18. ДЖАСПЕР

В вестибюле гостиницы «Элоиза» находились три пары. Две из них болтали друг с другом, а третья стояла у стойки администратора и разговаривала с Элоизой.

Во время разговора она улыбалась, излучая этот великолепный свет, и вручила им карточки-ключи. Сегодня ее волосы были уложены, ни один локон не выбивался из прически. Белая рубашка на пуговицах, которую она надела, была отглажена и плотно облегала ее стройные плечи. Когда она указала на лифты, моё кольцо на ее пальце блеснуло в свете ламп вестибюля.

Я проскользнул внутрь и направился к камину.

Взгляд Элоизы метнулся в мою сторону. Она улыбнулась чуть шире, но в остальном не растерялась, продолжая общаться со своими гостями.

Она ускользнула этим утром. Или, может быть, она попрощалась, а я пропустил это. Вчерашний вечер был одним из самых сложных за последние годы.

Было странно, что мое прошлое стало достоянием гласности. В глубине души я чувствовал облегчение. Элоизе следовало бы знать, во что она ввязывается, еще до свадьбы. Но этим утром, смешавшись с облегчением, во мне шевельнулись беспокойство и уязвимость. Все это вместе выбило меня из колеи.

Никто не знал всей правды о моих родителях или Саманте. И хотя Сэм была рядом, я рассказал Элоизе о Дэне то, чего не знала даже Сэм.

Элоиза хотела знать меня лучше, чем кто-либо другой. Теперь она знала.

Как скоро она поймет, что могла бы найти кого-то гораздо лучше?

Может быть, она уже это поняла. Может быть, она считает дни до того, как закончится эта свадьба и она будет свободна.

Тем временем я начал бояться каждого прошедшего дня. Время летело слишком быстро.

Элоиза закончила с одним гостем и жестом пригласила следующего в очереди пройти вперед. Поэтому я сел на один из кожаных диванов в вестибюле, оглядываясь по сторонам в ожидании.

Утренний солнечный свет струился сквозь кристально чистые окна. Я нечасто бывал в гостинице, но это был мой первый визит, когда в камине не горел огонь. Вместо древесного запаха дыма здесь пахло весной. Свежо. Чисто. Ароматно. На журнальном столике рядом с тремя аккуратно разложенными журналами стоял небольшой букет цветов.

Каждая деталь была продумана так, чтобы гости чувствовали себя желанными. У меня не было сомнений в том, кто купил эти цветы или разложил эти журналы.

— Привет, Джаспер.

Нокс Иден подошел к краю дивана и протянул руку. Сегодня татуировки на его руке были видны из-под коротких рукавов футболки, с эмблемой «Костяшек».

— Нокс, — я встал и пожал ему руку, чувствуя, как напряжение охватывает мои плечи.

Наша первая встреча в старом доме, который снимала Элоиза, была не из приятных. Ужин на ранчо был не намного лучше. Их семья была... другой. Полной противоположностью моей семье.

Прошлой ночью, после того как Элоиза заснула, свернувшись калачиком у меня под боком, я долго и напряженно думал о своей семье. О Саманте. О тех телефонных звонках, на которые я отвечал годами.

Не потому ли я всегда отвечал, что она была единственной, кому я мог позвонить? Потому что Сэм был моей единственной ниточкой, которая напоминала о семье? Не поэтому ли я так сопротивлялся Иденам? Из-за какой-то затаенной обиды на собственную семью, которую проецировал на ее семью?

Может быть.

А может, и нет.

Они по-прежнему не поддерживали ее так, как она того заслуживала. Они всё ещё хотели изменить ее.

— Элоиза сказала, что вы скоро улетаете на свадьбу, — сказал Нокс. — Италия?

Я кивнул.

— Амальфитанское побережье.

Поездка займет двадцать два часа с различными остановками и сменой часовых поясов. Мы вылетим рано утром в четверг и прибудем в Неаполь к полудню пятницы.

— Она взволнована, — сказал Нокс.

— Я тоже, — соврал я.

Свадьба, скорее всего, будет неудачной. И хотя я с нетерпением ждал выходных с Элоизой, отелей и времени, проведенного вдвоем, эта поездка означала конец.

Ее смех разнесся по холлу, привлекая мое внимание. Ее улыбка была ярче любой лампочки. Любой звезды. Она сияла, полностью находясь в своей стихии.

— Она любит этот отель, — сказал я Ноксу.

— Да. Всегда любила.

— Он ее мечта, — на самом деле, я не собирался влезть в семейный бизнес Иденов, но смысл нашего брака заключался в том, чтобы обеспечить ее надежное будущее здесь. Ради этого, ради ее мечты, я готов нырнуть с головой. — Она хочет его больше всего на свете.

— Он принадлежит ей. Может быть, не официально. Еще нет. Но мама и папа знают, что он её.

Я оглянулся на неё, на эту захватывающую дух улыбку.

— Она боится, что они отнимут его у неё.

— Этого не произойдет.

— Ты уверен? — спросил я Нокса.

Он одарил меня извиняющейся улыбкой, как будто то, что я вообще спросил об этом, было упущением со стороны их семьи.

— Ты не очень хорошо нас знаешь. Мы заботимся друг о друге. Может быть, в прошлом время было неподходящим, но наши родители тоже знают, что это её мечта. Они хотят, чтобы она сбылась для нее.

— Ты уверен?

Тот же вопрос, встреченный той же извиняющейся улыбкой.

