Черный грузовик заносит и останавливается позади моего, фары светят в заднее стекло, ослепляя ме ...

Черный грузовик заносит и останавливается позади моего, фары светят в заднее стекло, ослепляя меня в зеркале заднего вида. Стелла ерзает у меня на коленях, и ее здоровый глаз приоткрывается, подглядывая за мной. Она потеряла сознание по дороге обратно к моему грузовику и спала последние пару часов, пока мы ждали появления Мака и Слоан.

У меня есть план, который требует небольшой помощи. И копы не пойдут на это, потому что закон черно-белый, а мы предпочитаем действовать в рамках серого.

Лиам выпрыгивает из кузова моего грузовика, где он сидел рядом с телом женщины. Я знаю, нам следовало оставить ее там, где мы ее нашли, но я также знаю, что если бы я сказал Лиаму оставить ее, его ответом было бы ворчание пещерного человека, тогда он все равно сделал бы то, что хотел. Я давным-давно научился перестать задаваться вопросом, почему он такой, какой есть, почему он делает определенные вещи, и просто принимать это таким, каково оно есть.

— Привет, детка.

Я смотрю на Стеллу сверху вниз и заправляю выбившуюся прядь волос ей за ухо. Она так избита, что ее едва можно узнать, но она жива. Мой маленький огонек продолжает гореть, и это все, что, черт возьми, имеет значение.

— Кто здесь? — спрашивает она, морщась, когда я помогаю ей сесть прямо.

Осторожно усадив ее на сиденье рядом со мной, я говорю ей:

— Мак и Слоан. Слоан отвезет тебя в больницу.

Стелла прижимает руки к моей груди и качает головой, а я смотрю на пропитанный кровью бинт, которым я обмотал ее ладонь, пока она спала.

— Я почистил рану, пока ты спала, но тебе нужно наложить швы.

Она снова качает головой.

— Я не оставлю тебя здесь. Я хочу быть частью этого, Джоэл. После мне наложат швы. Пожалуйста, — умоляет она, и это снова чуть не разбивает мне сердце.

Я дал ей часть того, чего она хотела там, в хижине. Я трахнул ее, и, более того, позволил ей трахнуть меня, пока Уайатт наблюдал. Но будь я проклят, если позволю ей запятнать свою душу смертью этого больного ублюдка. Он не заслуживает истекать кровью под ее прикосновениями. Никто никогда не будет настолько хорош, чтобы умереть от руки Стеллы.

Последние остатки моей силы воли рассыпаются в прах, когда я слышу боль за ее словами.

— Тогда ты останешься здесь со Слоан. А когда я вернусь, мы отправимся прямиком в больницу.

Она прикусывает разбитую нижнюю губу и сердито смотрит на меня. Если бы взгляды могли убивать...

— Хорошо. Но, Джоэл, — она колеблется. — Пожалуйста, поторопись. Я не могу … Я не хочу быть одна.

Обхватив ее лицо руками, я целую ее в лоб.

— Ты не будешь одна. Слоан будет здесь, с тобой. Она одна из нас, и я полностью ей доверяю. Самый большой вред, который она может причинить — это свести тебя с ума своим жеванием жвачки. Вот, — я протягиваю ей свой мобильный телефон. — Он подключен к моему коммуникатору. Если тебе что-нибудь понадобится, просто позвони. Я ненадолго. Максимум на пару часов. Тогда я вернусь сюда, к тебе, и обещаю, что больше никогда не покину тебя.

Она прерывисто вздыхает, затем кивает.

— Хорошая девочка.

Я еще раз целую ее в лоб и выпрыгиваю из грузовика. Я чувствую взгляд Стеллы на своей спине, когда направляюсь к своему боссу и Слоан. Оба выжидающе смотрят на меня, их рты сжаты в твердые линии. Секунду спустя Лиам подсаживается ко мне.

— Оставайся с ней. Не выпускай ее из виду, — отдаю я приказ Слоан. Она кивает один раз, не задавая вопросов, затем идет к водительскому сиденью моего грузовика и исчезает в кабинке вместе со Стеллой.

