мне овладеть тобой, мы стали одним целым. Я буду лелеять тебя, заботиться о тебе и защищать любой ценой, но я всегда буду кончать в твою киску. По-другому быть не может. И не будет.

Он с любовью улыбается и почти душераздирающе нежно гладит мои волосы, пропуская пряди сквозь пальцы.

— Я уже говорил тебе, что как только я овладею тобой, назад пути не будет. Я намерен сделать тебя своей всеми возможными способами. Сделать так, чтобы ты забеременела - одна из моих приоритетных задач, прямо после женитьбы.

С одной стороны, того факта, что он вообще думает в этом направлении, достаточно, чтобы мой пульс участился. Будущее. Семья. Мы двое. Представляю это настолько реально, что кажется, если протянуть руку, получится дотронуться.

С другой стороны, мне интересно, будет ли у меня когда-нибудь выбор, когда наступят эти вехи.

Кого я обманываю? У женщин в нашем мире редко бывает выбор.

Что мы делаем, так это держимся за наших мужчин и любим их так сильно, как только можем.

Мои руки сжимаются вокруг него, как будто я думаю вслух, воспринимая концепцию буквально. Я более чем готова это сделать.

Даже если это означает любить его, несмотря на все, через что он проходит.

Он шевелится, отвлекая меня от мыслей. Не могу сказать, что сожалею об этом. Я не хочу, чтобы эти тревожные мысли омрачали то, что должно быть счастливым, почти священным моментом. Лежа в объятиях мужчины, которого я люблю, и наконец-то полностью принадлежу.

— Давай приведем тебя в порядок, — предлагает он со смешком. — Нам обоим сейчас не помешал бы душ, хотя у меня плохие новости.

— В чем дело? — Я поднимаю голову достаточно высоко, чтобы разглядеть его ухмылку и то, как сверкают его глаза. Если бы только я могла сделать так, чтобы он всегда был таким счастливым и умиротворенным. Мне большего не надо.

— Горячей воды не всегда хватает. Нам придется вдвоем принимать душ и экономить ее. — Он не может скрыть своего ликования. — Это ответственный поступок.

Я не могу притворяться серьезной, как это делает он, вместо этого хихикая. Я скучала по игривой энергии, которую он излучает.

— Мы не хотим быть безответственными. — Однако у моего тела другие представления, как только я пытаюсь пошевелиться, боль в мышцах усиливается.

А сердцевина слегка покалывает, когда я сжимаю бедра вместе. Мое сердце смягчается, пока почти не тает, когда Рен замечает это. Его темные брови озабоченно хмурятся, а тело напрягается рядом с моим.

— Тебе больно? Я так старался быть нежным, но мое желание к тебе пересилило все рациональные мысли. Я бы извинился, но не могу. Я хочу, чтобы тебе было больно. Хочу, чтобы ты вспоминала, кто завладел тобой. Мне нужно, чтобы ты чувствовала меня глубоко внутри с каждым движением.

— Я знаю. — Рука, которой я провожу по его щеке, кажется, успокаивает его, но лишь немного. — Каждый первый раз причиняет боль, по крайней мере, судя по тому, что я читала.

— Первый раз. — Он как будто смакует слова, которые шепчет.

Как будто это слова молитвы или заклинания. Он, должно быть, замечает вопросительный взгляд, которым я одариваю его, потому что застенчиво улыбается.

— Не буду притворяться, что мысль о том, что я у тебя первый, не делает меня твердым как сталь, Ангел. Черт возьми, даже сейчас я хочу трахнуть тебя снова.

Он обхватывает мою щеку, заглядывая глубоко в глаза.

— Твой первый и единственный.

Сладкое, приятное тепло разливается по мне, когда он гладит меня по щеке, заглядывая в глубины моей души.

— Мой первый и единственный, — соглашаюсь я, вкладывая в каждое слово всю душу. — Это всегда был ты, Рен. И всегда будешь.

Его медленная, уверенная улыбка говорит мне, что это были правильные слова.