— Сто процентов.

Он верил в это.

Разве это не все, что мне нужно было услышать? Заверения Нокса означали, что этот брак не испортил репутацию Элоизы. Ее семья по-прежнему считала ее ответственной. Теперь я мог уйти.

Но что-то здесь происходило. Что-то, чего я не мог понять. Казалось, что мои ботинки стали тяжелее. Как будто у меня под ногами выросли корни.

И они тянули меня к женщине за стойкой регистрации отеля.

От мысли, что я снова буду к кому-то привязан, у меня скрутило живот. Но когда мой взгляд снова переместился на Элоизу, на ее улыбку, волнение улеглось. Оно не прекратилось, но успокоилось.

Нокс проследил за моим взглядом и уставился на свою сестру.

— Этот отель — сердце Куинси. А Элоиза — сердце этого отеля. Не разбей его.

— Не разобью.

Дурацкое обещание. Но я все равно дал его. Причинять боль Элоизе? Исключено.

Если она захочет, чтобы я ушел, если захочет обрести свободу, я уйду.

Но если она захочет, чтобы я остался...

Это случилось вчера вечером, когда я стоял на крыльце хижины, наблюдая, как моя жена, одетая только в полотенце, стоит под деревьями, подставляя лицо дождю.

Элоиза была моей женой.

В этом браке не было ни капли фальши. Больше не было.

Так что мы переживём эту свадьбу в Италии. А потом поговорим. Когда она увидит мир, откуда я приехал, она сможет принять решение.

Если она всё ещё будет хотеть покончить с этим браком, я уйду.

Когда последний гость зарегистрировался, Элоиза подождала, пока они заберут свой багаж и направятся к лифтам. Затем она спрыгнула со стула и направилась к нам, ее ноги практически парили над деревянным полом.

Она двигалась грациозно. С легкостью. Как будто у нее были невидимые крылья.

— Привет, ангел.

Я протянул руку, ожидая, пока она не прижалась ко мне. Затем поцеловал ее в волосы.

— Привет, — её глаза заблестели, когда она подняла взгляд, вероятно, она была рада, что я устраиваю шоу для ее брата. Или, может быть, если мне повезет, она была так же рада видеть меня, как и я ее. — Что ты здесь делаешь?

— Подумал, не хочешь ли ты пойти пообедать, раз уж ты ничего не взяла с собой еду.

— Как ты узнал, что я не взяла с собой обед?

Потому что, когда я сегодня утром ставил свою посуду после завтрака в посудомоечную машину, там не было ножа, покрытого арахисовым маслом и джемом.

— А ты взяла?

— Нет, — она улыбнулась. — Я собиралась либо взять что-нибудь у Лайлы, либо умолять моего любимого старшего брата приготовить мне обед.

Нокс хихикнул.

— Гриффин — твой любимый старший брат.

— Да, но это твой шанс выбить его с его места.

— Ты говорила то же самое, когда я в последний раз готовил тебе обед.

— Я? О, — она подняла плечо. — Видишь? Ты уже фаворит. Поздравляю. Так что насчет того обеда...

Нокс покачал головой, его взгляд переместился в мою сторону.

— Тебе нравится желтоперый тунец?

— Да, — я кивнул.

— Только что прибыл наш грузовик с доставкой. Давайте я помогу команде все разложить по местам, а потом приготовлю вам обед. Я давно хотел кое-что попробовать, но Мемфис сейчас не ест тунца, так что вы можете стать моими подопытными. Дайте мне тридцать минут.

— Спасибо, — Элоиза прижалась щекой к моей груди. — Я обязана вам с Мемфис, готова понянчиться с детьми.

— Договорились, — Нокс подмигнул ей, а затем направился к «Костяшкам».

— Хорошо, сейчас я поговорю с экономками и попрошу кого-нибудь посидеть за стойкой, — Элоиза отодвинулась от меня.

— Я побуду здесь.

Я дернул подбородком, чтобы она шла заниматься своими делами, а сам устроился на том же месте на диване, читая онлайн-статью о человеке, который прошел 101 триатлон подряд за 101 день.

Если бы Фостер не дрался, может быть, я мог бы тренировать для участия в забегах.

Работа тренером никогда не была связана с деньгами. Как член семьи Вейлов, я имел собственный трастовый фонд. Это состояние, записанное на мое имя с рождения, по большей части оставалось нетронутым. Я не нуждался и не хотел роскошной жизни.

Но оно дало мне свободу. Свободу купить домик в Монтане. Свободу заплатить наличными за кольцо с бриллиантом у местного ювелира из Куинси. Свободу убедиться, что если Идены когда-нибудь продадут гостиницу, я в мгновение ока куплю её для Элоизы.

И хотя мне не нужно было работать, мне нравилось ставить цели. Бросать вызовы самому семе. Может быть, я смог бы убедить Фостера принять участие в забеге. Мы могли бы тренироваться вместе. В мае в Бигфорке проходила спартанский забег. В этом году мы уже не успели, но, возможно, в следующем.

Если я всё ещё буду в Монтане.

Элоиза появилась из-за моего плеча, положив руки на спинку дивана.

— Готов?

— Ага, — я кивнул, убрал телефон и последовал за ней в ресторан.

— По понедельникам обычно мало народу, — сказала она мне, помахав официантке, которая жестом предложила нам занять любой столик, какой мы пожелаем.

Элоиза выбрала столик в центре зала, поэтому я отодвинул для нее стул, а сам сел рядом.