Глава 10

Индия

13 лет

Мама в миллионный раз взъерошила мне волосы.

— Стооооой. Было же нормально. — Я оттолкнула ее.

— Прости. — Она подняла руки, отказываясь от борьбы с моими вьющимися волосами. — Прости, я забыла твое средство.

— Все в порядке. Я просто воспользуюсь этим. — Я сняла с запястья резинку для волос и быстро собрала свои локоны в высокий хвост. Поскольку на прошлой неделе я их обрезала, это было все, что я могла сделать. Концы на шее немного доставали меня, но, по крайней мере, они почти не касались моего лица.

Обычно, когда волосы были распущены, это выглядело мило. Мой стилист научил меня, как их поправлять, и дал специальное средство, но мама забыла его, когда мы собирали вещи.

Папа хлопнул в ладоши и вышел из спальни.

— Кто хочет поужинать?

— Я. — Мама улыбнулась, когда он подошел к ней сзади и заключил в объятия. — Я умираю с голоду. Индия тоже. Она проголодалась.

Я наморщила нос.

— Нет, это не так.

— Да, это так, — прошептал папа маме.

— Вы, ребята, такие надоедливые. — В тот момент, когда эти слова слетели с моих губ, мой желудок заурчал так громко, что они оба рассмеялись. — Ладно, я проголодалась. Мы можем идти?

— Ага. — Папа обнял маму за плечи одной рукой, а меня — другой, прижимая нас обеих к себе. Затем мы втроем направились к двери. Вместо того, чтобы отпустить нас, он вцепился в нас еще крепче и развернул, так что нам пришлось выбираться наружу боком.

— Папа. Серьезно? — Я хихикнула, но тоже не отпустила его. Я продолжала прижиматься к нему, пока мы спускались по лестнице и шли по каменной дорожке.

— Левой. — Он выставил левую ногу. — Павой. Левой. Правой.

Мы шли, толкаясь, и улыбались все шире, пока не добрались до лоджа, и только тогда он отпустил нас.

Папа сжал мамину руку и поднес костяшки ее пальцев к своим губам для поцелуя. Они все время целовались.

— Что, если мы бросим нашу работу и переедем в Монтану? — спросил он.

Я ахнула.

— Ч-что? Ты хочешь переехать?

— Грант, — упрекнула его мама. — Будь серьезен.

— Подумай об этом, Эллен. Каждый вечер мы могли бы видеть это. — Он махнул свободной рукой в сторону гор.

Я остановилась. Мое сердце забилось слишком быстро.

— А как же мои друзья? И моя школа? А как же наш дом?

Мама бросила на папу хмурый взгляд и ткнула его локтем в ребра.

— Нет, тыковка. Я просто шучу. Забудь, что я это сказал.

Воздух вырвался из моих легких.

— Ты уверен?

— Не волнуйся. — Папа сжал мое плечо. — Мы никуда не переезжаем.

— Хорошо. — В Монтане было весело проводить отпуск, но я не хотела здесь жить.

— Пошли. Давайте поедим. — Он провел нас внутрь лоджа и через вестибюль в столовую.

Почти за каждым столиком сидели гости. Большинство людей были одеты так же, как и мы, в туристические ботинки и шорты. Некоторые были в джинсах и повседневных рубашках. После того, как мы поднялись на Тропу Раслера, я сменила свое туристическое снаряжение на «Джорданы», шорты для бега и неоново-зеленую футболку свободного покроя.

Мама терпеть не могла мою любовь к неоновой одежде. Единственный вариант, который ей нравился, был розовый, но поскольку я терпеть не могла девчачьи цвета, она предпочитала мои зеленые, желтые, синие и оранжевые футболки. По крайней мере, в Монтане ее никогда не волновало, что на мне надето, лишь бы я пользовалась солнцезащитным кремом.

Она сказала, что ей нравится мой независимый дух, но иногда, обычно на школьных мероприятиях, когда рядом были другие мамы, она придавала моей одежде забавный вид. Я думаю, она хотела, чтобы я была больше похожа на других девочек в моем классе и была менее независимой.

Слишком плохой. Девочки, которым нравились платья и макияж, были грубыми, и все, что они делали, — это говорили о мальчиках. Даже девочки из футбольной команды сейчас были одержимы мальчиками. Это раздражало.

— Добрый вечер, мистер и миссис Келлер, — поприветствовала нас официантка, доставая из стопки три меню. — Пожалуйста, сюда.

Было здорово, что кто-то из сотрудников вспомнил нас, хотя в прошлом году мы не приезжали. У папы было очередное напряженное лето на работе, поэтому мы с мамой отправились в Париж.

Именно тогда она, наконец, согласилась позволить мне подстричься. Мы ходили за покупками в «Шанель», и у одной из сотрудниц были короткие вьющиеся волосы. Мама сказала, что это ее вдохновило.

Мои волосы не были похожи на волосы той милой француженки, но это ничего. Я скучала по возможности собирать их в конский хвост. Каждый раз, когда я жаловалась, папа говорил мне, чтобы я не волновалась, потому что у нас быстро растут волосы.

Я заправила прядь волос за ухо, когда хозяйка проводила нас к нашему столику.

— Приятного аппетита, — сказала она.

Папа отодвинул стул для мамы и мой стул одновременно. И рассевшись, мы просмотрели меню и три варианта сегодняшнего ужина.

— Я возьму стейк, — сказал папа.

— Никакой рыбы. — Мама нахмурилась. — Или курицы. Или вегетарианских блюд. Пожалуй, я возьму спагетти и обойдусь без фрикаделек.

