Я не был уверен, кто из нас пошевелился первым. Может быть, я. Может быть, Индия.

В одну минуту я потерялся в этих карамельных глазах, а в следующую мои руки оказались в этих растрепанных светлых волосах, и мои губы прижались к ее губам.

Я провел языком по ее нижней губе, и она приоткрыла рот. Наши языки сплелись в знакомом, прекрасном танце. На вкус она была такой же. Сладкой, как летняя клубника на шерстяном одеяле на горном лугу.

Черт возьми, эта женщина. Как же я скучал по ее губам.

Мы погрузились в поцелуй, прижимаясь друг к другу. Ее язык скользнул по моему, когда я прикусил ее нижнюю губу, именно так, как ей нравилось.

Я застонал, и звук вырвался из моей груди, когда мои руки обхватили ее, притягивая к себе.

Целовать Индию было так же естественно, как дышать.

Так и должно быть. Я целовал ее с детства.

Она наклонилась для поцелуя, привстав на цыпочки, а ее руки обвились вокруг моих плеч, чтобы она могла подняться выше. Ее пальцы зарылись в мои волосы, дергая за корни.

Я склонился над ней, жадно впиваясь в ее рот, облизывая, посасывая и опустошая.

Она застонала, когда я прикусил уголок ее верхней губы.

Это было вкусно. Это всегда было так чертовски вкусно. Мы были как растопка. Все, что нам было нужно, это уголек, и мы загорались.

Одна моя рука скользнула ниже, нащупав кружевной подол ее сорочки. Я скользнул под атлас и провел ладонью по гладкому изгибу ее попки.

Она ахнула, оторвавшись от меня, когда я сжал ее.

Наши дыхания были прерывистыми, пока мы смотрели друг на друга, все еще крепко держась.

Затем Индия опустилась на пятки. Ее рука скользнула вниз по моей груди, остановившись над моим бешено колотящимся сердцем. В какой-то момент она позволила ритму впитаться в ее ладонь. Это был момент, когда обычно она хватала меня за рубашку и затаскивала в дом. Когда я нес ее в постель.

Только она не тянула.

Она толкала.

Один толчок, и я покачнулся на каблуках.

В то время как она захлопнула дверь у меня перед носом и щелкнула замком.