О, черт.

Я крепче сжимаю ручку двери.

— Что, черт возьми, происходит?

— Хотел бы я знать.

Резкий треск выстрелов сотрясает ночь, пули отскакивают от корпуса машины.

Не раздумывая ни секунды, Роман вытягивает руку, просовывая мою голову между ног.

— Ложись! — приказывает он голосом, с которым никто в здравом уме не стал бы спорить.

Зажмурив глаза, я сглатываю страх и ужас, застрявшие в горле. Я сосредотачиваюсь на том, чтобы дышать и не словить чертову паническую атаку на полу машины Романа, потому что это ничему не поможет.

Он опускает окно. Визг шин становится громче и зловещее. И тут он открывает ответный огонь. Или, по крайней мере, мне так кажется.

Я поднимаю голову и вижу, как он правой рукой ведет машину, а левой стреляет в окно.

— Позволь мне сесть за руль. — Всплеск адреналина придает мне мгновенный заряд храбрости.

— Нет. Я не буду рисковать твоей жизнью.

Это безумие. В нас стреляют и преследуют Бог знает кто. И все же я не думаю, что он будет рад, если я брошу ему вызов в этот момент.

Звуки погони, выстрелы и звон разбивающегося стекла ужасают. Сердце замирает в горле, и я молюсь, как сумасшедшая, чтобы мы умерли не так.

Но как бы ужасно это ни было, при одном взгляде на Романа, в одиночку отбивающегося от нападавших, у меня перехватывает дыхание. У него есть навыки, это точно.

Повернув, он заставляет машину резко свернуть. Раздается финальный рев двигателя, громкий треск, а затем... ничего. Машина останавливается, и мир затихает.

Я с опаской поднимаю голову, глаза приспосабливаются к тусклому свету внутри машины. Роман сидит неподвижно, обе руки лежат на руле, хотя мы больше не двигаемся, а его дыхание становится резким и тяжелым.

Что, ради всего святого, только что произошло?

За его спиной, в окне, я вижу машину, которая преследовала нас. Его передняя часть прижата к фонарному столбу, из разбитого двигателя валит пар. Я могу различить силуэты тел, сгорбившихся на своих сиденьях, кровь забрызгала все окна.

Роман гримасничает, и его правая рука - та самая, которая несколько мгновений назад так умело управляла машиной, - теперь сжимает его левое плечо. Когда он отдергивает руку, она вся в красных пятнах.

— О Боже, ты ранен! — Ужас охватывает меня, когда до меня доходит реальность ситуации.

— Просто царапина, — настаивает Роман, хотя я не совсем уверена в том, что это правда. — Просто осколок стекла порезал меня. — Его внимание сфокусировано на мне. — Скажи, что с тобой все в порядке, — требует он, протягивая руки, чтобы погладить меня и проверить на предмет следов травмы.

— Я не ранена - ранен ты! — Прежде чем я успеваю остановить себя, отстегиваю ремень безопасности и переползаю через консоль, чтобы устроиться у него на коленях, ища успокоения в его тепле и прикосновениях.

— Мы чуть не погибли, — хнычу я, обхватывая его руками, стараясь не задеть раненое плечо и уткнувшись ему в шею.

Он стонет, и я не думаю, что это из-за его травмы: кровь в его теле, кажется, осела где-то намного, намного ниже. Ух ты. Нет никаких сомнений в том, как он реагирует на мои прикосновения. Объективно говоря, сейчас неподходящее время, чтобы заняться им, но скажите это моей внезапно затрепетавшей киске.

— Роман, — говорю я, поднимая платье на бедрах. — Это было горячо.

Он подавляет смех, который превращается в придушенное проклятие, когда я скребусь о его напряженный член. Но это правда. В тот момент это было ужасно, но теперь, когда мы здесь, живы, а они мертвы, и Роман надрал задницу и обеспечил мне безопасность...

Это опасно?

Вокруг никого нет - улицы кажутся пустынными в это время суток, - и, несмотря на оргазм, который я испытала час назад, во мне поднимается новый вид голода. Голод, который можно утолить только с Романом глубоко внутри меня.