Мама не была вегетарианкой, но в последнее время она стала отказываться от красного мяса. Наш шеф-повар уже сто лет не готовил нам бургеры или стейки. Но говядина была важной частью здешнего меню, и она несколько дней ворчала по этому поводу.

— Я тоже возьму стейк. Можешь взять мои овощи, — сказала я ей.

— Отличная попытка. Вы будете есть свои овощи, юная леди.

— Прекрасно, — проворчала я.

Овощи были отвратительными. Единственное, что мне нравилось, — это кабачки с маслом.

Пока папа и мама обсуждали карту вин, я оглядела зал в поисках Уэста.

Я еще не видел его, а мы здесь уже три дня. Может, он уехал на этой неделе? Вчера я видела, как Джекс играл с другими маленькими детьми. Они все гонялись друг за другом у качелей. Но Уэста не было.

— Я забыла свою книгу, — сказала я. — Можно мне вернуться и взять ее?

— Ты собираешься читать за обеденным столом? — спросил папа, а мама ответила:

— Конечно.

Всякий раз, когда они оба говорили одновременно, я всегда выбирала тот ответ, который мне нравился больше всего.

Поэтому я встала и улыбнулась маме, прежде чем направиться в столовую.

Моя любовь к чтению была единственным общим хобби, которое было у нас с мамой. Она всегда позволяла мне брать с собой в поездки дополнительные книги. В Париже она покупала сумки в скучных дизайнерских магазинах. Я настояла на том, чтобы мы пошли в «Парк де Пренс» (прим. ред.: Парк де Пренс — футбольный стадион в Париже (Франция), вмещающий 47 929 зрителей), где играл футбольный клуб «Пари Сен-Жермен». Но больше всего мы повеселились, когда вместе ходили из книжного магазина в книжный.

Мама и папа могли разговаривать друг с другом, пока я читала. Я почти дочитала эту книгу и не хотела бросать, поскольку осталось всего пятьдесят страниц.

Я сбежала по ступенькам крыльца, собираясь спрыгнуть с последней, когда меня остановил смех.

Девушка, на вид примерно моего возраста, с длинными светло-рыжими волосами, одетая в ярко-розовый сарафан, исчезла за углом лоджа.

Кто это был? Она была еще одной гостьей? Может, она захочет завтра потусоваться или что-то в этом роде. Она любила плавать? Папа обещал, что завтра я смогу поплавать на лодке по реке. Она могла бы пойти со мной.

Я свернула с дороги, чтобы догнать ее и представиться. Но как только выглянула из-за угла здания, я услышала другой голос. Голос мальчика.

Уэст.

Девушка держала его за руку, когда он тянул ее к амбару.

На нем были джинсы и рубашка на пуговицах. Его волосы были длиннее и немного растрепаны на макушке. Он выглядел… старше. Выше. Намного выше.

Сейчас ему было пятнадцать, и он учился в старшей школе.

Девочка продолжала хихикать, пока они шли к амбару. Она отстранилась, улыбаясь так, как девочки в школе улыбались мальчикам.

Он улыбнулся ей и сильно потянул за руку, притягивая к себе. Затем наклонился и поцеловал ее.

Это не было похоже на поцелуи, которые папа дарил маме. Это не был быстрый поцелуй.

Губы Уэста скользнули по губам девушки. Он обнял ее и обеими руками скользнул по ярко-розовому платью к ее ягодицам.

Звук хлопнувшей дверцы машины на парковке оторвал их друг от друга.

Девушка вытерла губы, когда взгляд Уэста метнулся в сторону шума.

Прежде чем они успели заметить меня, я отпрянула назад, прижимаясь всем телом к бревенчатой стене лоджа. Затем я медленно отодвигалась, пока не скрылась из виду.

У меня было странное ощущение в животе, когда я поднялась по ступенькам крыльца и поплелась в столовую. Это была девушка Уэста? Они часто целовались?

Я знала, что такое поцелуи. Вроде у нескольких старших девочек из моей клубной футбольной команды были парни. Я случайно услышала, как они говорили о языках и о том, что их трогали пальцами, — я была слишком взволнована, чтобы погуглить, что это значит, и ни за что не стала бы спрашивать маму.

Уэст и та девушка целовались языками?

— Где твоя книга? — спросил папа, когда я подошла к столу.

— Я передумала. Мне не хочется читать.

Его глаза сузились.

— Ты в порядке?

— Да. — Я с грохотом опустилась на стул, схватив бокал рутбира (прим. ред.: рутбир — сладкий североамериканский безалкогольный напиток), который официант принес вместе с бутылкой вина для моих родителей.

То ли из-за овощей, то ли из-за избытка газировки, но в течение всего ужина в животе у меня было противно. И я не могла перестать думать о Уэсте и той девушке.

Она была симпатичной. Действительно симпатичной. Мне нравились ее прямые волосы. И мне даже понравилось ее розовое платье.

Кто она такая, кстати? Ее не было у костра для гостей после ужина. Может быть, она жила в Монтане и ходила в школу вместе с Уэстом.

— Хочешь еще? — спросил папа, сидя на стульях у камина. Другие гости передавали по кругу пакет с зефиром.

— Не-а. Я правда не голодна.

— Ты в порядке?

— Кажется, я перебрала рутбира. Можно мне зайти в дом?

— Конечно. — Мама положила руку мне на лоб, она всегда так делала, когда я плохо себя чувствовала. — У тебя нет температуры.