О, черт.
Я крепче сжимаю ручку двери.
— Что, черт возьми, происходит?
— Хотел бы я знать.
Резкий треск выстрелов сотрясает ночь, пули отскакивают от корпуса машины.
Не раздумывая ни секунды, Роман вытягивает руку, просовывая мою голову между ног.
— Ложись! — приказывает он голосом, с которым никто в здравом уме не стал бы спорить.
Зажмурив глаза, я сглатываю страх и ужас, застрявшие в горле. Я сосредотачиваюсь на том, чтобы дышать и не словить чертову паническую атаку на полу машины Романа, потому что это ничему не поможет.
Он опускает окно. Визг шин становится громче и зловещее. И тут он открывает ответный огонь. Или, по крайней мере, мне так кажется.
Я поднимаю голову и вижу, как он правой рукой ведет машину, а левой стреляет в окно.
— Позволь мне сесть за руль. — Всплеск адреналина придает мне мгновенный заряд храбрости.
— Нет. Я не буду рисковать твоей жизнью.
Это безумие. В нас стреляют и преследуют Бог знает кто. И все же я не думаю, что он будет рад, если я брошу ему вызов в этот момент.
Звуки погони, выстрелы и звон разбивающегося стекла ужасают. Сердце замирает в горле, и я молюсь, как сумасшедшая, чтобы мы умерли не так.
Но как бы ужасно это ни было, при одном взгляде на Романа, в одиночку отбивающегося от нападавших, у меня перехватывает дыхание. У него есть навыки, это точно.
Повернув, он заставляет машину резко свернуть. Раздается финальный рев двигателя, громкий треск, а затем... ничего. Машина останавливается, и мир затихает.
Я с опаской поднимаю голову, глаза приспосабливаются к тусклому свету внутри машины. Роман сидит неподвижно, обе руки лежат на руле, хотя мы больше не двигаемся, а его дыхание становится резким и тяжелым.
Что, ради всего святого, только что произошло?
За его спиной, в окне, я вижу машину, которая преследовала нас. Его передняя часть прижата к фонарному столбу, из разбитого двигателя валит пар. Я могу различить силуэты тел, сгорбившихся на своих сиденьях, кровь забрызгала все окна.
Роман гримасничает, и его правая рука - та самая, которая несколько мгновений назад так умело управляла машиной, - теперь сжимает его левое плечо. Когда он отдергивает руку, она вся в красных пятнах.
— О Боже, ты ранен! — Ужас охватывает меня, когда до меня доходит реальность ситуации.
— Просто царапина, — настаивает Роман, хотя я не совсем уверена в том, что это правда. — Просто осколок стекла порезал меня. — Его внимание сфокусировано на мне. — Скажи, что с тобой все в порядке, — требует он, протягивая руки, чтобы погладить меня и проверить на предмет следов травмы.
— Я не ранена - ранен ты! — Прежде чем я успеваю остановить себя, отстегиваю ремень безопасности и переползаю через консоль, чтобы устроиться у него на коленях, ища успокоения в его тепле и прикосновениях.
— Мы чуть не погибли, — хнычу я, обхватывая его руками, стараясь не задеть раненое плечо и уткнувшись ему в шею.
Он стонет, и я не думаю, что это из-за его травмы: кровь в его теле, кажется, осела где-то намного, намного ниже. Ух ты. Нет никаких сомнений в том, как он реагирует на мои прикосновения. Объективно говоря, сейчас неподходящее время, чтобы заняться им, но скажите это моей внезапно затрепетавшей киске.
— Роман, — говорю я, поднимая платье на бедрах. — Это было горячо.
Он подавляет смех, который превращается в придушенное проклятие, когда я скребусь о его напряженный член. Но это правда. В тот момент это было ужасно, но теперь, когда мы здесь, живы, а они мертвы, и Роман надрал задницу и обеспечил мне безопасность...
Это опасно?
Вокруг никого нет - улицы кажутся пустынными в это время суток, - и, несмотря на оргазм, который я испытала час назад, во мне поднимается новый вид голода. Голод, который можно утолить только с Романом глубоко внутри меня.