— Мне это не нравится, Стоун, — говорит мне Мак, и я сжимаю и разжимаю кулаки. — Но мы поддерживаем тебя. Все, что тебе понадобится.

Я провожу рукой по волосам, затем начинаю расхаживать от одного угла задней двери к другому.

— Он серийный убийца. Он должен им быть. Что он сделал с той женщиной… Иисус Христос. Не может быть, чтобы это был его первый раз.

— Кладбище, — хрипло говорит Лиам рядом со мной, и я киваю в знак согласия.

— Какое кладбище? — огрызается Мак.

— По пути сюда мы нашли что-то вроде захоронения. Выглядело как какая-то ебанутая ритуальная херня. Большая круглая поляна с выложенными по периметру камнями, на гранях которых вручную вырезаны даты. Не уверен, дни рождения это или даты смерти, но они слишком старые, чтобы быть работой Уайатта Дэнверса.

— Роджера? — спрашивает Мак, чертовски хорошо понимая, к чему мы клоним.

Я подтверждаю его мысли коротким кивком.

— Значит, он хоронил своих жертв на своей территории, а после смерти оставил это своему сыну?

Лиам ворчит:

— Некоторых из его жертв, но не всех.

Все взгляды устремляются на него.

— Что ты имеешь в виду под некоторыми из них? Ты думаешь, их было больше?

— У меня нет никаких сомнений. Роджер, вероятно, готовил своего сына к тому, чтобы тот возглавил семейный бизнес. Так что жертв от них обоих было больше.

У меня сжимается в груди, когда я вспоминаю, что Стелла рассказала мне о той ночи, когда Роджер напал на нее.

Он вытащил меня на это странное открытое пространство посреди леса. Я спрятала свое изорванное нижнее белье под камнем на краю поляны.

— Черт.

Я проскакиваю мимо Лиама и Мака и направляюсь обратно в сгоревший дотла лес. Я слышу, как мои товарищи по команде наступают мне на пятки, когда мы направляемся к хижине, где привязан Дэнверс.

Выбив ногой дверь, я врываюсь в комнату и сердито смотрю на дегенерата, сгорбившегося у стены. Струйка кровавой слюны свисает из его гнилостного рта и стекает на грудь. Грудь, которую я скоро освобожу от ее бесполезного содержимого.

Подкрадываясь к нему, я бью его несколько раз, будя. Злые зеленые глаза смотрят на меня.

— Ты, блядь...

Я бью его кулаком в челюсть, прежде чем он успевает закончить это предложение. Его голова мотается вбок, и он выплевывает комок слюны и несколько гнилых зубов.

— Сколько их было? — я выдыхаю. Глаза Дэнверса лениво возвращаются к моим, когда он теряет зрение. Терпение к таким больным ублюдкам, как он, никогда не было тем, на что я был способен.

Присев перед ним на корточки, я вытаскиваю нож из набедренной кобуры и провожу пальцем по холодному металлическому лезвию. Глаза Дэнверса широко распахиваются, когда он смотрит, как я играюсь с блестящим острым предметом, который в конечном итоге оборвет его жизнь.

Если я вместо этого не сожгу его заживо. Я еще не решил, что предпочту.

— Ты собираешься сказать мне, сколько их было, как их звали и где ты похоронил каждую из них, черт возьми, — рычу я, проводя кончиком ножа по его дрожащей щеке, болезненный трепет проходит по мне, когда я вижу, как кровь пузырится из линии, которую я провожу от внешнего уголка его глаза, прямо ко рту.

Отвратительные булькающие звуки вырываются из его бессердечной груди, и я просто знаю, что получу удовольствие от этого убийства больше, чем от любого другого.

Оглядываясь через плечо на Лиама и Мака, я язвительно спрашиваю:

— Вы, ребята, готовы немного повеселиться?

Губа Лиама дергается от удовольствия. Чокнутый ублюдок. И Мак переминается с ноги на ногу, явно чувствуя себя неловко из-за того, что должно произойти.

Снова повернувшись к Дэнверсу, я мрачно улыбаюсь и ухмыляюсь:

— Давайте начнем эту вечеринку.