— Неудивительно, что вокруг осталось так мало людей.

— Да. Из-за насилия, нехватки еды и проблем с легкими из-за пыли в воздухе население сократилось примерно до четверти от прежнего уровня, если оценки людей, с которыми я разговаривал здесь, точны. И многие из тех, кто выжил, уехали отсюда, в центр страны.

— Зачем они это делают?

— Поначалу там было безопаснее. Меньше стихийных бедствий. Так что теперь там больше цивилизации. Крупные города вновь организовали и отстроили инфраструктуру. У них есть электричество, вода, школы и больницы. По крайней мере, так гласят слухи.

— Вау, — я задумываюсь об этом на минуту. — Может, нам стоит переехать туда?

— Я не знаю. Об этом ходят кое-какие разговоры. Но путешествовать опасно, и у нас нет никаких подтвержденных отчетов о том, каково там. Я предполагаю, что сообщества в центре, возможно, и безопаснее, но они наверняка контролируются военными. У нас по-прежнему есть бункер с электричеством и водой. И здесь у нас есть наша свобода. Самоопределение.

Я киваю, слегка расслабляясь, так как мне не нравится идея покидать бункер.

— Откуда ты родом?

Его глаза расширяются, как будто он удивляется.

— Северная Каролина.

— У тебя было много родственников?

— Нет, только моя мама. Она растила меня одна и умерла за пару лет до того, как мы закрылись.

— Значит, здесь не осталось никого, кого ты хотел бы попытаться найти?

Грант качает головой, уставившись на дорогу перед нами. Мы проехали через город, так что он может прибавить скорость.

— У меня было несколько друзей, но… то была другая жизнь. А это та жизнь, которая у меня есть сейчас.

— Я чувствую то же самое теперь, когда мой отец умер. Люди в бункере — мои люди, так что я останусь с ними.

***

Еще через полчаса мы добираемся до фермы «Новая Гавань», которая представляет собой обширное поместье, окруженное укрепленной импровизированной стеной.

Оно хорошо охраняется, что в наши дни является единственным способом выжить в этом мире, и люди, которые встречают нас, кажутся эффективными и компетентными, но в то же время дружелюбными.

Приятно видеть новые лица. Грант знакомит меня с кем-то по имени Фэйт, которая выглядит примерно моего возраста, но, кажется, главная здесь. Она уже знакома с Грантом и, похоже, рада знакомству со мной. Она проводит нас вокруг главного дома и во двор позади него, который ведет к сараю, представляя нас разным людям, мимо которых мы проходим.

Их слишком много, и прошло слишком много времени с тех пор, как я знакомилась с новыми людьми. Я не могу запомнить ни единого имени.

— Мы уже упаковали для вас этих куриц, — говорит она, указывая на штабеля ящиков с домашней птицей, громко выражающей недовольство. Там много хлопанья крыльев, кудахтанья и перьев, так что я не могу точно сказать, сколько куриц мы получаем.

Но, похоже, очень много. Они нам пригодятся. Нам нужно иметь достаточно яиц для размножения, а также для производства достаточного количества яиц для нашего сообщества.

Грант стоически смотрит на них. У него всегда такой вид, будто он знает, что делает, так что я всегда предполагала, что он правда знает.

— Это хорошо. Но если мы дарим вам генератор, мы ожидаем большего, чем просто это.

— Ага, — она жестом приглашает нас следовать за ней. Фэйт — одна из тех сверхкомпетентных людей, к которым относится и Грант. Она очень хорошенькая, с волосами цвета клубничный блонд, а также грудями и бедрами, которым я не могу не завидовать. Но у нее энергичная манера действовать, как будто она привыкла доводить дело до конца и не тратит время впустую.

Я уважаю это. Жаль, что я не могу излучать такую же ауру врожденной властности. Может, тогда бы ко мне не относились до сих пор как к принцессе.

Грант и я следуем за Фэйт в другую пристройку, где находим мешки с мукой и сушеными бобами, а также коробки с консервированными фруктами, вареньем и помидорами. При виде некоторых из них у меня слюнки текут.

Я вижу, как Грант оценивает количество. Сделка кажется мне более чем справедливой, поскольку ни одна из вещей, которые мы отдаем, не понадобится нам в ближайшее время.

Наконец он кивает.

— Выглядит неплохо. Спасибо.

Я чувствую облегчение. Я готова поспорить, что Фэйт — жесткий переговорщик, и мы определенно не хотим никаких разладов с этими людьми.

Поскольку с делами покончено, Фэйт улыбается.

— Вы не хотите перекусить, прежде чем отправитесь в путь? Для вас время еще достаточно раннее, чтобы вернуться засветло.

Услышав это, я оживляюсь, но бросаю взгляд на Гранта, прежде чем ответить. Он встречается со мной взглядом и слегка кивает.

— Спасибо, — отвечаю я. — Это было бы здорово. Я бы также хотела поближе познакомиться с фермой, если ты не возражаешь показать мне ее. Или я могу просто побродить вокруг, если ты занята.

— Я рада провести для вас экскурсию, — говорит она, бросая взгляд на Гранта. — Если тебя не затруднит, не мог бы ты убедиться, что Джексон знает, как собрать этот генератор? Он неплохо разбирается в механике, но на всякий случай…

— Конечно. Никаких проблем, — Грант направляется к паре парней, которые вытаскивают детали генератора из нашего джипа.