Моя девственность всегда принадлежала ему - независимо от аукциона, нет никого другого, с кем бы я хотела стать первой.

Прижавшись к нему, я стягиваю платье спереди, чтобы освободить грудь, потому что мне нужно почувствовать больше его прикосновений. Он понимает это, наклоняется и засасывает мой правый сосок в свой теплый рот.

Святой, блядь, ад. Я уже кончала сегодня вечером, но двойное ощущение - когда я упираюсь в его твердую грудь, а его язык ласкает мою чувствительную плоть - похоже на рай. Я прикусываю губу и откидываю голову назад, пока он облизывает и посасывает пик, а затем переходит к другой стороне.

— Ты так чертовски совершенна. Я уже говорил тебе об этом, milaya?

Я стону, выгибаясь в его руках, и зарываюсь рукой в его волосы, пока он ласкает языком мой левый сосок, снова и снова, пока я не перестаю соображать.

— Ты должен трахнуть меня сейчас же, — требую я. Мне было интересно, как он будет чувствовать себя внутри меня с самого Лондона, и я вдруг не могу больше ждать ни минуты, чтобы узнать это.

Я качаюсь на нем, безумно желая большего, но когда я тянусь вниз, чтобы расстегнуть пряжку его ремня, он останавливает меня, накрывая своей рукой мою. В последний раз поцарапав зубами мой сосок, он откидывается назад и на мгновение закрывает глаза, чтобы вернуть контроль над собой.

— Ты даже не представляешь, как сильно я хочу быть в тебе, но нам нужно выбираться отсюда. У них может быть подкрепление на пути.

Мое лицо опускается в разочаровании, что только заставляет его рассмеяться.

Он поднимает руки и ласкает мою грудь, заставляя меня дрожать.

— Это всего лишь временная задержка. Я заберу тебя в свой пентхаус и оттрахаю до потери сознания.

Его слова медленно возвращают меня к реальности.

— Подожди. Я не могу поехать с тобой домой.

Его взгляд сужается.

— Почему?

— Мои родители и... — Я прикусываю губу, в моем мозгу проносится множество тревожных мыслей. — Анатолий будет в ярости, что ты не отвез меня домой.

Ненавижу, что именно об этом мне приходится беспокоиться в такой момент, но я не могу потерять голову.

— На нас напали. Никто не будет задаваться вопросом, почему я отвез тебя в безопасное место, чтобы ты затаилась после того, что только что произошло. — Он убирает прядь волос с моего лица. — Мы заслужили эту ночь вместе.

Я закусываю губу, борясь с внутренними желаниями.

Глаза Романа темнеют, но он минуту ничего не говорит, только берет мой подбородок между большим и указательным пальцами, требуя моего внимания.

— Предоставь его мне.

— Хорошо, — шепчу я.

Во мне больше нет сил бороться. Только на одну ночь я отдамся Роману. Это может быть глупо и рискованно, но если я не сделаю этого, то буду жалеть вечно. Ночь будет для меня. Воспоминание, которое я буду смаковать всю оставшуюся жизнь.

Потому что, когда я освобожусь от Анатолия, когда я освобожусь от этого мира, меня не затянет обратно ни один мужчина. Ради Софии я покажу настоящую независимость и силу. Что значит стоять на ногах.

Выражение лица Романа расслабляется, когда его губы находят мои.

Этот поцелуй медленный и соблазнительный. Его руки обнимают мое лицо, когда он проводит языком по моему. Я прижимаюсь ближе, желая большего, но он мягко отстраняется.

— Нам действительно нужно идти, — шепчет он мне в губы. — Но поверь, я планирую закончить начатое. — Проведя руками по моему телу, он возвращает платье на место, поднимает меня на сиденье, пристегивает ремнем безопасности и целует в лоб.

Эта милая, заботливая сторона Романа заставляет мой желудок вздыматься от желания.

Он заставляет меня жаждать чего-то настоящего, чего я никогда раньше не испытывала.