Глава 46

Грейс

Следующие несколько месяцев полны больших перемен и противоречивых эмоций.

За две недели до моего окончания университета Кэл официально стал постоянным опекуном Мэдди. Его адвокат объяснил, что опекунство — это не то же самое, что усыновление, о чем я сначала подумала, но что отныне Кэл будет заботиться о своей сестре как родитель.

Весь процесс оказался намного более утомительным, чем ожидалось, особенно потому, что нам пришлось обновить справки из детского сада, медицинского центра, стоматолога и буквально все остальное. Кэл спросил меня, не возражаю ли я быть экстренным контактным лицом Мэдди, и, конечно, я сказала, да.

Однако самым трудным из всего этого было заставить Мэдди понять ее новую жизненную ситуацию. В течение нескольких недель она не понимала, почему ей нужно навещать свою мать в каком–то странном здании, которое работало как больница, но на самом деле таковой не выглядело. Она продолжала спрашивать, почему она не может снова жить со своей мамой. Было ли это потому, что она больше не любила ее.

— Мамочка любит тебя, принцесса, — говорил ей Кэл каждый раз, когда она спрашивала, что случалось все реже с течением недель. — Она просто сейчас больна, и ей нужна помощь врачей и медсестер, чтобы снова выздороветь.

Как ни странно, она редко спрашивала о Пите. Официальное объяснение (мы не собирались говорить четырехлетней девочке, что ее отец бросил ее) состояло в том, что он нашел новую работу очень далеко и не знал, когда сможет вернуться навестить ее. Я всегда подозревала, что Мэдди не слишком привязана к своему отцу — слава Богу — и время только подтвердило мою правоту.

Точно так же, как он делал это раньше, Кэл посетил еще одно мероприятие «Папа–дочка» в ее школе, не успев пожаловаться на то, насколько ненужными и бесчувственными они могут быть. У многих детей по какой–либо причине нет отца, и нет смысла напоминать им, что они не такие, как их одноклассники.

Удивительно, но через несколько месяцев после того, как Мэдди ушла в свою, школу для больших девочек — так мы теперь называем начальную школу, — мы узнали, что они заменили мероприятия на встречи «Родитель–дочь» или «Родитель–сын», что звучало намного лучше.

Что касается, Грейси и Сэмми: Детективы под прикрытием, то в итоге я не только получила пятерку, но и получила потрясающую возможность попросить агента просмотреть мою рукопись летом. Профессор Даннер подумал, что это стоит разослать в несколько издательств, и именно это я и сделала.

Если синдром самозванки — это сука, то я — Высшая сука.

За месяц до выпуска Аарон вытащил меня с урока балета, который я только что закончила преподавать, потому что одна из его клиенток сказала ему, что она только что закончила ремонт в одном из старых домов у реки и хочет сдать его в аренду. По дороге мы подобрали Кэла и Мэдди, и в ту секунду, когда переступили порог двухэтажного дома с тремя спальнями и двумя ванными комнатами, мы поняли, что это тот самый дом.

Он расположен в одном из самых красивых районов Уорлингтона, прямо рядом с парком с прудом и множеством уток, которых Мэдди любит кормить. Я никак не смогла бы добраться пешком от дома до Дворца Танцев, так как он был слишком далеко, но, к счастью, это перестало быть проблемой на следующий день после окончания занятий, когда мои папы проделали весь этот путь сюда, чтобы доставить мою новую машину.

Я буквально плакала несколько часов. Не только из–за моего первого и нового автомобиля — который, кстати, очень красивый — но и потому, что оба моих папы влюбились в Мэдди в ту секунду, когда она подошла к ним в своем желтом костюме принцессы и с пучком балерины, чтобы представиться.

Она немного растерялась, когда узнала, что у меня два папы вместо одной мамы и одного папы, как у нее, но простого объяснения Кэла было достаточно, чтобы путаница рассеялась.

— В некоторых семьях есть мама и папа, но в других может быть две мамы или два папы, — сказал он ей.

— Или один старший брат? — спросила она с надеждой в глазах.

Он поцеловал ее в маленький лобик и сказал.

— И это тоже, тыковка.

Это было год назад.

Сейчас, в разгар жаркого июльского дня, я вот–вот потеряю самообладание.

— Мэдди! Ужин готов! — кричу я из кухни, зная, что она, вероятно, смотрит что–то на планшете Кэла наверху и ничего не услышит.

— Мэдди!

— Я иду, Грейси! — наконец кричит она в ответ, как раз перед тем, как я слышу ее громкие шаги на лестнице. Мгновение спустя пятилетняя девочка появляется на кухне открытой планировки, одетая в маленькое оранжевое платьице, усыпанное цветами — теперь она помешана на оранжевом. Но не позволяйте ей одурачить вас, потому что цветы все еще розовые. — Где Сэмми?

— Я бы сама хотела узнать, — бормочу я больше себе, чем ей, когда беру большую миску с салатом и передаю ее Мэдди, чтобы она могла подать его на стол. Она всегда хочет помочь по дому, и я каждый раз таю от этого.

Кэл хорошо воспитал ее, и я надеюсь, что у меня тоже хорошо получается.