Моя девственность всегда принадлежала ему - независимо от аукциона, нет никого другого, с кем бы я хотела стать первой.
Прижавшись к нему, я стягиваю платье спереди, чтобы освободить грудь, потому что мне нужно почувствовать больше его прикосновений. Он понимает это, наклоняется и засасывает мой правый сосок в свой теплый рот.
Святой, блядь, ад. Я уже кончала сегодня вечером, но двойное ощущение - когда я упираюсь в его твердую грудь, а его язык ласкает мою чувствительную плоть - похоже на рай. Я прикусываю губу и откидываю голову назад, пока он облизывает и посасывает пик, а затем переходит к другой стороне.
— Ты так чертовски совершенна. Я уже говорил тебе об этом, milaya?
Я стону, выгибаясь в его руках, и зарываюсь рукой в его волосы, пока он ласкает языком мой левый сосок, снова и снова, пока я не перестаю соображать.
— Ты должен трахнуть меня сейчас же, — требую я. Мне было интересно, как он будет чувствовать себя внутри меня с самого Лондона, и я вдруг не могу больше ждать ни минуты, чтобы узнать это.
Я качаюсь на нем, безумно желая большего, но когда я тянусь вниз, чтобы расстегнуть пряжку его ремня, он останавливает меня, накрывая своей рукой мою. В последний раз поцарапав зубами мой сосок, он откидывается назад и на мгновение закрывает глаза, чтобы вернуть контроль над собой.
— Ты даже не представляешь, как сильно я хочу быть в тебе, но нам нужно выбираться отсюда. У них может быть подкрепление на пути.
Мое лицо опускается в разочаровании, что только заставляет его рассмеяться.
Он поднимает руки и ласкает мою грудь, заставляя меня дрожать.
— Это всего лишь временная задержка. Я заберу тебя в свой пентхаус и оттрахаю до потери сознания.
Его слова медленно возвращают меня к реальности.
— Подожди. Я не могу поехать с тобой домой.
Его взгляд сужается.
— Почему?
— Мои родители и... — Я прикусываю губу, в моем мозгу проносится множество тревожных мыслей. — Анатолий будет в ярости, что ты не отвез меня домой.
Ненавижу, что именно об этом мне приходится беспокоиться в такой момент, но я не могу потерять голову.
— На нас напали. Никто не будет задаваться вопросом, почему я отвез тебя в безопасное место, чтобы ты затаилась после того, что только что произошло. — Он убирает прядь волос с моего лица. — Мы заслужили эту ночь вместе.
Я закусываю губу, борясь с внутренними желаниями.
Глаза Романа темнеют, но он минуту ничего не говорит, только берет мой подбородок между большим и указательным пальцами, требуя моего внимания.
— Предоставь его мне.
— Хорошо, — шепчу я.
Во мне больше нет сил бороться. Только на одну ночь я отдамся Роману. Это может быть глупо и рискованно, но если я не сделаю этого, то буду жалеть вечно. Ночь будет для меня. Воспоминание, которое я буду смаковать всю оставшуюся жизнь.
Потому что, когда я освобожусь от Анатолия, когда я освобожусь от этого мира, меня не затянет обратно ни один мужчина. Ради Софии я покажу настоящую независимость и силу. Что значит стоять на ногах.
Выражение лица Романа расслабляется, когда его губы находят мои.
Этот поцелуй медленный и соблазнительный. Его руки обнимают мое лицо, когда он проводит языком по моему. Я прижимаюсь ближе, желая большего, но он мягко отстраняется.
— Нам действительно нужно идти, — шепчет он мне в губы. — Но поверь, я планирую закончить начатое. — Проведя руками по моему телу, он возвращает платье на место, поднимает меня на сиденье, пристегивает ремнем безопасности и целует в лоб.
Эта милая, заботливая сторона Романа заставляет мой желудок вздыматься от желания.
Он заставляет меня жаждать чего-то настоящего, чего я никогда раньше не испытывала.