Глава 25



Девять дней. Этого мудака пытали девять гребаных дней, и он не дал нам ни единой полезной информации, которая указала бы, кто, черт возьми, издевается над нами. Большую часть дней я просыпаюсь и слышу смех отца в своей голове. Он издевается надо мной, в каком бы аду ни находился.

За последнюю неделю напали на пять наших предприятий. Начиная от разгрома и заканчивая перестрелками. На данный момент мне пришлось закрыть три ресторана и два бара на ремонт. Гейб занимается уборкой, но это дерьмо требует времени, а Санто занят самолечением от крови, которую он пролил, пытаясь выудить информацию из нашего маленького друга, запертого на пустом складе.

Единственное, что, кажется, сейчас происходит в моей жизни правильно, – это Элли. Вот почему я только что разговаривал по телефону со своим другом-ювелиром, чтобы заказать для нее камень.

— Почему пятьсот тысяч только что перевели в Smith's Jewellery? — Гейб заходит в мой кабинет с озадаченным выражением лица.

— Я кое-что купил, — говорю я ему. Мне следовало догадаться, что у него установлены уведомления обо всем, что связано со счетами.

— Ты что-то купил. У ювелира. За 500 тысяч? Что? — спрашивает он.

— Не твое собачье дело, — ворчу я.

— Ни хрена себе. Нет. Что случилось с парнем, который всего несколько месяцев назад говорил о том, что никогда не женится и не остепенится? — У Гейба отвисает целюсть от шока.

— Он встретил Элли, — невозмутимо заявляю я.

— Блять, Джио, это безумие. Ты только что встретил эту девушку.

— К чему ты клонишь?

— Убедись, что она знает, что если выйдет за тебя замуж, присоединится к этой семье, то не сможет уйти, разве что в гребаном мешке для трупов.

Я моргаю, считая до десяти, чтобы не пырнуть брата ножом для вскрытия писем, который лежит у меня на столе.

— Ладно, я вижу, что ты выглядишь убийственно и все такое, так что я пойду. У меня есть дела, о которых нужно позаботиться. Но сделай одолжение и проверь Санто сегодня, — ворчит Гейб.

Я ничего не говорю. А все еще пытаюсь выкинуть гребаный образ Элли в мешке для трупов из своей чертовой головы.

— Блять, как же здесь воняет, — ворчу я. Джеймс и Дэн прикрывают рты и носы руками, когда мы входим на склад.

— Босс, хотите, чтобы мы подождали снаружи? — спрашивает меня Дэн.

Я смотрю на него.

— Идите. Я ненадолго. — Киваю я. Затем отступаю и наблюдаю за Санто.

Мой брат сидит на стуле лицом к парню, который определенно знавал лучшие дни. Кем бы, блять, ни был этот мудак, в данный момент он раздет догола, его лодыжки привязаны к ножкам другого стула, а руки – за спинкой. Его лицо опухло. Все его тело покрыто синяками, а также красными пятнами, как свежей, так и засохшей крови. Как я уже сказал, он знавал лучшие времена. Удивительно, что он до сих пор не раскололся и не выдал Санто нужную ему информацию.

Если, конечно, этот ублюдок ни черта не знает.

Я делаю шаг вперед и захожу ему за спину, не сводя глаз со своего брата. Как я уже сказал, прошло девять дней. Значит, если бы этот парень собирался заговорить, он бы уже это сделал. Достав пистолет из кобуры на груди, я направляю его ему в затылок и нажимаю на курок. Кровь и мозговое вещество заливают все вокруг в радиусе брызг. Я опускаю взгляд на себя и тут же жалею о своем сегодняшнем выборе наряда. Теперь мне придется сжечь эту одежду, а мне чертовски нравился этот костюм.

Санто не двигается, не вздрагивает. Он просто сидит и смотрит. Только смотрит не на меня, а сквозь меня. Тот, на кого или что он смотрит, находится в его собственной голове.

Я обхожу стул и опрокидываю его вместе с обмякшим телом на землю. Затем становлюсь на колени перед братом и обхватываю его лицо в ладонями.

— Санто, пора возвращаться домой, — говорю я ему.

Он медленно моргает, словно выходя из оцепенения. Его глаза озираются по сторонам и кажутся растерянными.

— Джио? — спрашивает он. — Что случилось?

Блять, он был настолько выбит из колеи, что даже не знал, что я здесь.

— Ты закончил. Пойдем. — Я встаю и делаю шаг назад.

Санто следует моему примеру. Он ничего не говорит, поворачивается и идет к двери. Я провожу рукой по лицу.

Что мне делать, блять?

Хотел бы я воскресить отца из мертвых только для того, чтобы снова убить его, только на этот раз я бы сделал это медленно и мучительно.

Я запрыгиваю на заднее сиденье машины, рядом с Санто. Вся поездка домой проходит в молчании. Когда мы подъезжаем к дому, я следую за братом в его спальню и закрываю дверь.

— Я в растерянности, Санто. И не знаю, как тебе помочь.

Он поворачивается, стягивая рубашку через голову.

— Ты не можешь мне помочь, Джио. Это не то, что ты можешь исправить.

— Я не пытаюсь это исправить. Я пытаюсь, блять, вернуть своего брата.

Он игнорирует меня и идет в свою ванную.

— Присмотрись хорошенько. Потому что это, — говорит он, переступая порог ванной и указывая на себя. — Это именно то, во что ты превратишься, когда у тебя заберут Элли. Это произойдет. Марсель прав. Мы прокляты.