Пытаясь успокоиться, я ставлю курицу на деревянный стол, за которым мы каждый день всей семьей завтракаем и ужинаем — мы с Кэлом обычно обедаем вместе в гостиной или в The Spoon, когда Мэдди в школе — и целую Мэдди в макушку. За последний год она немного подросла, и, хотя она по–прежнему симпатичная малышка, к тому времени, когда она будет в моем возрасте, она, вероятно, будет выше меня. Что для начала не так уж и сложно.

О, только не поднимайте тему, Мэдди так быстро взрослеет при Кэле, потому что у него был бы буквальный срыв, и тогда мне пришлось бы обнимать его и напоминать, что она всегда будет его маленькой принцессой. Такой взрослый–малыш, именно такой.

Кстати, о моем чересчур драматичном парне... Где он, черт возьми, находится?

Почти час назад он ушел из дома, сказав, что у нас закончились молоко и масло. Имейте в виду, в пяти минутах ходьбы есть супермаркет. Я бы не так сильно возражала против его задержки, если бы курица не остывала. Или если бы он ответил на мои сообщения.

— Я очень голодна, — скулит Мэдди, плюхаясь на диван с драматическим вздохом. Я улыбаюсь про себя. Вся в брата.

— Я уверена, что он скоро будет здесь. Хочешь немного крекеров? Но только парочку, ты же знаешь правило. — Правило гласит: «не набивай рот закусками прямо перед ужином».

— Ура! Ты лучшая, Грейси!

Только десять минут спустя мы наконец слышим, как машина Кэла въезжает на подъездную дорожку. Я протягиваю Мэдди руку.

— А ну ка. Давай посмотрим, что так задержало твоего брата.

Держась за руки, мы подходим к передней части дома, и меня сразу же обдает ошеломляющей волной тепла, когда я открываю входную дверь.

И очень улыбающийся Кэл, вылезающий с водительского сиденья, возвращающийся к багажнику машины и вытаскивающий из нее...

— Это что, собака?! — Мэдди вскрикивает как раз в тот момент, когда я замечаю самого большого и симпатичного черного лабрадора, которого я когда–либо видела.

— Сюрприз. — Кэл застенчиво улыбается, берет собаку за поводок и направляется к передней части дома. — Сидеть, — приказывает он животному, и у меня отвисает челюсть, когда собака, даже не колеблясь, делает то, что ей говорят.

— Что... Кэл? — Прямо сейчас я потеряла дар речи. Мы говорили о том, чтобы в ближайшее время завести Мэдди собаку, но я понятия не имела, что он уже все уладил. — Объясни.

Он усмехается.

— Извини за историю с супермаркетом, я вообще–то туда не ездил.

— Я так и думала. — Я закатываю глаза, не в силах сдержать улыбку, наблюдая, как Мэдди подпрыгивает от возбуждения, а собака виляет хвостом в ответ.

— Этот большой парень — Рокет, — объясняет он под удивленным взглядом своей сестры. — Он родился в местном приюте четыре года назад, полностью обучен и хорошо ладит с детьми и другими собаками, несмотря на свой размер. Хочешь погладить его, принцесса?

— Да!

— Хорошо, но делай это осторожно.

Мэдди направляется к новому члену нашей семьи и протягивает ему руку, которую Рокет, не теряя времени, обнюхивает и облизывает. Мэдди смеется.

— Я ему нравлюсь.

— Конечно, нравишься, малышка. Он действительно хороший мальчик. — Кэл чешет его за ушами. — Иди сюда, солнышко. Передай привет нашему сыну.

— Нашему сыну, да? — Опускаясь на колени перед Рокетом, я жду, пока он тоже одобрительно оближет мою руку. — О, он такой милашка.

— Он большой плюшевый мишка, — соглашается Кэл. — Я также захватил с собой в машину немного еды, игрушки и собачью будку. Не могла бы ты принести их мне?

Как только Рокет устраивается на нашем большом заднем дворе, занятый беготней и обнюхиванием, мы, наконец, приступаем к нашему — теперь уже холодному — ужину.

— Нам придется выгуливать его каждый день, — говорит Кэл Мэдди, которая немедленно кивает.

— Да, Сэмми, я буду его выгуливать. Он мой лучший друг, — говорит она с набитым курицей ртом. Она поворачивается ко мне. — Он немного похож на По.

— Ты права, он похож, — соглашаюсь я с улыбкой.

Рокет выглядит точь–в–точь как пушистый приятель По, Грейси и Сэмми. Именно таким Кэл представлял его себе больше года назад, и именно таким он появится на прилавках магазинов чуть больше, чем через месяц.

Все верно — первая часть, Грейси и Сэмми: Детективы под прикрытием, выходит в одном из моих любимых издательств с тех пор, как я была ребенком. И я говорю, первая часть, потому что, согласно контракту, который я подписала несколько месяцев назад, в последующие годы выйдут еще как минимум две части.

Однако, что бы с этим ни случилось, я уже сказала Аделаиде, что она от меня не избавится. Я слишком многим обязана балету — и Дворцу танцев — чтобы уволиться. Это не входит в мои планы.

Послеполуденный летний ветерок проникает в открытое окно, выходящее на задний двор, где Рокет гоняется за бабочкой, уже чувствуя себя как дома.

Теплое чувство спокойствия поселяется внутри меня. Когда я украдкой бросаю взгляд на Мэдди и Кэла, которые смеются и смотрят на Рокета сердобольными глазами, я задаюсь вопросом, могла ли жизнь быть лучше, чем эта.