Фэйт и я остаемся одни. Я все еще улыбаюсь ей. Прошли годы с тех пор, как я встречала кого-то нового, особенно кого-то примерно моего возраста.

Я хорошо провожу время, пока она показывает мне дом и ферму. У них впечатляющие удобства, включая колодезную воду и водопровод с ручной перекачкой. Здесь уютно и продуктивно, и все выглядят занятыми и довольными.

Надеюсь, мы сможем превратить лагерь и бункер во что-то подобное этому. Нет никаких причин, по которым мы не могли бы этого сделать.

Мы закончили экскурсию и сидим на крыльце, едим хлеб с джемом и терпкие сочные яблоки, когда я спрашиваю Фэйт:

— Так у тебя есть парень?

Она улыбается, и ее лицо выглядит еще мягче, чем раньше.

— Да. Джексон, с которым Грант разговаривает вон там.

Я оглядываюсь и вижу мужчину, на которого она указала. На вид ему под тридцать. У него темные волнистые волосы и сильная, грубоватая внешность, в котором, безусловно, есть своя привлекательность. Я понимаю, почему она запала на него.

Мой взгляд автоматически перемещается к Гранту. Он немного выше и излучает другую, более холодную силу.

Джексон привлекателен, но он мне незнаком, и поэтому воспринимается как чужак. Грант — другое дело.

Он ощущается моим.

Смешно даже думать об этом. Чувствовать. Даже допускать проблеск такого в моем сознании. Я немедленно отмахиваюсь от этого, как и от всех других неуместных посторонних мыслей.

Когда я снова поворачиваюсь к Фэйт, она наблюдает за мной.

— А как насчет тебя?

Мои глаза расширяются в замешательстве, я на мгновение дезориентирована тем, о чем она спрашивает.

— Как долго вы вместе? — она наклоняет голову в сторону Гранта, чтобы пояснить смысл своих слов.

К моим щекам приливает жар.

— О… нет… нет, все совсем не так. Мы не вместе. Не в таком плане, — если я и могу звучать еще глупее, то я не знаю, как.

Она хихикает.

— Ты уверена?

— Да. Конечно. Мы не… парочка или что-нибудь в этом роде.

— Понятно, — она замолкает. Затем бросает на меня дразнящий взгляд, настолько похожий на тот, каким смотрели бы на меня мои школьные друзья, и это вызывает волну болезненной ностальгии. — Ты трахаешься с ним?

Это необычная тема для разговора между двумя людьми, которые только что познакомились, но сейчас в мире все по-другому, и мне это не кажется навязчивым. Я стесняюсь, но не потому, что она спрашивает.

— Н-нет.

— Нет?

— Ну, однажды мы это сделали. Но это было не так… Я имею в виду, это было давно, и это ничего не значило. Сейчас мы не вместе.

— Почему нет?

Я пожимаю плечами. Я понятия не имею, как ей ответить.

— Он знает, что ты все еще заинтересована в нем?

— Я не… Я не думаю, что я заинтересована.

Она закатывает мне глаза, чтобы показать, как мало она в это верит.

— Я серьезно. Я бы не прочь снова заняться с ним сексом. Я признаю это. Но я хочу отношений. Хороших. Романтических. С моногамией. Полный комплект. А он таким не занимается… Ну, может быть, у него были бы такие отношения в прежнем мире. Но теперь… — я качаю головой, обдумывая это. — Все, в чем он заинтересован — это делать дело и заботиться о наших людях. Он не тот парень, который может дать мне то, что я хочу. Этот мир и так достаточно суров. Мне не нужно напрашиваться на еще большую боль, желая чего-то от парня, которого я никогда не смогу получить.

Она кивает и протягивает руку, на мгновение кладя ее мне на предплечье. Это добрый жест. Одно из проявлений понимания, сопереживания.

— Я могу это понять. Я спросила только потому, что мне показалось, будто я уловила какую-то химию, хотя я определенно могла ошибиться на этот счет. Но я скажу вот что. Раньше я трахалась с Джексоном. Вот и все, что мы сделали. Просто секс. Ничего романтичного. И это не должно было ничего значить… пока не начало кое-что значить. И вот однажды я открыла глаза и поняла, что мы любим друг друга, и я понятия не имела, как это произошло. И теперь у нас есть все это, хотя год назад я бы расхохоталась до упаду при одной лишь мысли об этом. Иногда то, что якобы ничего не значит, на самом деле имеет очень даже большое значение.

— Может быть, — я ценю то, чем она поделилась со мной, поэтому не хочу слишком много спорить. Но какой бы ни была ее ситуация с Джексоном, это не моя ситуация с Грантом.

У нас с Грантом нет сексуальных отношений. У нас даже нет дружеского общения. Что бы у нас ни было, это, вероятно, только в моем воображении — результат одиночества, нужды, беспомощной отчаянной потребности в той человеческой близости, которой у меня больше нет.

Если бы он хотел того же от меня, он бы давным-давно попросил об этом.

— В любом случае, если ты хочешь это выяснить, может, тебе стоит просто подкатить к нему, — продолжает Фэйт более тихим голосом, поскольку мужчины уже направляются к крыльцу, где мы сидим. — Просто прыгни на него. Посмотри, что произойдет. Раньше я просто появлялась в комнате Джексона. Это неплохая стратегия, если ты не можешь добиться результата иными способами.