— Нет никакого гребаного проклятия. В том, что случилось, виноват старик. Единственное, за что нас прокляли, так это за то, что наш отец был гребаным ублюдком, — кричу я.

Почему мои братья так настойчиво вбивают мне в голову образы безжизненной Элли? Это, блять, сводит меня с ума.

— Продолжай говорить себе это. Но когда это случится, не говори, что я тебя не предупреждал. — Санто захлопывает дверь ванной.

Я опускаю голову, проходя в свою спальню, и останавливаюсь, когда вижу Элли, сидящую на краю кровати: ее тело сгорблено, пока она застегивает ремешки на туфлях вокруг лодыжек. Она поднимает на меня глаза.

Ее глаза расширяются, а изо рта вырывается громкий вздох.

— Что случилось? Ты в порядке? — Она вскакивает на ноги, отбрасывает вторую туфлю и ковыляет ко мне. Ее руки тянутся вверх, как будто хотят коснуться моего лица. Я хватаю ее за запястья, чтобы остановить.

— Я не ожидал, что ты будешь дома, — говорю я. — Прости. — Я отпускаю ее руки, иду в ванную и начинаю стаскивать с себя костюм. Взглянув в зеркало, я тихо ругаюсь, понимая, свидетелем чего только что стала Элли. Я весь забрызган кровью. Я думал, что хорошо отмыл лицо в машине. Но это не так.

— Прости? Это все? Что, черт возьми, произошло, Джио? — говорит она, заходя в ванную. Ее глаза осматривают мой теперь уже обнаженный торс.

— Я в порядке. Это не моя кровь, — говорю я ей.

— Ну, я это вижу. — Она скрещивает руки на груди, после чего добавляет: — Сейчас.

— Прости… Просто дай мне принять душ. Я никогда не хотел, чтобы ты видела меня таким, — говорю я ей. Я снимаю туфли и носки, сбрасываю штаны и протягиваю руку в кабинку, чтобы включить горячую воду.

Я вхожу внутрь, повернувшись спиной к Элли. Я не хочу видеть разочарование, страх, шок, что бы она ни чувствовала прямо сейчас. Не хочу этого видеть. Я слышу, как она с чем-то возится, а затем чувствую ее руки позади себя. Ее руки обвиваются вокруг моей груди, а губы прижимаются к центру моей спины.

— Джио, — шепчет она.

Я поворачиваюсь к ней лицом, обнимаю ее и прижимаю к себе.

— Прости, — повторяю я снова.

— Я люблю тебя, — говорит Элли, после чего ее глаза встречаются с моими. — Я люблю тебя всего. Мне не нужно, чтобы ты скрывал от меня часть себя, Джио. Я знаю, кто ты, и люблю тебя.

У меня замирает сердце. Я слышал, как она произносила эти слова раньше. И знаю, что она говорит искренне, но слышать их сейчас..? После того, как она наконец увидела, какой я монстр на самом деле? Это больше, чем я, блять, заслуживаю.

— Как мне так чертовски повезло найти тебя? — Спрашиваю я ее, скользя тыльной стороной пальцев по ее лицу.

— Ммм, ты сжег дом своей семьи, и тебе нужно было купить новый. — Улыбается она.

— Это стоило каждого гребаного цента. — Мои губы прикасаются к ее губам. Я наклоняюсь и обхватываю ее задницу. Элли обхватывает ногами мою талию, и я прижимаю ее к кафельной стене. Мой рот движется вниз по ее шее, вдоль ключицы. — Ты нужна мне, — говорю я ей.

— Я рядом.

Сместив ее вес, я провожу пальцами по ее киске, вводя два из них внутрь. Она мокрая, готовая для меня. Я больше не могу ждать. Я убираю пальцы и прижимаю свой член к ее входу. Затем вхожу в нее. Одним сильным толчком. Но останавливаюсь, когда вхожу до упора. Элли приоткрывает рот, чтобы выдохнуть, и я снова завладеваю им. Провожу языком по ее губам.

Наши языки соревнуются за доминирование... конечно, это битва, которую я не проиграю. Я отвожу бедра назад и снова толкаюсь вперед. Прервав поцелуй, я смотрю ей в глаза.

— Ты моя, Элли. Я никому и ничему не позволю забрать тебя у меня, — говорю я ей, продолжая трахать.

— Я твоя. Навсегда, — говорит она.

Мой член дергается. А яйца напрягаются. Это не продлится долго. Я протягиваю руку между нашими телами. Мои пальцы находят ее клитор, надавливают, после чего я медленно массирую его.

— Кончай за мной. Сожми мой член. Возьми его весь. Он весь твой, — говорю я ей, увеличивая скорость своих толчков.

— Черт. Да. О черт. Джио! — Крики Элли эхом отражаются от кафельных стен ванной, когда ее настигает оргазм.

Ее киска так крепко сжимается вокруг моего члена, что я не могу не последовать за ней. Я вхожу в нее еще раз, два, три. Наполняя ее влагалище своим семенем. Наши груди вздымаются, когда мы оба пытаемся отдышаться. Я опускаюсь на пол, и Элли все еще обнимает меня. Я еще не готов отпустить ее.

Я обхватываю ее лицо руками.

— Спасибо, — говорю я ей.

— За что? — спрашивает она.

— За то, что любишь меня.

— У меня точно не было выбора в этом вопросе. Это произошло, и мы не можем ничего изменить. Так что ты вроде как застрял со мной. Но не за что. — Она улыбается, и, клянусь, меня охватывает странное чувство умиротворения. Это происходит каждый гребаный раз, когда я вижу эту улыбку.